Что обнаружил у нее психотерапевт? Он обнаружил, во-первых,
хронический стресс, во-вторых, приступы субъективно затрудненного дыхания,
которые являлись непосредственным проявлением этого стресса, а в-третьих, и это
самое главное — иллюзию опасности. Да, Наталья находилась под дамокловым мечом
иллюзии опасности. Испугавшись весьма тягостных проявлений своего артроза, она
получила вдобавок приступы затрудненного дыхания, которые сопровождались
повышением артериального давления, сердцебиением, головокружениями,
потливостью. Все перечисленное — типичные симптомы тревоги, страха, внутреннего
напряжения. То есть страх, вызванный телесным недомоганием, сам проявился
телесными симптомами, которые, в свою очередь, стали необычайно беспокоить
Наталью.
Страх, таким образом, прошелся по кругу и сформировал
очерченный невроз, в основании которого лежала иллюзия опасности. Только во
время первых приступов Наталья боялась, что может задохнуться и умереть. Потом
она стала бояться уже самих этих приступов и своим страхом сама же их и провоцировала!
Разумеется, от приступа субъективно затрудненного дыхания, который вызван
собственным страхом, умереть невозможно, и сами по себе эти приступы не опасны.
Организм человека, к счастью, не может ни с того ни с сего сам себя убить. Так
что, в сущности, бояться было нечего. И если бы Наталья узнала и поняла это
сразу, то никакого «порочного круга» страха у нее бы не сформировалось.
Первым делом нам предстояло выявить и развенчать иллюзию
опасности, которая и была во всем произошедшем повинна. Паральлельно мы с
Натальей заново учились дышать, по-иному реагировать на мать, иначе
воспринимать изменение ее социального и семейного статуса. Короче говоря,
необходимо было начинать жить заново: избавляться от невротического симптома,
изживать прежний стресс и находить новые жизненные стратегии, способные
предупредить возникновение подобных состояний. Как-никак, достаточна скоро ей
предстояло перебираться на «туманный Альбион», к дочери и внучке, а ведь это
тоже стресс… Впрочем, если помнить об иллюзорности опасности, с одной стороны,
и ее пагубности другой, можно переезжать жить хоть на Северный полюс.
Так ли велика опасность?
К сожалению, мы слишком серьезно относимся ко всем своим
«напастям», «опасностям» и «угрозам». Мы драматизируем все и вся, мы, если
анализировать содержание наших страхов, «умираем» по десять раз на дню. И при
этом как ни в чем не бывало каждый вечер благополучно отходим ко сну. Мы готовы
переживать из-за каждой ерунды так, словно бы это вопрос жизни и смерти. Но,
Бог мой, когда последний раз вы решали вопрос жизни и смерти?! Решали ли вы его
вообще?
Невротическая тревога строит тесный замок уверенности,
который можно защищать и который действительно защищается с крайним упорством.
В этом замкнутом пространстве способность человека спрашивать не допускается к
актуализации; а если возникает опасность ее актуализации за счет вопросов,
задаваемых извне, то невротик защищается фантастическим отвержением вопроса.
Неспособность невротика к полноте встречи с реальностью делает его сомнения,
как и его уверенность, нереалистичными. И его сомнение, и его уверенность —
«замещенные», они направлены не туда, куда следует.
Пауль Тиллих
Все, что мы считаем «трагедиями», «катастрофами», «концом
света» и т.п., на деле оказывается лишь очередным зигзагом судьбы. И ничем
более! Сколько было таких зигзагов! Сколько раз мы лишались сна, не могли
сосредоточиться, собраться, адекватно реагировать! И все из-за чего? Из-за
того, что нам казалось, что это конец. И где он? Теперь нам кажется смешным,
как мы переживали, когда родители тащили нас в детский сад. Нам кажется
забавным, что от страха за невыполненное домашнее задание, за несданный зачет
или экзамен мы сходили с ума и были готовы молиться всем святым, только бы…
«Только бы» — что?! А как мы переживали, когда временно оказывались
безработными. А как мы убивались, когда наша любовь оказывалась неразделенной.
А как, наконец, мы можем тревожиться, «потеряв» своего ребенка или престарелого
родителя, который или не отзвонился, УЙДЯ на вечеринку, или не услышал нашего
звонка из-за слишком громко работающего телевизора! Ну что тут еще говорить…
Но мы-таки переживаем каждое событие — случившееся или
только могущее случиться — так, слов но бы это последний аккорд и финал нашей
судьбы. Какие бы трагедии нам ни довелось пережить, мы их переживем, оклемаемся
— плохо ли, хорошо, но оклемаемся и будем продолжать жить дальше. Я
подчеркиваю: любые трагедии! Без всякого преувеличения, единственной подлинной
катастрофой, свалившейся на нашу голову, можно было бы считать собственную
смерть. Однако же вот в чем штука: это катастрофа с которой нам никогда не
придется иметь дела. По этому поводу замечательно выступил блистательный
античный философ Эпикур: «Моя смерть — это та что я никогда не узнаю, то, с чем
я никогда не встречусь. Ведь пока я есть — ее нет, когда она придет, меня уже
не будет».
Кто боязливо забоится о том, как бы не потерять жизнь,
никогда не будет радоваться ей.
Иммануил Кант
Мы безумно боимся неизвестного, в сущности, это нормальная
защитная реакция: не знаешь — не лезь. А чтобы не лезть, надо бояться лезть.
Страх, вообще говоря, самый эффективный способ добиться от над активных
действий. Но если в нас есть хоть толика разума, разве не следует нам думать,
что неизвестное — это вовсе не плохое и опасное, а неизвестное. Разве не
случается так: что-то казалось нам «ужасным», «роковым», «трагичным», а на деле
по истечений некоторого времени оказывается подлинной удачей? Практически во
всех медицинских вузах профессор читающий студентам лекцию по сифилису,
начинает ее с такой якобы личной истории: «Когда я учился на четвертом курсе
института, — говорит профессор, — то был влюблен в одну девушку. Но в нее был
влюблен и мой друг. Классический любовный треугольник! И вы не поверите, она
выбрала его, а я остался с носом. Итак, тема лекции: „Клинические проявления
сифилиса“». Конечно, если женщина предпочитает тебя другому, это кажется
настоящей трагедией. Ну а если она больна сифилисом? Разве не является этот ее
выбор большой личной удачей для того, кто остался с носом (в прямом смысле
этого словосочетания)?..
После знаменитой катастрофы авиалайнера «Конкорд» во Франции
все мировые телеканалы обошли кадры, запечатлевшие лицо человека, опоздавшего
на этот злополучный рейс. Еще несколько минут назад он был в трансе — пропадала
его путевка, стоившая ему не одну тысячу долларов! Еще за час до этого, за два
часа, за три он уже начинал беспокоиться, что не поспевает к вылету. Возможно,
он рвал на себе волосы и погонял нерасторопного водителя такси, возможно, он
сокрушался и проклинал все на свете. Господи, как он бездарно реагировал на
внезапно выпавший ему шанс остаться живым! А как, наверное, счастливы были поспевшие
на рейс туристы, размещаясь в мягких креслах салона аэробуса…
Не будь этого события, не было бы и этих трагедий. Возможно,
что не опоздай вы на ваш самолет, который благополучно долетел в пункт
назначения, вы бы попали в этом пункте в другую — например, автомобильную —
аварию или встретили бы там людей, которые бы оказали неблагоприятное влияние
на всю вашу дальнейшую жизнь.
