Начинаются торги, где свинопас требует поцелуев принцессы,
та предлагает сначала любое финансовое вознаграждение, потом поцелуи фрейлин, а
потом, в ужасе и тревоге, решается расплатиться запрашиваемым способом.
Трещотка в руках у юной красавицы, и она, совершенно уже заскучавшая в своем
дворце, вновь оживает и веселится. Далее на продажу выставляется «волшебный
горшочек», и тут повторяется совершенно аналогичная история. Принцессе
приходится платить по счетам, несмотря на всю унизительность этой сделки.
Но тут принц-свинопас изготавливает еще некую фееричную
штуковину (я уже и не помню, какую именно). Она — эта штуковина — как и
прежние, разумеется, приковывает к себе внимание юной принцессы. Что делать?
Хочешь — плати! И она расплачивается в очередной, теперь уже третий раз, на
чем, собственно, сказка фактически и заканчивается. Ведь в самый ответственный
момент, когда принцесса «отгружала» свинопасу требуемую плату, на скотном дворе
появился король и уличил всех и вся в содеянном прелюбодеянии.
У каждого человека три характера: тот, который ему
приписывают; тот, который он сам себе приписывает; и, наконец, тот, который
есть в действительности.
Виктор Гюго
Последняя мизансцена. Свинопас уволен, принцесса с позором
изгнана. Они стоят за оградой дворца, начинается дождь. Принцесса плачет, а
свинопас прощается с ней, отправляясь в свой дворец. Узнав о том, что ее
свинопас никакой не свинопас, а самый настоящий принц, принцесса решает
немедленно ответить на заявленные им некогда чувства. Но… Прощай, любимая, меня
ты не любила никогда, и я тебя, несчастная, теперь нисколько не люблю…
Под занавес — безутешное горе. Вот такая драматическая, я бы
сказал, история.
Основная формула любого греха — это любовь, которая
столкнулась с разочарованием или пренебрежением.
Франц Верфелъ
Спасибо иллюзиям!
У всякого классического произведения есть и классическое
толкование. Обычно по прочтении этой сказки ребенку рассказывают о том, «какая
нехорошая» в этой сказке принцесса и «какой умный», «какой находчивый», «какой
благородный» принц. Но не будем опускаться до банальностей, которые, как
известно, всегда несправедливы. Перед нами история любви, оказавшаяся, как это
обычно бывает, иллюзией, которая соткана из четырех известных нам «самых
дорогих иллюзий» — иллюзии счастья, страдания, взаимопонимания и опасности.
Вот, собственно, с этих позиций мы и займемся разбором данного «клинического
случая».
Что мы имеем в начале сказки? Мы имеем, как минимум, две
иллюзии: во-первых, иллюзию счастья, во-вторых, иллюзию взаимопонимания. Наш
главный герой грезит о неком неземном счастье, занимаясь своими садоводческими
делами. При этом он находится в полной уверенности, что стоит ему послать свое
сообщение придуманной им (но отсутствующей в действительности) принцессе, и она
мгновенно все поймет, ответит взаимностью, и их совместному счастью ни конца ни
края не будет. В качестве сообщения, по мнению принца — абсолютно понятного,
используются роза и соловей.
Знание, что существует человек, с которым ты чувствуешь
взаимопонимание, несмотря на различие в выражении мыслей, может превратить
землю в цветущий сад.
Иоганн Вольфганг Гете
Во дворце принцессы тем временем — те же мечты о счастье с
принцем, который бы покорил принцессу чем-то необычным, выдающимся,
фантастическим. Таким образом, и принцесса поражена иллюзией счастья и иллюзией
взаимопонимания, рассчитывая на то, что гипотетический принц все поймет и
найдет единственно верную дорогу к ее женскому сердцу. Однако вместо
«необычного», «выдающегося» и «фантастического» наша принцесса получает
банальную розу за 65 рублей и соловья за 165 рублей. Вот такая оригинальность!
Разумеется, принц вкладывал в свое послание — в розу и в
соловья — всю свою душу, его послание было метафорой, символом, романтическим
приветом. Но, Бог мой! Из чего все это следовало? Как это сообщало о самом
принце и его исключительных, проявившихся впоследствии дарованиях, так
заинтриговавших принцессу? Наконец, насколько сам принц интересовался тем,
чтобы быть правильно понятым? Он послал розу и соловья девушке, которая живет в
окружении роз и соловьев. Как она могла на это отреагировать?! Это все равно
что девушке, работающей на кондитерской фабрике, подарить конфеты, от одного
вида которых ее просто тошнит!
Дальше ситуация обретает новый оборот. В дело подключаются
иллюзии страдания и опасности, придавая ему — этому делу — особенный колорит.
Принц сначала страдает, а потом, поскольку иллюзия счастья еще жива в нем,
думает, что, может быть, он ошибся, что-нибудь не так понял… Он даже не
догадывается, насколько он прав! Но поскольку все еще в силе иллюзия
взаимопонимания, ошибку он ищет совсем не там, где следовало бы. Он
предполагает, что принцесса корыстна и жестокосердна, а потому, вместо того
чтобы найти к ней правильный подход, начинает ее испытывать.
И в этой проверке он делает все то, с чего следовало бы
начать, чтобы, во-первых, восхитить эту девушку, а во-вторых, проявить к ней
действительное чувство любви, которое предполагает дарение того, что хотят
принять, а не того, что хотят подарить. Он мастерит свои поделки. Несчастная
принцесса, ничего не подозревая и томясь в своем дворце, среди своих
бестолковых фрейлин, ищет хоть какого-нибудь развлечения. Иллюзия страдания
постепенно набирает обороты: принц в роли жертвы, принцесса вся в томлении, да
и выставленный ей счет делает ее жертвой.
Есть тут, правда, и иллюзия опасности. Принц боится, что
принцесса, что называется, купится на его приманку, и тогда все пропало,
никаких надежд на счастье. Принцесса в ужасе от того, что она может остаться
без этих удивительных вещей, а также от того, что ей придется целоваться со
свинопасом. При этом она даже не догадывается, что это никакой не свинопас, а
самый настоящий и притом замечательный принц — умелец, каких мало. Вобщем, все
в ужасе, и начинается…
Принц убеждается в самых ужасных своих предположениях насчет
принцессы. Принцесса мучается необходимостью оплачивать свои маленькие
жизненные радости таким «отвратительным» образом. При этом принц уже на
изготовке бичевать всех и вся своей ролью жертвы. А принцесса тем временем уже
бичует точно таким же средством своих фрейлин, чьи поцелуи на скотном дворе не
котируются.
Но беда приходит оттуда, откуда ее никто не ждет.
— Папаша-король выгоняет несчастную дочку, а тут еще
оказывается, что она упустила свое счастье в виде этого замечательного принца.
Принц же отыгрывает с пристрастием свою заготовленную и отработанную роль
жертвы, погружаясь в тяжелые думы и страдания по поводу жизненной
несправедливости и тотальной «плохости» женщин.
В самой глубине человеческого существа покоится знание о
том, что быть любимым — не в наших силах, но любить — всегда в нашей власти.
Хью Мэлколм Даун
Принцесса чувствует себя обманутой и наказанной ни за что,
ведь, право, «ничего дурного она не сделала»! А если и делала что-то не отвечающее
каким-то там идеалам, то лишь из-за необходимости, т.е. имея на то достаточные
основания. Впрочем, и ей теперь ничего более не остается, как расплакаться и
погрузиться в свою иллюзию страдания с соответствующими тезисами о
несправедливости и жестокости.
