Впрочем, Попову это настроения не прибавило. Всю дорогу он стенал, ворчал, жаловался на жизнь, проклинал нашего персонального эльфа, всех его предков и начальников. Даже ночевки на относительно мягких кроватях в придорожных харчевнях и тонны поглощенной пищи не поднимали ему настроения. А уж когда Гомер напомнил Андрюше, что тот обещал научить его ораторскому искусству, так Попов до того взбесился, что своими истошными воплями перебил у хозяина одного из трактиров всю птицу во дворе. Ну что же. И это тоже можно было считать уроком поэту.
Зато Ваня Жомов только тренировками всю дорогу и занимался. То утром заставит Геракла отжимания и приседания выполнять, то рядом с лошадью приказывает кроссы устраивать, ну а во время привалов, для собственной разминки, натаскивает сына Зевса по рукопашному бою. Ваня и меня пытался к занятиям привлечь, да не на того напал. Вы сами попробуйте носиться по горам рядом с греком, от которого за версту потом и чесноком несет, так не хуже меня зубы скалить начнете. Рыкнул я пару раз на Жомова с его курсантом, и они сразу от меня отстали. Тем более и Сеня за меня вступился. Объяснил Ивану, что псы хуже людей перемещения в параллельные миры переносят, а из-за этого кого угодно покусать могут. Тоже мне, знаток собачьей психологии нашелся, нечего сказать! Но я на него за такую галиматью не обижался. Он ведь у меня страдал больше всех.
Видите ли, у моего хозяина не так уж много психических отклонений, но все они крайне серьезные. И оба, я думаю, где-то на генетическом уровне существуют. Во-первых, Рабинович даже дня прожить не может, чтобы не провернуть какую-нибудь выгодную сделку. Ну, хоть спор у кого-нибудь выиграть. А во-вторых, без женщин Сеня просто сохнет. И если в наших двух предыдущих путешествиях компанию моему хозяину составляли некоторые особи противоположного пола, то сейчас идти нам пришлось исключительно в мужской компании. Вот и вздыхал Рабинович, горестно глядя на гречанок в тех городишках, мимо которых мы проезжали.
А тут еще и тоска зеленая одолевать начала. Греки с этими выборами нового верховного бога просто взбесились. Кидаются из крайности в крайность, а нормальные человеческие дела позабросили. Не разбойничают, не грабят, не убивают никого. Даже драк в кабаках не стало. А скажите мне на милость, как нормальному российскому милиционеру развлекаться там, где ни одного правонарушителя нет?! Не знаете? Вот и мы тоже не знали до тех пор, пока до Фермопильского прохода не добрались.
Я тогда от скуки и безделья совсем шальной стал. Чем только не пробовал себя занять. Даже лошадей в Андрюшиной колеснице пугать пытался, чтобы хоть какое-то развлечение было. Но Сеня на меня за такие вольности наорал и пригрозил к поводку пристегнуть, вот я и счел за благо подальше от него убраться, а то еще заставит действительно на поводке рядом с его каурой клячей бежать, словно пешего буденновца за басмачами.
Я свернул в придорожный лесок, начинающийся у пологого спуска в довольно узкую ложбину, и попытался там найти кого-нибудь, кто не будет орать, как Попов, когда я к его кобылам приближаюсь. Однако после Андрюшиного истошного вопля, судя по всему, вся окрестная живность решила убраться подальше от дороги, видимо, приняв его рев за трубы Иерихона.
Я уже собрался вернуться назад, к нашему каравану, и вздремнуть на трясучей поповской колеснице, но именно в этот момент наконец заметил какую-то живность в ближайших кустах. Подкравшись незаметно, я приготовился выскочить прямо перед обитателем зарослей и радостно объявить: «А вот и я!» Тут выяснилось, что «живностью» является какой-то обнаглевший абориген, который старательно метил территорию.
Я пес не драчливый и на чужие владения обычно не претендую, но когда какая-то безволосая и беспородная животина наглеет до того, чтобы у меня под носом территорию помечать, тут, извините, не сдержался – рявкнул на наглеца так, что тот с испугу кусты перескочил и с дикими криками прочь помчался.
Ну уж такого развлечения я пропустить не мог. Все-таки погонять хоть кого-то можно, не слыша за спиной истеричные призывы моего «альфа-лидера»! Вот и бросился следом за вопящим греком, выкрикивая ему вслед всякие обидные словечки. Сомневаюсь, чтобы он меня дословно понял, но вот интонации угадал безошибочно. Поэтому и продолжал бежать дальше, не разбирая дороги.
Конечно, в зарослях леса догнать аборигена в бронзовых доспехах труда мне не составляло. Сомневаюсь, что он убежал бы от меня и по ровной дороге, но все-таки я решил ему дать шанс хотя бы попытаться. Вот только забега по прямой у нас не получилось! Едва выскочив на дорогу, я тут же затормозил, поскольку прямо передо мной, ощетинившись копьями, стояло не меньше взвода вооруженных до зубов греков. Своего товарища внутрь строя они, естественно, пропустили, а вот мне продолжить финишный спурт не дали. Пришлось перед строем замереть, чтобы не получить несколько лишних и совсем не нужных дырок в моей шикарной шкуре. А аборигены, увидев, кто именно гонится за их товарищем, истошно заржали. Ну, ни дать ни взять, как те лошади из колесницы Попова, когда Андрюша в первый раз пытался им постромки развязать.
– Ну, Тесей, ты храбрец! – послышался звонкий голос из толпы греков.
Я оторопел: прямо посреди разношерстой орды стояла огромная девица, одетая практически в то, в чем ее мать родила, но со щитом и мечом в руках. Хотя, может быть, эти предметы ей тоже достались от рождения. А девица, не обращая никакого внимания на мое замешательство, продолжила:
– Мы-то думали, что за тобой целый выводок сатиров несется, – давясь от смеха, проговорила она. – А тут всего лишь щенок какой-то облезлый…
Что-о?! Это я щенок облезлый?.. Я зарычал, приготовившись за такое оскорбление вцепиться дамочке в какую-нибудь чувствительную часть тела. Наглая особа тут осеклась, уставившись в мою сторону испуганным взглядом, и я было на миг решил, что это мой рык на нее такое неизгладимое впечатление произвел, но оказалось, что я ошибался. Позади меня раздался бешеный стук копыт, и на поляну перед строем аборигенов вылетели мои друзья. Естественно, за исключением Попова, колесница которого громыхала на ухабах где-то неподалеку.
– К бою! – истерично завопила гренадерша, и ее воинство, мгновенно проглотив смех, вновь сомкнуло ряды.
Ну что же. По крайней мере, их дисциплинарной подготовке следует отдать должное. Мои спутники осадили коней, удивленно всматриваясь в толпу перед собой.
– Что это тут за бардак? – поинтересовался Сеня, лихо гарцуя перед строем на своем скакуне. Прямо-таки настоящий джигит. Только тель-авивского разлива!
– Ба, кого я вижу? Клянусь мечом Ареса, это Геракл, собственной персоной! – вместо ответа на вопрос Рабиновича закричала предводительница отряда, выходя вперед и упирая руки в бока. – А это что за ярмарочные клоуны с тобой? Ты теперь в цирковой труппе работаешь?
– Ну вот, опять приставать будет, – меланхолично вздохнул сын Зевса и спрятался за широкую спину Жомова. – Эх, ну почему мне так не везет все время?
– Это кто такая? – удивленно поинтересовался мой Сеня, оборачиваясь к Гераклу.
– Да так. Зена. Зовет себя королевой воинов и генеральным секретарем Партии Приверженцев Ареса, – махнул рукой тот. – А на самом деле простая воинствующая феминистка или сексуально озабоченная нимфоманка. Я все время их путаю. Работает предводительницей банды разбойников. Постоянного места жительства не имеет, состоит на учете в милиции, но никем не разыскивается, потому что такая баба на фиг никому не нужна.
