Едва мы ступили под своды пещеры, как в нос мне дохнуло отвратительным смрадом. Настолько резким, что я даже чихнул и удивился, почему я его на свежем воздухе не чувствовал? Ведь такая вонь должна была бы на пару километров вокруг входа все пропитать! Мои спутники так же перекосились от отвратительного запаха и попытались закрыть носы. Исключение составлял лишь Гермес, который шел вперед как ни в чем не бывало. Видимо, у бедолаги напрочь отсутствовало обоняние!
Несколько минут мы шли вперед в полумраке, освещаемые лишь тем светом, что лился от входа, а затем впереди я увидел глаза. Три пары красных, словно у кролика-альбиноса, буркал, не мигая, таращились на нас из темноты. Мои спутники слегка сбавили шаг, пытаясь приготовиться к любым неожиданностям, а затем, когда нас почти оглушил жуткий рык, раздавшийся из глубины пещеры, они и вовсе остановились.
– Ну, вот вам и стражник, – заявил Гермес, едва отзвуки рыка затихли где-то в глубине пещеры. – Не думаю, что Цербер вас пропустит, но делать ставку на свое утверждение не берусь. Хрен вас знает!
Я его уже не слушал. Цербер. Именно он, и никто другой, являлся стражем входа в греческую преисподнюю. Должен я был об этом догадаться – телевизор-то часто смотрю – ан нет! Развесил уши, словно щенок сопливый перед болтливой болонкой. Драть тебя арапником, Мурзик Рабинович, нужно. Слегка припадая к земле, я угрожающе глухо зарычал в ответ на вызов пса Аида и сделал несколько шагов вперед. Иди ко мне, косточка моя мозговая!
И тут Цербер предстал перед нами в полной красе. Здоровый, гад, с породистого дога ростом. Все три башки оскалены, слюна из пастей течет, а на холках змеи болтаются. Я на секунду замер, раздумывая, не устроить ли ему дуэль с нашим трехглавым керогазом, но тут же отказался от этой мысли. Все-таки все мои постоянные соратники уже внесли свой вклад для выполнения поставленной перед нами задачи, один я лишь под ногами мешался. Нет уж, разобраться с этой пародией на пса – мое личное дело. И выполнять его за себя никому не позволю! Молча, без единого звука, я прыгнул вперед, а мгновением раньше заорал Сеня:
– Ваня, стреляй!
Выстрел грохнул, когда я уже был в воздухе. Жомов, молодец, в последний момент успел поднять ствол пистолета вверх, и пуля ушла в потолок пещеры, заскакав рикошетами от стен. То, что промазал Ваня, это понятно: меня боялся подстрелить. Но вот как я оказался позади Цербера, поначалу объяснить не мог. Ровно до тех пор, пока не заметил светящегося Горыныча. Ну, спасибо, товарищ, удружил! Телекинез наконец освоил.
Опустившись на пол пещеры, я на мгновение потерял ориентацию. То же самое произошло и с моим противником. Ни грохот выстрела, ни визги рикошетов его не испугали. Он лишь жутко удивился, когда я исчез из поля его зрения, но быстро понял, где я нахожусь, и резко развернулся. Правильно! Вот он я, и сейчас ты, позор рода собачьего, узнаешь, что такое настоящая атака милицейского пса.
Хоть у меня и было лишь несколько мгновений, я приготовился к броску спокойно, зная, что Ваня теперь не рискнет стрелять, боясь меня поранить. Теперь уже никто не вмешается, пока один из нас не схватит за горло другого. Конечно, у него три пасти против моей одной, но мы и не с такими сворами встречались. Еще раз грозно зарычав, я рванулся вперед, и тут снова произошло невероятное: я опять промазал! Не понимая, что именно в этот раз мне могло помешать, я удивленно замотал головой, и тут же понял, что именно произошло. Завизжав, словно покусанная шавка, Цербер круто развернулся и бросился к выходу из пещеры, спасаясь от моих зубов. И это называется страж?!
Я так расстроился от того, что не удалось доказать всем, чего я стою на самом деле, что едва не завыл от досады. Что же это, граждане, за беспредел такой? Единственный серьезный враг во всей Греции нашелся, и тот деру дал!
А Цербер, совершенно не обращая внимания на мое возмущение, мчался к выходу из пещеры. Мои спутники отскочили в сторону, освобождая ему дорогу, а Ваня снова вскинул пистолет, намереваясь пристрелить убегающее чудовище, но снова вышел Жомову облом. Пробегая мимо замешкавшегося Геракла, Цербер случайно зацепил его за тунику острым зубом шипастого ошейника и волоком потащил за собой. Ваня с досады выругался матом и бросился выручать воспитанника. Великолепным прыжком омоновцу удалось поймать Геракла за ноги уже за пределами пещеры. Под их двойным весом добротная туника полубога порвалась, и оба наездника оказались на земле. А когда они вернулись назад, Гомер их встретил хвалебным стихом. Встав в позу оратора, он продекламировал:
– Знайте ж, потомки, всю правду о доблести этой. Новому подвигу не было случаев равных. Ибо сегодня Геракл разобрался с Цербером и, уцепив за ошейник, на улице с ним оказался.
Я-то понял, что поэт попробовал шутить, а вот до остальных это не дошло. На него начали орать все, и в первую очередь мой Сеня. Он немедленно потребовал у Гомера извиниться передо мной за столь наглую ложь, иначе обещал поэту привязать его к позорному столбу и закидать гнилыми помидорами. Гомер, оскорбленный непониманием, уныло поплелся ко мне с извинениями. Я ободряюще оскалился, а этот придурок решил, что теперь я его буду кусать. Да на фиг ты мне нужен! Я же говорил, что от греков у меня начинается икота!
ХЛО-ОП!!!
Ну, началось. Вот уж кого-кого тут не хватало, так это нашего маленького любимца! Соскучились мы все без его ценных инструкций, метких замечаний и высококультурного языка. Естественно, это мое личное мнение, но я не думаю, что остальные придерживались иной точки зрения. Но эльфа наши чувства волновали меньше всего. Он появился в воздухе прямо возле головы Сени Рабиновича и, не говоря ни слова, зарядил моему хозяину в ухо маленьким кулачком. Рабиновича этот удар, естественно, с ног не свалил, но удивился Сеня изрядно.
– Ты ошалел, псих? – развернувшись к Лориэлю, задумчиво поинтересовался он.
– Это я псих? – вопя благим матом, изумился маленький нахал. – Да это вы все чокнутые, козлы поганые, мать вашу! Какого хрена вы в Аид приперлись, троллиные объедки вам в глотку?! Вам что, было поручено Церберов по степи гонять? Вы чем, морды ментовские, заниматься должны?
– Ну, ты базары-то фильтруй! – обиделся на него Ваня Жомов, который и так был расстроен от того, что ему не дали как следует пострелять.
– Я тебе щас отфильтрую! – нагло заявил эльф. – Вы на Олимпе следствие должны вести, а какого хрена оттуда удрали? Да за оставление поста я на вас рапорт Оберону напишу, уроды тупорылые, мать вашу!
– Может быть, объяснишь, в чем дело? – спокойно поинтересовался мой Сеня, уже давно решивший не обращать на ругань Лориэля никакого внимания.
– В чем дело, говоришь? Я тебе сейчас объясню, – вытаращился эльф на моего хозяина. – Пока вы дурью маялись и турпоездку по Элладе устраивали, необратимые последствия уже начались. Сейчас вы, бараны, тут прохлаждаетесь, а там, на Олимпе, между прочим, египтяне наших мочат. Если не успеете Олимпийцам помочь, кранты и вашей миссии, и вам самим…
Как всегда, оборвав фразу на половине, Лориэль исчез абсолютно незаметно. Несколько секунд мы стояли неподвижно, переваривая новое известие, а затем все задвигались и заорали. Общий смысл фраз был один – мчаться на помощь Олимпийцам, но имелось и иное мнение. Это Гермес, проявив недопустимую для нормального бога трусость, отказывался везти нас на Олимп. Однако после того как Ваня железной дланью схватил его за горло, бог плутов поработать возницей согласился, и мы полетели обратно к обители греческих богов.
