Отец гладит меня по руке.
– Она на самом деле мое величайшее создание.
Мужчина подходит и всматривается в мое лицо, его глаза расширяются.
– Барнабас, ты превзошел себя. Она выглядит совершенно по-другому, кроме этих глаз.
– Да, она изменилась настолько, что жители города не узнают ее, если мельком глянут на нее.
Я сжимаю руку Отца. Почему этот человек удивляется тому, как я выгляжу?
– Рад встретить тебя, – говорит он, встречаясь со мной своими карими глазами. Его лицо пыльное и морщинистое, хотя он младше Отца. Кажется, как будто он меня не запомнил с нашей первой встречи. Я менее дикая, чем в первый раз. Возможно, он не так хорошо разглядел меня, как я боялась. Мужчина наклоняется и берет мою руку из руки Отца, чтобы поцеловать ее. Я изо всех сил стараюсь не отстраняться, но инстинктивно выпускаю когти на незнакомое прикосновение.
– Что это? – вскрикивает он, отпрыгивая назад.
О, нет, я снова совершила ошибку! Я втягиваю когти и широко улыбаюсь, надеясь, что он успокоится так же быстро, как в прошлый раз. Отец твердой хваткой кладет руку ему на плечо.
– Все в порядке, Дэрелл. Тебе нечего бояться. Это просто обман зрения.
Лицо мужчины расслабляется. Затем он сдавленно смеется и трет свою бровь.
– Ну, это точно напугало меня. Извините меня, юная леди, я, должно быть, не выспался. – Он поправляет свою шляпу.
– Где наш груз?
– Кимера, иди и принеси девочку, хорошо? Убедись, что она спит. Дэрелл возьмет ее в длительное путешествие. – Отец бросает мне многозначительный взгляд, и я понимаю, что он хочет, чтобы я сделала. Мне бы не хотелось, чтобы девочка все время спала, но у Отца есть основания для этого. Так будет лучше. Я ухожу в башню, украдкой глядя через плечо на головы Отца и мужчины, которые склонились друг к другу, увлеченные разговором. Мужчина несколько раз смотрит в мою сторону и хмурится. Интересно, неужели он правда поверил, что мои когти были просто обманом зрения. Я поднимаюсь по ступенькам башни, улыбаясь, вспоминая о лаборатории Отца, спрятанной в подвале. Девочка до сих пор спит, и я с легкостью поднимаю ее. Я беру вторую розу, оставленную на кровати, и затыкаю ей за ухо. У нее будет много цветов и радостных моментов там, куда она едет, но я надеюсь, она будет хранить его и вспоминать меня и Отца и все, что мы сделали для нее.
Когда я возвращаюсь, Отец и Дэрелл стоят, облокотившись на металлические прутья этой странной повозки. Отец приветливо улыбается мне, когда я подхожу. Дэрелл тоже улыбается, но не так по-доброму как Отец. Как бы я ни старалась, я не могу относиться лучше к этому человеку. Дэрелл открывает часть решетки и жестом показывает мне, чтобы я положила девочку внутрь. Несколько подушек и немного соломы застилают дно. Здесь не так хорошо как в той комнате, которую я приготовила в башне, но некоторые неудобства необходимы для путешествия. Я кладу тело на подушки, расправляя ее волосы и одежду.
– Отлично, – говорит Дэрелл, закрывая дверь решетки и накрывая ее куском материи. – Там она точно будет в безопасности, – он поворачивается к Отцу. – С вами приятно иметь дело, но я должен ехать. Эти горы сами себя не перейдут, – приподняв шляпу, он запрыгивает на сидение сверху повозки и бьет лошадь хлыстом.
– Пойдем, Кимера, пора начинать ужин, – Отец сжимает мое плечо и направляется в дом.
Я смотрю, как повозка исчезает в густой живой изгороди, потом закрываю глаза и жду, пока запах девочки и этого странного мужчины не рассеется.
СЕГОДНЯ НОЧЬЮ, ЛУНА ЭТО ВОЗДУШНЫЙ ДРАКОН, КОТОРЫЙ ПРЕСЛЕДУЕТ МЕНЯ ПО ДОРОГЕ ДОМОЙ, в то время как я бегу через лес. В моих книжках, драконы любят есть незамужних девушек. Последняя спасенная мной девочка, надежно спрятанная под моим плащом, крепко спит. У нее красивые рыжие локоны, развевающиеся прядками в ночном воздухе. Я герой, который похитил ее из лап дракона. Я сочувствую им обоим. Дракон, должно быть, умирает от голода, но девочка точно не желает быть съеденной. Я, создание более сильное, чем люди, я собью с пути луну-дракона и направлю его по следу другой добычи. Возможно, живая лиса сойдет.
Я уклоняюсь от еще одного лунного луча. Затем я останавливаюсь на тропинке рядом с просветом в живой изгороди, окружающей наш дом. Что это был за звук?
Я задерживаю дыхание и жду – кудахтанье.
Звук как от наших куриц. Но с чего бы им не спать в это время ночи? Они никогда не встают раньше солнца. Я взлетаю на несколько сантиметров над землей, так я смогу бесшумно пробраться через живую изгородь. Я не уверена почему – ведь проснулись только курицы – но что-то внутри меня настаивает, что лучше быть осторожной.
Я останавливаюсь у края нашего двора, и у меня отпадает челюсть.
Девочка, которую я принесла прошлой ночью, спотыкаясь, бегает по двору. Курицы с козьими ногами носятся за ней и клюют ее ноги, издавая ужасный шум, который я услышала из лесу. Ее каштановые волосы хлещут ее по плечам и лицу, пока она уклоняется от их клювов.
Как она выбралась? Я должна ее остановить – если она покинет наш безопасный дом, колдун сможет забрать ее. Я не могу позволить этому случиться. Я расстегиваю плащ и кладу свою спящую ношу вниз на мягкую траву.
– Стой! – вскрикиваю я, поднимаясь в воздух и устремляясь к девочке. Когда она видит меня, ее глаза расширяются, и она пронзительно кричит. Курицы толпой набрасываются на нее и одолевают. Она падает на землю, но курицы не перестают клевать. Я пытаюсь отогнать их, но они такие взбешенные, что даже клюют меня. Капелька крови выступает на моей руке. Я секунду смотрю на нее, и потом понимаю, что капли крови покрывают кричащую плачущую девочку передо мной. Я вскидываю голову и вою, когти выпущены, и кошачьи глаза на месте.
Курицы спасаются бегством. Девочка поднимает голову, прикрытую руками. От чего-то в ее проницательных голубых глазах у меня перехватило дыхание. Ее взгляд не как у других девочек. Он… сильней. Непримиримый – другое слово, которое приходит мне в голову.
Она встает на ноги и бежит в сторону живой изгороди.
– Стой! – кричу я. – Стой! Ты не можешь уйти. Это ради твоей безопасности. Колдун может схватить тебя!
Я не уверена, но думаю, звук, который я слышу в ответ, это смех. Я лечу, чтобы преградить ей путь, останавливая ее до того, как она доберется до живой изгороди. Она отскакивает назад и дикими глазами ищет другой путь, чтобы убежать.
– Не трогай меня, – кричит она, – я не могу достаться ему.
– Извини, но это как раз то, почему ты должна остаться.
Мой хвост вылетает и жалит ее в руку. Отец был прав; они никогда не поймут, что мы для них делаем. Она падает на землю, но я на всякий случай жалю ей другую руку. Она, должно быть, проснулась рано, чтобы сбежать, поэтому я думаю, более сильная доза необходима пока мы не можем доставить ее в Белладому и по-настоящему спасти. Я поднимаю ее и несу обратно в башню. Ее тело покрывают царапины и следы от куриц. Мне нужно будет попросить у Отца целебную мазь. Эта бедняжка не имела понятия, что творила. Но что я не понимаю, это почему козо-куры напали на нее. Что она сделала, чтобы спровоцировать их? Я укладываю ее в одну из четырех кроватей в башенной комнате, подтыкая одеяло под ее обмякшее тело.
