– Сеня, ты думаешь, что я настолько спился, что способен винище из реки безмерно хлестать? – оскорбился от нарисованных перспектив Жомов. – Да я его лучше в кабаке куплю! А дармовое – пусть бомжи хлещут.
Конечно, Сеня не на такую реакцию со стороны друга рассчитывал. Но поскольку конечная цель – отлучение Жомова от винно-водочной реки – была достигнута, на остальное он просто посмотрел сквозь пальцы. У моего Рабиновича теперь только одна мысль осталась. Зато такая глобальная, что ее на лице, как на экране телевизора, можно увидеть было. Знаете, это как у Стивена Сигала, когда он ходит по всяким злачным местам, на морде заглавными буквами и жирным шрифтом написано: «Давайте я кому-нибудь сломаю челюсть», так и у моего Сени сейчас легко можно было прочитать: «Дайте мне немедленно вывести евреев из Египта или я кого-нибудь убью!» Не убьет, конечно. Пугает просто. Но это знаю только я, а остальным лучше не проверять.
Пока мои менты возвращались на травку и чинно усаживались на прежние места, Моисей с Аароном так и не сдвинулись ни на миллиметр от кромки воды (вина, если уж быть до конца точным!). Причем первый радостно приплясывал, завывая себе под нос какой-то мотив без слов, отдаленно напоминающий «семь сорок», а второй представлял собой собственную статую, в четвертый раз за день впав в ступор. Если честно, мне старика жалко стало. Столько шоковых ситуаций за такое короткое время любого в могилу свести могут, а я что-то сомневался, что у нашего патриарха сердечко достаточно крепким окажется и выдержит все перипетии общения с российскими ментами. Я-то по себе знаю, что чем чаще они кого-нибудь в ступор вводят, тем больше вероятность приближения какой-нибудь, но непременно глобальной катастрофы. Поэтому ничего хорошего от дальнейшего развития событий не ждал.
Впрочем, никого, кроме меня, это не беспокоило. Нахор вернулся назад с корзиной, наполненной пищей, и менты тут же принялись уплетать поздний завтрак (или ранний обед?) за обе щеки, выслушивая самовосхваления перса по поводу его хитрости, изворотливости и находчивости. Сеня, хоть и старательно напрягал извилины, придумывая самые разнообразные способы бегства евреев, вслух это за едой не обсуждал. Понимал, гад, что от друзей никаких ценных советов не получит, пока они свои бездонные животы не набьют. Меня же сильно волновало иное. Я никак не мог понять, как патриархам удался фокус с Нилом. Кран с трубы местного винзавода Аарон своим посохом, что ли, сорвал?
В отличие от моего хозяина, я не забыл о том, что мы представляем в Египте всю нашу российскую милицию. Должностных обязанностей с нас никто не снимал, а это значит, что до истинных причин любого происшествия на вверенной нам территории докопаться мы просто обязаны. Поэтому, если уж Сеня с друзьями решил прохлаждаться под африканским солнцем, пожирая мясо с овощами и закусывая их фруктами, придется мне поработать одному.
Проглотив слюну – есть-то мне тоже хочется, но работа прежде всего! – я подошел поближе к старцам и принюхался. Рыба, дыни, много лука, пыль, пот. От Аарона – страх и недоумение, от Моисея – ликование и абсолютная уверенность. Больше ничем не пахло. Ни трубами с винзавода, ни даже какой-нибудь паранормальностью, как от нашего Горыныча…
Что вы ухмыляетесь? Не верите, что я по запаху страх от ликования отличить смогу? Тогда возьмите специальную литературу и почитайте. Ученые довольно часто правильные вещи в своих трудах пишут, хотя и среди них олухи попадаются. Например, те, кто утверждает, что псы все в черно-белом цвете видят. Загрыз бы таких за вранье, если бы на улице встретил!.. Впрочем, извините, я отвлекся. Вернемся к нашим баранам, то бишь патриархам.
Я, конечно, самым тщательным образом обнюхал Аарона с Моисеем и весь берег поблизости от них, но совершенно ничего необычного не обнаружил. Старики как старики, и пахнет от них соответственно. Впрочем, как и от Попова за версту несет обычным экспертом-криминалистом, а ведь и он чудачества вытворяет. Одна грудастая жаба чего только стоит, не говоря уж о его прошлых достижениях! Честное слово, мелькнула у меня мысль о том, что наши патриархи тоже из параллельной вселенной могут быть. Мелькнула и затаилась. Все-таки доказательств этому у меня никаких не было, а нам по уставу бездоказательно обвинять кого-либо не положено. Поэтому оставалось только одно – следить за стариками и надеяться, что они как-нибудь по неосторожности проявят свою суть.
Старцы тем временем решили меня не томить и приступили к действию. Предварительно посовещавшись при помощи жестов (по мне так уж лучше бы друг друга обнюхивали, и то информации можно больше получить!), патриархи твердой поступью направились к обедающим ментам. Посмотрев на выражение лиц Аарона с Моисеем, я было подумал, что дедушки сейчас еду у моих сослуживцев отбирать начнут. Слава богу, я ошибся.
– Хвала господу, положение изменилось! – Моисей, видимо, перепуганный инцидентом с жабой, даже не пытался говорить, поэтому вещал один Аарон. – Теперь, когда благоволение господа к нам больше не требует доказательств, мы должны идти во дворец к фараону и объявить ему о том, что несчастье, постигшее Египет, это кара за его гордыню…
– О каком несчастье идет речь? – вкрадчиво поинтересовался Рабинович.
– Как это? – оторопел старец. – В Ниле больше нет воды. Люди не смогут поливать огороды, поить скот, готовить пищу и пить. Разве это не несчастье?
– Это уж кому как! – хмыкнул Сеня и махнул рукой куда-то вдоль берега. – По-моему, те люди несчастными не выглядят и даже пьют с удовольствием.
Патриархи повернулись в указанном направлении, да и я не удержался от того, чтобы посмотреть, что там происходит.
Там, куда показал Сеня, еще недавно паслось стадо овец под присмотром двух плюгавых аборигенов. Видимо, в то время, когда Аарон по глупости начал плюхать посохом по воде, животные мирно ее пили. Судя по всему, утолять жажду из Нила они не прекратили и позже, и сейчас культурно отдыхали – овцы дружно водили хоровод вокруг единственного барана в отаре, а пастухи сидели в обнимку на берегу и распевали на всю округу египетский вариант народной песни алкоголиков «Бывали дни веселые…»
– Исключение из правил является только подтверждением самих правил и никак не может считаться фактом закономерности, определяющей общее развитие событий, – с сомнением в голосе произнес Аарон. – Надеюсь, я понятно выражаюсь?
– История нас рассудит, – заявил в ответ Рабинович, а Жомов спросил:
– Чего это он сказал?
– Он сказал, Ванечка, что, если ты пьешь вино, это еще не значит, что твоя теща пьет вино, – ехидно ответил Сеня. – А если и она выпивает, то, скорее всего, из-за того, что с тобой пьяным по-трезвому общаться невозможно. А если и возможно, то только потому, что ты слишком много пьешь.
– Все равно ничего не понял, – растерянно хмыкнул Жомов.
– А тебе это и не нужно, – уверил его мой хозяин и повернулся к Аарону. – Во дворец фараона ходить больше не хрен. Этот придурок все равно так же, как Жомов, ничего не поймет.
– И все-таки, я думаю, что, если мы вместе с вашим другом, – старец почтительно поклонился в сторону Попова, – покажем Рамсесу чудеса, творимые при помощи божественного благословения, он вынужден будет уступить нашим просьбам.
