Так что, как ни крути, Даниил, а шея головы важнее. Надо мне было с тобой поспорить на гривну, ты ведь у нас богатый, – и прищурился так довольно, типа: оценил мою иронию, да? – Так выпьем за то, чтобы наши шеи были крепкими, для того чтобы носить витые гривны.
Компания вскинула кружки вверх и моментально их осушила. Данила тоже выпил ещё чарку, хотя вроде договаривались не пить больше одной, но раз старший товарищ позволил себе, то и ему можно.
– Хорошую ты сагу рассказал, Шибрида, – сказал Молодцов. – А ты знаешь, как золото просто так получить, да ещё и ишака научить человеческому языку?
Варяг вопросу ни капли не удивился, но заинтересовался. Должно быть, он давно привык к историям о говорящих ишаках, а возможность заработать золото всегда привлекает.
– Не знаю, Даниил. Видимо, ты нам сейчас это расскажешь?
– Расскажу. Дело было в восточных землях, как раз в тех самых, которые недавно воевал наш славный князь. Прознал как-то тамошний хан о мудреце и решил его испытать. Приходит и говорит: «Слышал я от людей уважаемых, что ты мудр необычайно. Так прояви свою мудрость, иначе я тебя клеветником и лжецом объявлю и в чан с дерьмом посажу». Так у них так со лжецами поступают.
– Хорошее наказание, – одобрил Скорохват, – жаль, у нас не приживётся. Зимой замерзает всё.
– А и пущай замерзает! – пьяно выкрикнул один из словенцев.
В харчевне раздался взрыв хохота.
– Мудрецу тому в дерьме всё равно сидеть не хотелось, – ответил Данила, – поскольку тот действительно был стар и мудр и уважаем людьми, а хан был жадный и подлый. Вот и придумал мудрец, как проучить его. «Могу я, – сказал он, – научить ишака, на котором на базар езжу, разговаривать по-человечьи. Сгодится тебе такое испытание?» – «Конечно, сгодится!» «Прости, хан, не я к тебе пришёл, а ты ко мне. Ишака учить говорить по-человечьи долго и дорого. И на чём же я буду на базар ездить?» – «Я заплачу тебе, – пообещал хан. – Сколько?» – «Мне нужно столько золота, сколько я могу в горсти ладоней унести». Скривился хан, но терять лицо перед свитой не захотел – отдал, сколько просили. «Когда же мне прийти, чтобы услышать, как говорит ишак?» – спросил он. «О, осла научить говорить очень сложно, приходи через двадцать лет». Хан скривился и ушёл.
– Глупую историю ты поведал, – сказал Шибрида, – за двадцать лет либо хан умрёт, либо ишак сдохнет.
– Ха… А ты явно умнее того хана. В этом и весь смысл: кто-нибудь из них умрёт, а золото останется у старика.
– Вот как ты говоришь, а давай и мы с тобой поспорим на три гривны. При всём честном народе.
– Ну давай, а о чём? – лихо согласился Данила.
– Спорим на три гривны, что я научу тебя пляске мечей?
– Как это научишь? За сколько дней?
– Да за сколько хочешь, – пожал плечами варяг. – Как решишь, что ты стал сильным воином, так и отдашь мне гривны.
– Ну… А если я ошибусь?
– Вот, правильно говоришь. Если ты будешь сомневаться, мы проведём поединок. Если ты станешь лучшим воином, то заберёшь гривны с моего трупа, а если я – то с твоего. По рукам?
– А по рукам! – решился Данила и пожал мозолистую длань.
– Скорохват, ты свидетель и боги.
– Глупый спор, – буркнул южанин, но объявил: – Я свидетель.
– Договорились, пошли, Даниил, зарабатывать мои гривны.
Обучение Шибрида взялся проводить на сотенном подворье. В отличие от Воислава он не стал гонять Данилу до изнеможения. Вернее, гонял, конечно, но не заставлял сотни раз повторять один и тот же удар, одну и ту же связку. Он всё больше упирал на технику, дистанцию, говорил, что надо делать, чтобы почувствовать меч и врага. Только много времени спустя Данила понял, что все пируэты Шибриды были основаны на трёх-четырёх связках, которые показал ему Воислав.
Сам батька вернулся, когда уроки прекратились, сразу позвал Данилу за собой – поговорить.
– Знаешь, о чём я толковал с посадником? – спросил он.
– Откуда?
– Не догадываешься то есть?
– Да нет… Клянусь.
– Посадник сказал, что на Велесово капище к знающим людям приходили воины, варяги, просили, чтобы те им человека нашли, который Перуна обидел. Теперь смекаешь?
– Да ладно… Не может быть… Я один, что ли, такой?
– Может, и не один, но только на тебя ни с того ни с сего тати напали.
– Да что я им сделал такого?
– Бога их оскорбил.
– Бога? Эту деревяшку позолоченную, которой губы кровью мажут, да она…
Договорить Данила не смог, он вдруг оказался прижатым к стене, горло его сдавили железные пальцы батьки.
– Слушай, ты, щенок… Для нас, христиан, это, может, и деревяшка, – злым голосом прошептал Воислав, – но те варяги в него верят. И для них Перун есть, и я бы не позавидовал тому, кто оскорбил их бога. Ты понимаешь?
Данила с усилием кивнул.
Воислав отпустил его, Молодцов сполз на пол.
– И что… кхе… кхм… И что теперь делать? – откашливаясь, спросил он.
– Дружинника, за которым кровная месть тянется, я оставить у себя не могу.
Воислав произносил эти слова, отвернувшись, глядя в мутное слюдяное оконце, будто хотел что-то разглядеть в нём.
– Как? – вымолвил Данила.
Он вдруг со всей остротой понял, прочувствовал, почему для здешних людей одно из самых страшных наказаний – изгнание из рода. Сердце превратилось в комок боли – Данила навсегда распрощается со Жданом, Шибридой, Клеком, всеми теми, кто стал ему семьёй в этом опасном мире. Представить это было трудно.
– Путята через седмицу пойдёт вместе с сотенными купцами по охотничьим зимникам меха собирать, – продолжал меж тем – наверное, уже бывший – батька Данилы. – Мы с ним поедем. Через месяц обернёмся и купеческий караван собирать станем. Пока суть да дело, я тебя учить не брошу. А как Путята пойдёт на юг, наши дорожки разойдутся. Годится тебе такой ряд?
– Ага, – ответил заметно повеселевший Данила.
– Ну тогда любо. – Воислав хлопнул по плечу своего дружинника.
– Остальным говорить? Ну… что весной уйду от вас.
– Не надо. И почему ты уходишь, тоже потом не говори. Незачем дружинникам знать, что ты Перуна оскорбил.
Данила кивнул и поплёлся восвояси.
Смурной, он забрался к себе на койку. Лучину уже погасили, в комнате царил тяжёлый дух из-за отопления «по-чёрному» и скопления множества не слишком чистоплотных людей в доме. Раньше Данилу весь этот запах не так раздражал, всё вдруг в одночасье стало чужим и неприветливым.
«И всё-таки Воислав оказался хорошим мужиком, – рассудил Данила. – Кто я ему, его дружинникам? Да никто! Не родич, не друг, так, затесался в компанию, один раз вместе повоевали, и всё. За меня и так вся сотня вписалась после драки на мосту. Так что, теперь и с варягами воевать? Нет, правильно рассудил Воислав… Весна наступит, и уйду я… да хоть куда. Из Новгорода во все концы света корабли плавают. Наймусь опять к кому-нибудь охранником, а там… Лишь бы Воислав меня научил мечом работать хорошо».
