– Он был один?
– Вроде да. Но говорил сам с собой. Ну, понимаете: не сам с собой. По блютусу.
– Со Слейтом, – сказал Милгрим.
– Да, – согласился Бигенд. – Значит, пусть будет Фоли. Мы не знаем, под каким именем он сейчас действует. Такие люди легко меняют документы.
– Какие люди?
– Фоли знает человека, чьи штаны вы переснимали для нас в Южной Каролине.
– Так Фоли… шпион?
– Лишь в той мере, в какой он – модельер или хочет им стать, – ответил Бигенд. – Хотя не исключено, что он еще и фантазер. Зачем вы подбросили телефон в коляску этой русской?
– Я знал, что Слейт отслеживает его, говорит Фоли, где я. Решил, пусть идет за русскими. Они говорили, что живут в пригороде.
Бигенд сказал:
– Фантазер, желающий стать модельером, тоже может быть опасным. Если вы снова встретите мистера Фоли, держитесь от него подальше.
Милгрим кивнул.
– И если такое случится, сразу сообщите мне, – добавил Бигенд.
– А как насчет Слейта?
– Слейт, – сказал Бигенд, – ведет себя так, будто ничего не произошло. Он по-прежнему в центре всего, если говорить про «Синего муравья».
– Я думал, он в Торонто.
– Он живет в постгеографическом мире, – сказал Бигенд. – Откуда у вас этот ноутбук?
– Холлис мне подарила.
– А вы знаете, откуда он у нее?
– Она сказала, что купила его, чтобы писать книгу.
– Мы попросим Войтека его проверить.
– Кого попросим?
– Войтек был до Слейта. Я придерживаю его в тени на случай подобных ситуаций. В качестве бекапа, можно сказать. Вы завтракали?
– Съел круассан. В Париже.
– Хотите полный английский завтрак? Фиона?
– Не откажусь. Саад пока будет проверять мои карбюраторы.
Они посмотрели на Милгрима. Тот кивнул. Затем глянул на серого пингвина и черного ската под белым потолком. Попытался вообразить черного ската над перекрестком на левом берегу Сены.
– И каково это, управлять таким? – спросил он.
– Когда навостришься, чувствуешь себя им, – сказала Фиона. – Особенно если с айфона. У того, что в Париже, этой опции еще нет.
37
Аджай
Инчмейловский тотем, нарколептический хорек, по-прежнему застывший в кошмарном вальсе среди бегущих куропаток, поджидал напротив вечно недовольного кабинетовского лифта.
На вопрос про Хайди Роберт ответил, что «мисс Хайд» у себя. Он уже оправился от первого смятения и теперь говорил о ней с придыханием, что Холлис нисколько не удивило. Мужчины, которые не сбега́ли сразу и навсегда, обычно превращались в восторженных обожателей.
Она вошла в привычную кабину, втянула за собой чемодан и нажала кнопку. Один раз и быстро – чтобы не сбивать лифт с толку.
Прошла по коридору, стараясь не глядеть на акварели, отперла четвертый номер, вошла, положила чемодан на кровать. Все было привычно, кроме нескольких незнакомых суперобложек в клетке. Открыла чемодан, достала фигурку синего муравья и пошла в соседний номер, к Хайди.
Постучала.
– Кто там? – спросил мужской голос.
– Холлис.
Дверь чуточку приоткрылась.
– Впусти ее, – сказала Хайди.
Дверь открыл невероятно красивый, спортивный молодой человек с внешностью болливудского танцора и очень короткой стрижкой, переходящей от макушки в густой водопад волос. Излишек смазливости отчасти компенсировался бледной зарубкой поперек носа, словно от удара чем-то узким и тяжелым. На молодом человеке были синие спортивные штаны и потертая косуха Хайди.
– Это Аджай, – представила его Хайди.
– Привет, – сказал Аджай.
– Привет, – ответила Холлис.
Номер был как-то непривычно прибран, почти без следов багажного взрыва. Впрочем, постель, на которой Хайди возлежала в джинсах с дырками на коленях и майке Gold’s Gym, была очень основательно разворочена.
– Где твои вещи? – спросила Холлис.
– Мне помогли все разобрать и часть сдать на хранение. Они тут лапочки.
Холлис не помнила, чтобы Хайди когда-нибудь так отзывалась о гостиничных служащих. Ей на миг представилась картина: Инчмейл тайком сует деньги и раздает советы, как умаслить Хайди. Хотя на самом деле персонал «Кабинета» просто очень хорошо знал свое дело.
– Это что за херня? – спросила Хайди более привычным своим тоном, кивая на синюю фигурку.
– Фирменный сувенир «Синего муравья». Он пустой. – Холлис перевернула фигурку. – И я думаю, там внутри «жучок».
– Серьезно? – спросил Аджай.
– Серьезно. – Холлис протянула ему фигурку.
– Почему ты так думаешь? – Аджай приложил муравья к уху, потряс, улыбнулся.
– Долго объяснять.
– Есть только один способ проверить: разрезать его. – Аджай кошачьей походкой подошел к окну и всмотрелся в основание фигурки. – И кто-то это уже сделал. – Он поднял глаза на Холлис. – Разрезали вот здесь, склеили, зашкурили.
– Аджай сечет фишку, – сообщила Хайди.
– Я вам не помешала? – спросила Холлис.
Аджай ухмыльнулся.
– Мы тебя ждали, – ответила Хайди. – Если бы ты не пришла, свалили бы в спортзал. Аджай мне, кстати, и рассказал про твоего парня.
– Абсолютно чумовой джампер, – серьезно проговорил Аджай, ставя фигурку. – Видел его два раза в пабах. Лично, к сожалению, не знаком.
– Ты знаешь, где он? Как он? – спросила Холлис. – Я только что узнала о несчастном случае и места себе не нахожу.
– Извини, ничего не знаю, – ответил Аджай. – Хотя случись что еще плохое, мы бы услышали. У него куча фанатов.
– Не знаешь, как его можно разыскать?
– Он не светится. Неизвестно, чем занят, помимо прыжков. Мне вскрыть его? – (Приподнимая муравья.) – У Хайди тут весь нужный инструмент. Она собирает Бюстохода.
Он снова ухмыльнулся.
– Чего-чего? – удивилась Холлис.
– Для нервов, – раздраженно ответила Хайди. – Психотерапевт научил.
– Чему?
– Пластмассовые модельки.
Она села на кровати и спустила на пол босые ноги. Ногти у нее были свеженакрашены черным блестящим лаком.
– Психотерапевт научил тебя собирать пластмассовые модельки?
– Он японец. Психотерапией в Японии хрен проживешь. Там в нее не верят. Вот он и перебрался в Лос-Анджелес. Кабинет в Сенчури-Сити, где у муйла был офис.
