– Почему на вас логотип «Сонни»? – спросил Бигенд.
– Хайди остановила уборщика и купила у него.
– Это китайский бренд, если тут можно сказать «бренд». Скорее логотип. Для африканского рынка.
– Мне он не показался африканцем. Ближе к славянскому типу.
– Дзюн! – позвал Бигенд. – Зайдите сюда.
Из темного торгового помещения вошел маленький японец в круглых золотых очках. Милгрим не видел его, когда заходил с улицы вместе с Фионой, только второго водителя, того, что брал у него анализы мочи.
– Да? – спросил японец.
– Милгриму нужна новая одежда. Подберите с ним вместе.
– Вас не затруднит встать? – спросил Дзюн.
У него были маленькие аккуратные усики. И британская охотничья кепка, вероятно канголовская, которая у Милгрима ассоциировалась с Бронксом совершенно другой эпохи.
Милгрим встал.
Дзюн обошел его и сказал:
– Талия тридцать два. Посадка тридцать два?
– Тридцать три.
Он взглянул на ботинки Милгрима.
– Восьмой номер?
– Девятый, – ответил Милгрим.
– Британский восьмой, – сказал Дзюн и вернулся в темный магазин, где, как догадывался Милгрим, по-прежнему сидел водитель с зонтом. Тот, что берет анализы мочи.
– Вы ее не интересуете, – начал Милгрим. – Она подозревала, что вы деловой партнер Грейси. В Миртл-Бич она еще не понимала, что происходит. Поэтому она отправилась за мной. И думаю…
– Да?
– Думаю, ей хотелось посмотреть Лондон.
Бигенд поднял бровь.
– Но лондонские полицейские не захотели ей насчет вас помогать. Она сказала, у вас связи. В полиции.
– Вот как?
– Но они спросили ее про вашу машину.
– Что именно?
– Просто любопытствовали.
– А что она хотела от вас?
– Она рассчитывала, получив сведения о вас, узнать больше про Грейси и Фоли. Но как только она поняла, что вы просто конкурент, тоже интересуетесь американскими военными заказами, она перестала вами заниматься.
– Это вы ей рассказали?
– Да. И она перестала вами заниматься.
Наступила пауза.
– Понимаю, о чем вы, – сказал Бигенд.
– Я не рассказывал ничего, кроме того, о чем она спрашивала. Отвечал на конкретные вопросы. Не вижу, как еще можно было поступить.
Вернулся Дзюн с ворохом одежды, которую положил на стол, сдвинув каталоги. Помимо прочего там была пара очень новых светло-коричневых ботинок.
– Встаньте, пожалуйста.
Милгрим встал.
– Снимите куртку.
Милгрим расстегнул молнию на «Сонни» и снял ее. Дзюн надел на него что-то из благоуханного твида, тут же снял и заменил на что-то другое, столь же благоуханное, обошел Милгрима, застегнул на нем пуговицы, кивнул.
– Но почему вы мне тогда ничего не сказали? – спросил Бигенд.
– Снимите, пожалуйста, брюки, – сказал Дзюн. – И рубашку.
– Я боялся, – ответил Милгрим. – У меня тревожный психоз.
Он сел на жуткий лиловый табурет и начал развязывать шнурки. Потом встал, в носках, на пол и взялся за брюки, радуясь, что не должен сидеть и смотреть на Бигенда.
– Может, у вас и тревожный психоз, – заметил тот, – но вы определенно меняетесь.
– Снимите рубашку, пожалуйста, – повторил Дзюн.
Милгрим подчинился. Он стоял в черных носках и трусах из «Галери Лафайет» и чувствовал: что-то изменилось в эти минуты, хоть он и не мог бы сказать, что именно. Дзюн деловито расстегнул клетчатую рубашку, помог Милгриму ее надеть. У рубашки был воротник «визитка», а застегнув перед, Милгрим обнаружил, что манжеты доходят почти до локтя. На них было множество перламутровых пуговиц.
– Вы бывали во Флоренции? – спросил Бигенд, пока Милгрим возился со странными манжетами.
– Во Флоренции?
Дзюн подал ему габардиновые брюки.
– Тоскана в это время года очаровательна, – сказал Бигенд. – Дождь. Солнце более мягкое.
– Вы отправляете меня в Италию?
– Вместе с Холлис. Я предпочитаю, чтобы вы оба пока были там. Кто-то на вас зол. Внутри «Синего муравья» я создам видимость, что вы оба в Лос-Анджелесе. Возможно, это убедит Оливера.
Милгрим вспомнил крик у станции «Банк», набрал в грудь воздуха, но не нашел слов. Застегнул новые брюки. Они были с манжетами, непривычно узкие в щиколотках.
– Сядьте, пожалуйста, – сказал Дзюн, расшнуровывая коричневые ботинки: броги с более узким, чем у традиционных, носом, на толстой подошве.
Милгрим сел. Дзюн встал на колени, надел на него ботинки, подтянул и завязал шнурки. Милгрим встал, переступил с ноги на ногу. Ботинки вроде не жали, но были жесткие, тяжелые. Дзюн протянул узкий тяжелый ремень из кожи того же цвета с блестящей бронзовой пряжкой. Милгрим вдел его в брюки.
– Галстук. – Дзюн протянул ему шелковый галстук в огурцах.
– Спасибо, я их не ношу.
Дзюн положил галстук на стол, помог Милгриму надеть пиджак и убрал галстук ему во внутренний карман. Затем улыбнулся, потрепал Милгрима по плечу и вышел.
– Так-то лучше, – сказал Бигенд. – Для Флоренции. Bella figura
[39].
– Я возвращаюсь в Кэмден?
– Нет, – ответил Бигенд. – Вот почему я попросил Фиону взять у вас ключи. Она соберет ваши вещи и выпишет вас из гостиницы.
– Так куда мне ехать?
– Никуда. Будете ночевать здесь.
– Здесь?
– Поролоновый коврик и спальный мешок. Мы за углом от «Синего муравья», но там не знают.
– Что не знают?
– Что я Танки.
– Как это понимать?
– «Танки и Тодзё». Название магазина. Я – Танки, Дзюн – Тодзё. Он гений.
– Правда?
– У него восхитительно провокационное чутье на противоречия, – ответил Бигенд. – Вас он нарядил околосветским аферистом.
– Здесь есть вайфай?
– Нет, – ответил Бигенд.
– Она, Уинни Тун Уитакер, особенно настоятельно просила передать, что Грейси считает вас конкурентом. То есть для него вы враг.
– Я ему не враг, – сказал Бигенд.
– Вы поручили мне украсть модель его штанов.
– Сбор коммерческой информации. Если бы вы не натравили на Фоли русских телохранителей, все было бы куда проще. И не отвлекало бы меня от более важных вещей. Впрочем, я рад, что нам представился случай обсудить вопрос более подробно с глазу на глаз.
