– Принесли для вас, мисс Генри.
Итальянка протянула ей блестящий бумажный пакет, желтый, без надписей.
– Спасибо.
Холлис отложила айфон и взяла пакет. Он был запечатан степлером. Холлис вспомнила огромный степлер в виде головы турка на порнографическом столе. Ручки соединялись двумя прошитыми визитными карточками. ПАМЕЛА МЭЙНУОРИНГ, «СИНИЙ МУРАВЕЙ».
Холлис оторвала карточки и раскрыла пакет, разрывая бумагу степлерными скобами.
Очень тяжелая джинсовая рубашка. Холлис разложила ее на коленях. Нет, не рубашка. Куртка. Темнее ее японских джинсов, ближе к черному. И от ткани пахло индиго, сильно. Землистый дух джунглей, знакомый по японскому магазинчику. Пуговицы-кнопки, черные, чуть шероховатые, без блеска.
Никаких логотипов снаружи. Ярлык под воротником внутри, из некрашеной кожи, толщиной как у среднего ремня. На нем выжжено не название, а неопределенный и смутно пугающий контур, в котором вроде бы угадывалась собака с младенческой головой. Клеймо, по всей видимости, согнули из одного куска проволоки, раскалили и вдавили в кожу, оставив на ней подпалины. Под нижним краем кожаного ярлыка была пришита сложенная белая тесьма с машинной вышивкой: три круглые точки треугольником. Размер?
Клеймо с условной головой пупса так и притягивало взгляд.
>>>
– Двадцать унций
[10], – объявила элегантно седовласая профессор джинсоведения, разложив куртку «Габриэль Хаундс» на полированной деревянной плите толщиной в фут, которая опиралась на чугунные ноги какого-то фабричного станка. – Слабби
[11].
– Что-что?
Женщина провела пальцами по рукаву куртки:
– Фактура ткани. Видите, какое грубое плетение?
– Это японский деним?
Женщина подняла брови. Сегодня на ней был колючий твидовый пиджак, брюки х/б, застиранные до неопределенного оттенка, рубашка из домотканого оксфорда и два широких (но разной формы) галстука в огурцах.
– Американцы разучились делать такую ткань. Может, японский. Может, нет. Где вы добыли эту куртку?
– Взяла у знакомого.
– Вам нравится?
– Я еще не мерила.
– Что же так?
Женщина обошла Холлис, помогла ей снять плащ и надеть куртку.
Холлис взглянула в зеркало. Расправила плечи. Улыбнулась.
– Неплохо. – Она подняла воротник. – Лет двадцать уже таких не носила.
– Сидит замечательно. – Женщина двумя руками провела по спине Холлис ниже лопаток. – Две плечевых складки-гольф
[12] для свободы движений. Укрепленные изнутри эластичной тесьмой. Это детали «куртки механика» Генри Дэвида Ли, начало пятидесятых.
– Если ткань японская, то и шили в Японии?
– Возможно. Пошив, обработка деталей – все самого лучшего качества, но… Япония? Тунис? Даже Калифорния.
– Вы не знаете, где купить такую же? Или другую вещь той же фирмы? – Холлис почему-то не хотелось произносить название вслух.
Их взгляды в зеркале встретились.
– Слышали про секретные бренды?
[13] Знаете, что это?
– Наверное, – неуверенно ответила Холлис.
– Это очень секретный бренд, – сказала женщина. – Ничем не могу вам помочь.
– Но вы уже помогли. Спасибо.
Внезапно Холлис захотелось выбежать из восхитительно минималистского магазинчика, из мускусной атмосферы индиго.
– Спасибо большое. – Она надела плащ поверх куртки «Габриэль Хаундс». – Спасибо. До свидания.
По Аппер-Джеймс-стрит быстро шел молодой человек в надвинутом до глаз полушарии тонкой черной шерсти. Черный с ног до головы, за исключением белого небритого лица и белых от уличной пыли подошв.
– Клэмми! – машинально окликнула Холлис.
– Блин, – отозвался Клэмми с недавно приобретенным западно-голливудским акцентом. Его передернуло, словно от долго сдерживаемого напряжения. – Ты-то здесь как?
– Джинсовку ищу. – Холлис обернулась на магазинчик, потому что не помнила названия. И обнаружила, что у него нет вывески. – «Габриэль Хаундс». У них нет.
Клэмми, возможно, поднял брови – под черной лыжной шапочкой было не видно.
– Вот такую. – Холлис распахнула плащ.
Клэмми сузил глаза:
– Где достала?
– У знакомого.
– Их, по ходу, хрен раздобудешь, – веско объявил Клэмми. Как будто впервые принял Холлис всерьез.
– Кофе?
Клэмми поежился.
– Я болею. – Он громко хлюпнул носом. – Свалил со студии.
– Травяной чай. И лекарство, которое я пью для иммунитета.
– У тебя с Инчмейлом было? Тогда, в группе. Ребята говорят, да.
– Нет, – твердо ответила она. – Ни плотски, ни платонически.
Непонимающий взгляд.
– Все уверены, что солистка должна спать с гитаристом, – пояснила она.
Клэмми насморочно ухмыльнулся:
– Угу. Про меня с Артуром так пишут.
– Вот-вот, – сказала Холлис. – Канадское лекарство на основе женьшеня. Добавка к травяному чаю. Точно не повредит.
Клэмми снова хлюпнул носом и кивнул.
>>>
Она надеялась, что у него и правда простуда. Иначе это была бы первая стадия героиновой ломки. Но, возможно, все-таки простуда плюс неизбежный стресс от работы с Инчмейлом.
Холлис заставила Клэмми проглотить пять капсул Колд-FX и сама приняла три для профилактики. Обычно они не помогали, когда уже совсем разболеешься, только если зацепить простуду в самом начале, но ради лекарства Клэмми согласился зайти в «Старбакс» на Голден-сквер, сразу за углом, и Холлис надеялась на эффект плацебо. Инчмейл, считавший Колд-FX очередным фуфломицином, утверждал, что у него другого эффекта и нет.
