– Америку открыл, – усмехнулся в ответ мой хозяин. – Тебе же Лориэль еще сказал, что мы Грааль вернуть должны до того, как крестоносцы до Палестины доберутся.
– А ты в курсе, что они туда первый раз никак не меньше трех лет шли? – ехидно поинтересовался криминалист. – Нам тоже три года тут по пустыням мотаться?
– Кто тебя заставляет, в натуре? – вместо Рабиновича удивился Жомов. – Оттащим Мою Питейную Емкость в Палестину, а там посмотрим…
– И смотреть нечего! – осадил его мой хозяин. – Грааль положим – и домой.
– А зачем, скажите вы, два идиота, мне на милость, эльфы нас так далеко от нужного места высадили? – взревел Попов так, что Абдулла, сидевший напротив, едва чалму на голове удержал. Зато уши, как лопухи на ветру, затрепыхались. – Почему бы нас сразу в Палестину не отправить?
– Прост, как свинья, а лукав, как змея, – вздохнул мой Сеня. – Поп наш мило говорит, не поймешь, что ядовит. – А затем заорал: – Хватит, Андрюша, переливать из пустого в порожнее! Не знаю я, зачем нас Оберон гребаный именно около Никеи выбросил, а не сразу в Иерусалим отправил. Значит, были у него на это причины, я думаю, мы о них до самого конца ни хрена знать не будем. Поэтому прекращай ныть, забирайся в свою колымагу и поехали дальше. Абдулла говорит, что через пару часов Цивитот должен показаться. Там отожрешься, если получится, и, может быть, поспокойнее станешь!..
На Андрюшу приглашение к обеду или хотя бы намек на него всегда действовали возбуждающе. Прямо как на омоновца – вид крупнокалиберного пулемета или на Рабиновича – абрис сучьего… то есть я хотел сказать, женского тазобедренного сустава. После Сениного заявления с Попова усталость, лень и недовольство горькой долей как сенбернаровым хвостом снег с залежалого альпиниста сдуло. Андрюша засуетился и даже друзей подгонять начал, когда те, по его мнению, слишком долго на своих непарнокопытных забирались.
Цивитот действительно показался на горизонте не более чем через два часа после короткого перекура. Или правильней сказать перекуса? Наученный горьким опытом египетских пустынь, я даже глазам своим сначала не поверил – решил, что это мираж. Однако Абдулла убедил всех, что ничего нам не грезится. Впереди на самом деле был Цивитот.
Издалека городишко смотрелся очень даже симпатично. Даже я рассмотрел, что в нем есть и здания, похожие на те, что мы видели в Греции, и мусульманские разноцветные мечети, и даже что-то похожее на православный храм. Последний, правда, в полуразрушенном состоянии. А вот когда мы приблизились, зрелище Цивитота уже не впечатляло. Вокруг грязь и мусор, улочки узенькие, дома корявые, да и живых существ, кроме мух, в городке не наблюдалось. Присутствие последних Горыныча, конечно, здорово обрадовало, а вот нам удовольствия никакого не доставило. Я, сами знаете, не расист, но насекомых не люблю. Особенно когда они в морду лезут и за нос укусить пытаются.
Впрочем, страдали мы недолго. Ахтармерз, нажравшись хитиновой живности, быстренько сделал нам санитарную обработку, дыхнув на всех по очереди своим желудочным сероводородом. Нюх у меня на пару часов это отбило, зато по крайней мере сутки насекомые доставать не будут. И блохи в первую очередь.
Сами знаете, что я к блохам особенно трепетно отношусь. То есть треплю их зубами каждый раз, когда убежать от них возможности не имею. До сегодняшнего дня мне эти прыгучие пираты нигде не попадались, но зато в обезлюдевшем Цивитоте их было столько, что я невольно удивился: кого же тут блохи грызут, что смогли расплодиться в таком количестве? Не сами же собой питаются? Ответ я получил чуть позже, когда нам на дороге попался первый абориген – дряхлый сивобородый старикашка в выцветшей чалме. Дед устало брел по пустынным улицам и истошно вопил:
– Аладдин! Аладдин, сын дохлой кобылы, куда ты дел мой ночной горшок?
– Эй, отец, где тут кабак какой-нибудь находится? – вежливо поинтересовался Жомов. – Или рюмочная, на худой конец?
– Караван-сарай позади мечети, – махнул рукой старик. – Вы внучатого племянника моего придурочного не видели? Аладдинкой зовут, да пошлет ему Аллах тридцать три неприятности на половые органы. Еще вчера вечером этот сын мартышки и какаду пошел ночной горшок выливать и до сих пор не вернулся. А я уже сутки по нужде сходить хочу…
– И в чем проблема? – удивился омоновец. – Зайди за угол да и испражняйся.
– Я культурный человек, а не франк какой-нибудь, чтобы на углы писать! – Старикашка гордо тряхнул бороденкой, затем вскрикнул, поковырялся в бороде и вытащил оттуда огромную блоху (вот, значит, на ком эти твари откармливаются!). – Ай, сим-салабим, швабру тебе под жабру. Укусила, гадина, да испортит Аллах ее аппетит.
– Дед, а тебя самого как зовут? – подозрительно покосился на старика мой хозяин.
– Гасан-Абдурахман ибн Хаттаб! – гордо заявил тот. – Попрошу не путать с международным террористом, да приумножит Аллах лычки на ваших погонах.
– Чтоб тебя черти в ад за такие слова забрали! – обиделся на него младший лейтенант Попов. – Звездочки, а не лычки, идиот!..
Сеня швырнул в криминалиста своей дубинкой, но было поздно.
Слово, оно, понятное дело, не кот. Упустишь на дерево, уже не поймаешь. Ну, забывает все время Андрюша о своих паранормальных способностях! Вот и сейчас он сообразил, что лишнее ляпнул, да не вовремя. Совершенно из ниоткуда рядом со стариком выросли два широкоплечих беса с вытатуированными прямо на коже петлицами, шевронами и погонами. Без лишних слов сгребли они дедка и тут же растаяли в воздухе. Вместе с ним, естественно. Что же, теперь, по крайней мере, Аладдин от его ворчания отдохнет. И надолго!
– Аллах акбар! Джинн! – неожиданно для всех завопил Абдулла, бухнулся лбом в пыль прямо с лошади и пополз к Попову на карачках. – Истинна святость твоя, господин, ибо лишь тебе, да благословит Аллах твой болтливый язык, под силу справиться с джинном. Всем расскажу то, что своими глазами видел. И детям своим права на пересказ, перевод, доделку и доработку чуда сего оставлю…
Во-во, они твой рассказ и переврут как следует!.. Сеня так на меня покосился, что пришлось заткнуться. Ну его к коту под хвост. Зол он – на Попова в частности и на весь свет в целом. Нечего ему под горячую руку лезть! Я тихонько отошел в сторонку, а хозяин мой тут же накинулся на болтливого криминалиста.
– Ну что, доволен? – ехидно поинтересовался Сеня у смутившегося Попова. – Опять чудо сотворил? Старик-то перед тобой чем провинился? Лычки наши тебе помешали? Побоялся, что он тебе понижение в звании накаркает?
– Да я не нарочно… – попытался оправдаться Андрюша, но докончить фразу не успел. Прямо на прежнем месте появились те же прислужники главного смотрителя ада. Вместе с дедом, естественно.
– На хрен он нам там не нужен! – заявил один из бесов, обращаясь к вытаращившему глаза Попову. – Он неженка, сноб и белоручка. Мало того, что только в горшок нужду справляет, так еще и сам его выносить отказывается.
Оба черта, татуированных воинскими знаками различия, тут же исчезли, оставив старика посреди улицы. А тот, разочарованно пробормотав себе под нос, что и в аду ни Аладдина, ни горшка не наблюдается, поплелся прочь от нас, требовательно взывая к пропавшему внуку. Сеня тоже выглядел разочарованным, поскольку орать на Попова больше было не за что. Развернув коня, он первым поехал в направлении, указанном стариком, а я побежал следом – как ни крути, а еда мне тоже требуется!
