Вот и в этот раз Сеня еще не успел докончить фразу о надлежащей форме одежды, а Ванюша уже был на ногах и принялся выдергивать из доспехов одного рыцаря за другим. Причем довольно грубо – за уши. Надо отдать должное РУБОПу крестоносцев: встрепенулись они мгновенно и всем скопом бросились утихомиривать омоновца. К сожалению для них, этого «скопа» оказалось крайне немного, и к тому времени, когда Рабиновичу удалось остановить исполнительного Ванюшу, одетым остался только их бородатый предводитель. Да и то только потому, что вовремя спрятался за Сеню. Остальные лежали кучей, отдельно от доспехов, практически в том, в чем их мать родила – в подштанниках и с нательными крестами.
– Все? – ехидно поинтересовался у омоновца Рабинович.
– Нет, еще один остался, – наивно пожаловался Ваня и попытался добраться до бородача. Не вышло.
– Хватит, я сказал, – рявкнул Сеня и заставил омоновца усесться на место. – Дурная башка ты, а не Ваня Жомов. Я же просто пошутил.
– Предупреждать надо, – спокойно пожал плечами Ваня. – Только не проси меня теперь этих уродов обратно в консервные банки запихивать – расплющу всех и выкину в утиль…
– Сами оденутся, – буркнул Рабинович и похлопал бородача, впавшего в кому, по плечу. – Ты не обижайся на моего друга. Несдержанный он и недалекий. Тебя как зовут, бедолага?
– Боэмунд, – растерянно проговорил седобородый рыцарь, глядя на своих поверженных сподвижников.
– Опа-на! – встрепенулся Сеня и посмотрел на оторопевшего Ричарда: – А ты чего же друга не узнаешь? Как-никак, на турнире с ним сражались, и ты его собственноручно победил. Я не ошибся?
– Нет, то есть да, – промямлил ландскнехт. – Тот Боэмунд другой был. Повыше, пошире, потолще, посильнее, посветлее…
– Может, хватит? – оборвал его кинолог и хлопнул рыцаря по плечу так, что тот от испуга едва не испортил воздух. – Свободен. Забирай своих недобитков и валите отсюда. Не знаю, как у вас, но у нас обед. Просьба не тревожить в ближайшие два часа, четыре дня, три месяца, семьдесят лет и несколько десятков веков!..
Второй раз повторять просьбу Рабиновичу не пришлось. Боэмунд, совершенно не обращая внимания на оголенных подчиненных, помчался к тому месту, где располагались палатки рыцарей. Все прочие рубоповцы, похватав с земли то из доспехов, что первым попалось под руки, бросились его догонять, оставив ментов в покое. Надолго.
– Ну вот, теперь и поесть можно, – облегченно вздохнул Попов и втихаря, пока никто не видит, стащил у Жомова два куска мяса.
Ваня, впрочем, не расстроился. Во-первых, потому, что не заметил пропажи, а во-вторых, его, как истинного омоновца, хлебом не корми, только подраться дай. Намять бока десятку крестоносцев он уже успел, потому размеры и качество еды теперь были для Вани не важны. Он спокойно принялся уплетать свою урезанную порцию, догнав и перегнав проглота Попова. Остальные тоже практически от него не отставали, и лишь один Рабинович задумчиво вертел в руках нож с наколотым на него куском мяса.
– Я думаю, пора итоги подводить, – задумчиво проговорил он, не обращаясь ни к кому конкретно.
– А что, мы уже домой возвращаемся? – с набитым ртом умудрился ехидно поинтересоваться Андрюша.
– Угу, возвращаемся. А ты лично впереди, на лихом скакуне, и он тебя от избытка чувств за жирную ляжку кусает, – огрызнулся Рабинович и постучал себя пальцем по голове. Степень наполнения ее мозгами, что ли, проверял? – Я говорю, пора подвести итоги всему, что мы на данный момент знаем и имеем. Ясно тебе, ты, свиномясый идиот?
– Ясно, длинноносая еврейская морда, – невозмутимо согласился с ним Попов, вызвав этим заявлением радостный смешок со стороны Фатимы.
Рабинович сначала покраснел, а потом позеленел. Он хотел ответить Андрюше одним из своих фирменных изречений, но сдержался. Не считал нужным немедленно рассчитаться с криминалистом. Это дело могло и подождать. Пока существовали куда более серьезные проблемы. К тому же Сеня вдруг понял, что в этой экспедиции остался в абсолютном одиночестве. У Попова с Жомовым были оруженосцы, которые своим боссам едва ли не в рот глядели, стоило им только заговорить, а на Рабиновича даже Фатима не обращала ни малейшего внимания, озлобленная по каким-то своим причинам на все Израилево племя. Даже Горыныч, почитая кинолога за высокое начальство, предпочитал держаться от него подальше.
Получалось, что Сенину остроту даже оценить некому будет. Разве что Мурзику, лежавшему в тени телеги и не сводившему взгляда с бестолковых людей. Рабинович пару секунд тоскливо смотрел на верного пса, а затем снял с ножа кусок мяса и бросил его брату меньшему. Мурзик кусок, конечно, поймал, но настолько ошалел от неожиданного внимания со стороны хозяина, что даже не решился это мясо есть, а притащил его в зубах обратно. Сеня ухмыльнулся и, потрепав пса по холке, разрешил съесть кусок. Вот уж такого пес совсем не ожидал. Мясо Мурзик, естественно, проглотил, но тут же сбежал обратно под телегу, пока Рабинович, чего доброго, еще и целоваться к нему не полез. Сеня горестно вздохнул – дескать, и ты, Брут, туда же, и тут неожиданно встрепенулся Жомов.
– Ты, кабан перекормленный, – рявкнул он, отвесив Андрюше подзатыльник. – Прекрати человека перебивать и тренируй свое остроумие на ком-нибудь другом. Вон на Абдулле, например.
– Благодарю покорно, но я такого внимания не достоин, да простит мне Аллах мою огромную скромность, – склонил голову сарацин, пока Попов, получивший по загривку и пытавшийся что-нибудь сделать с куском мяса, застрявшим после подобной процедуры в горле, не мог ничего сказать.
– Ладно, проехали, – встрепенулся Сеня, получивший неожиданную поддержку со стороны омоновца. – Давайте действительно обсудим, что имеем на данный момент…
Рабинович начал загибать пальцы, рассуждая о поставленных задачах, проблемах, связанных с ними, и путях их решения. Собственно говоря, задач было только две: отнести Грааль в Палестину и, отыскав Святое Копье, захватить его с собой. Однако если первая выполнялась относительно просто – бери и неси, то с решением второй ментам придется немало повозиться. Вот тут и возникали те проблемы, которые хотел обсудить Рабинович.
Во-первых, нужно было каким-то образом попасть в Антиохию. Если Ричард ошибался и войска крестоносцев еще не начали осаду города, пробраться за его стены ментам было бы относительно просто. Конечно, защитники Антиохии вряд ли, зная о приближении вражеского войска, откроют ворота перед первыми же встречными, но с ментами был Абдулла. Сарацина легко можно будет выдать за посланника того же Кылыч-Арслана, а остальным закосить под группу прикрытия. Вот тогда горожане наверняка пропустят ментов внутрь.
В противном случае, конечно, можно было попытаться просто вышибить ворота, тем более что опыт в таких делах уже имеется, и войти в Антиохию без спроса. Однако Сеня сильно сомневался в том, что еще до подхода к стенам горожане не сделают из них при помощи луков и стрел бродячих противотанковых ежиков. Затем польют сверху горячим варом, кинут пару двухтонных булыжников, и открывать ворота будет просто некому. А уж искать Святое Копье – тем более!..
