– Кстати, учтите, мой работодатель к появлению волков отношения не имеет, – услышали менты за спиной знакомый голос и обернулись. Рядом с костром стоял тот самый джинн, которого они совсем недавно закопали. Ваня оторопело уставился на него, забыв про Попова и про свое обещание.
– Ты чего тут делаешь, урод? – угрожающе поинтересовался он. – Кто тебе разрешал из могилы сбегать?
– Ваня, тихо, – шепнул за спиной у омоновца Рабинович. – Берем этого чмыря. Ты справа, я слева…
– Бесполезно, – усмехнулся в ответ джинн, обладавший ко всем прочим достоинствам еще и тонким слухом. – Меня тут нет. Перед вами только моя изометрическая проекция, сделанная джиннопроектором. Он еще и миражи показывать может. Смотрите! – Лысый растворился в воздухе, и на его месте возник караван верблюдов, направляющийся прямо в центр лагеря ментов. А затем верблюды исчезли, и на их месте снова возник джинн. Правда, на этот раз он менял очертания, частично растворяясь в воздухе. Через джинна было видно пламя костра и валявшиеся рядом дрова.
– Ну вот, батарейки садятся, – обиженно вздохнул лысый. – Так я и думал, что этот мерзкий эльф мне бракованную штуку подсунул. Жалобу на него напишу…
Кому именно джинн собирался написать жалобу, он так и не сказал, полностью растворившись в воздухе. Совершенно не ожидавшие такого оборота менты на секунду застыли, удивленно-непонимающе глядя друг на друга. Абдулла с Ричардом и вовсе выглядели идиотами, и лишь одна Фатима сохраняла относительную невозмутимость. И то только из-за того, что была полностью поглощена приведением в порядок собственного туалета.
– Сеня, тебе это ничего не напоминает? – поинтересовался Попов, прервав затянувшуюся паузу.
– Напоминает, – вместо Рабиновича ответил омоновец. – У этого придурка, в натуре, такие же замашки, как у звезданутого Лориэля.
– К тому же джинн назвал эльфа мерзким, – задумчиво поддержал его Сеня, глядя на то место, где совсем недавно стоял джинн. – Конечно, все эльфы не подарки, но по-настоящему мерзким можно назвать только Лориэля. Что-то мне все это нравиться перестает.
– По-моему, вы, как это и свойственно всем гуманоидам, делаете поспешные выводы, – вступил в разговор Горыныч, перекинув головы через борт телеги. – С точки зрения банальной логики вероятность того, что Лориэль работает против своего правительства, слишком мала. Во-первых, как я понял, он очень жестко контролируется начальством. Во-вторых, у него не было необходимости говорить нам о том, что существует заговор, и указывать примерные координаты нахождения Святого Копья. Ну, а в-третьих, если бы Лориэль хотел помешать нам выполнить миссию, он бы это давно уже сделал…
– Чем он всегда и занимался, – буркнул Попов. – От него ничего, кроме гадостей, никто не видел.
– Я думаю, что твое мнение можно не учитывать, поскольку оно крайне субъективно, – начал было Горыныч, но Сеня перебил его.
– Это твое мнение можно не учитывать, – рявкнул кинолог, а затем примирительно улыбнулся: – В принципе вы оба правы. Но сейчас ничего обсуждать мы не будем. Подождем, когда появится Лориэль, и потребуем все нам объяснить. – Сеня посмотрел по сторонам. – Кстати, где он? Давненько уже не появлялся.
– Вот и я о том же, – не унимался криминалист. – Как в Антиохии появился, так больше об этом гаде ни слуху ни духу. Этот козел, наверное, рассчитывал, что мы в Антиохии загнемся…
– Попов, что-то ты не как российский милиционер поступаешь, – оборвал его Жомов. – Забыл, что ли, что подозреваемый не может считаться преступником, пока его вина не доказана?
Возражений у Андрюши не нашлось, но сейчас ничто на свете не могло разубедить его в том, что Лориэль решил их угробить. Впрочем, ни Жомов, ни Рабинович разубеждать его и не собирались. Их самих грызли подозрения. А подозрения, как всем известно, хуже блох. Поэтому ни у кого из троих друзей спокойной жизни в ближайшее время не предвиделось. По крайней мере до того момента, когда Лориэль появится и опровергнет эти подозрения. Но решить эту проблему можно будет позже, а пока все настолько устали после ночного нападения волков, что просто валились с ног. Даже неутомимый Жомов и то откровенно зевал. Но бдительности от этого не потерял.
– Короче, думаю, никто не станет спорить с тем, что часовых на ночь придется выставить, – безапелляционным тоном заявил омоновец. – Первым дежурю я, потом Попов с Абдуллой и последними Сеня с Ричардом.
– А почему это Рабинович последним дежурить будет? – возмутился Попов. – Я, может быть, тоже хочу подольше поспать.
– Да спи, – пожал плечами Ваня. – Только под утро всегда тяжелее всего бывает и спать сильнее хочется. – Криминалист потупился. – Вот и не жужжи, а делай то, что говорят. Дежурим по два часа. А утром пораньше двинемся дальше.
Рабинович хотел что-то съязвить по поводу излишнего командного рвения омоновца, но лишь махнул рукой. Кинолог настолько утомился, что у него даже не было сил заметить задумчивые взгляды, которые бросала в его сторону Фатима. Он просто свалился на свой ковер и проспал, как убитый, до того момента, пока Попов не разбудил его для смены дежурства. Да и потом Сеня упорно боролся со сном, заставляя крестоносца разучивать параграфы из милицейского устава. По крайней мере те, которые сам мог вспомнить.
Утром, кроме многочисленных следов на песчаной почве, на ночное нашествие волков не указывало ничто. И Жомов, проснувшись, подумал, что если бы он не был совершенно трезвым, причем уже который день, то вчерашнее происшествие принял бы за приступ начинающейся белой горячки. Подумал так, порадовался, а потом пошел проверять периметр.
Подозрительных личностей, как гуманоидного, так и всех прочих типов, поблизости от лагеря не вертелось. Попов, услышав об этом от Абдуллы, тут же начал апеллировать к чувству сострадания Жомова и Рабиновича, требуя дать поспать еще пару часов. Сеня с Иваном о таком звере, как сострадание, ничего не слышали и Андрюшу с ковра все-таки подняли. Впрочем, не столько они, сколько запах жаркого, долетевший до носа криминалиста со стороны телеги. Фатима готовила завтрак, а для Попова нет и не было лучшего возбудителя, чем возможность что-нибудь сожрать. Андрюша вмиг оказался на ногах и, двумя прыжками преодолев расстояние от своего спального места до телеги, потребовал у танцовщицы-кулинарки немедленно подавать завтрак на стол. В ответ сначала прилетела поварешка, затем головешка, кочережка и картошка. Впрочем, последнее Попову примерещилось. Картошки еще не было! Колумб не подвез.
– Слушай, имей уважение к моему почтенному возрасту! – завопил криминалист, прячась за телегой.
– И к его почтенному брюху, да позволит Аллах чаще использовать его по назначению! – поддакнул Абдулла. За что тут же получил пинка от Андрюши, не сумевшего оценить степень проявленного уважения со стороны оруженосца. Сарацин такого коварства не ожидал и буквально стрелой взмыл в воздух. Правда, далеко не пролетел – был сбит на взлете эскадрильей летающих поленьев под командованием Фатимы.
– Слава Аллаху, да простит он сам себе пренебрежение делами людскими, эта женщина еще не в силах кидать в нас мешки с драгоценностями, – пробормотал Абдулла, выбираясь из кучи дров. – Иначе мне бы не жить.
