Кстати, о нас. Вот уже два человека рассказывали, что видели двойников моих ментов, и никто из них не упомянул о том, что с ними был пес, хотя бы отдаленно на меня похожий. Если честно, мне обидно стало. Это что же получается? Наш вражина из рода эльфов меня так низко ценит, что даже не удосужился сюда моего двойника перенести, чтобы тот, как моим ментам их дубликаты, мне репутацию портил? Или, наоборот, обижаться на неведомого эльфа не стоило? Может быть, то, что с ментами-2 нет пса, говорит о моей абсолютной уникальности? Может, мне этим гордиться надо?
Я попытался посмотреть на ситуацию и с одной, и с другой стороны, но окончательных выводов так сделать и не сумел. Да и как их сделаешь, когда информации мало? Вот догоним наших двойников, если, конечно, они не парадокс времени, тогда и узнаем, отчего с ними дубль– Мурзика не наблюдается. Придя к такому логичному со всех сторон решению, я выкинул эту проблему из головы и прислушался к тому, что говорят мои менты.
– Слушай, Вагиз, – обратился Попов к трактирщику. – Мы вот в Никее и в Антиохии в караван-сараи заходили, так там одни ковры на полу и никаких стульев. А у тебя, смотрю, даже столы нормальные имеются. То есть были…
– Э-э, уважаемый, у меня, слава Аллаху, не совсем караван-сарай, – моргнув подбитым глазом, проговорил хозяин заведения. – Мой еда-хауз на большом торговом пути стоит, и тут не только мусульмане, да не даст им Аллах вымереть после крестового похода, но и христиане, пусть благословит Иисус их кошельки, проездом бывают. Поэтому мое заведение и должно обеим культурам соответствовать. Кстати, если хотите, можете в арабскую часть моего кабака пройти. Ковры там вы, то есть ваши двойники, на британский флаг, конечно, порвали, но поломанной мебели и битой посуды, по крайней мере, в той части нет. Пойдемте, там побудем, пока мои жены, да придумает для них Аллах пластических хирургов побыстрее, здесь порядок наводят. – Вагиз сделал широкий жест, приглашая ментов в боковой проход, но Жомов его остановил, поймав за плечо.
– Погоди, – проговорил омоновец. – Ты сказал, что у тебя и европейская и арабская кухня есть? – Трактирщик кивнул, не понимая, к чему Ваня клонит. Сейчас поймешь! – Значит, для христиан ты вино должен держать. И только посмей мне сказать, что его у тебя нету. Не посмотрю, что мы подружились, под второй глаз тебе еще фиолетовей фонарь поставлю!
– Ай, Ваня-джан, зачем меня обижаешь? – надул кабатчик губы. – Любому другому бы так и сказал, как ты подумал, но для таких уважаемых гостей заначка всегда найдется. Проходите пока в мусульманскую половину, сейчас я вам вина принесу.
– Только смотри, чтобы в этой заначке не меньше чем по два литра на рыло было! – счастливо улыбнувшись, напутствовал омоновец помчавшегося в подсобку Вагиза, а затем повернулся к Рабиновичу: – А ты, морда еврейская, только попробуй скажи хоть слово о сухом законе. Честное слово, я тебе такую подлянку придумаю, что ты век каяться будешь о том, что мне выпить когда-то не давал.
– Вот возьму сейчас, мурло славяносвинское, и, в натуре, сухой закон объявлю! – обиделся мой хозяин. – Скажи спасибо, что я и сам выпить хочу, а то устроил бы тебе за такие наезды жизнь райскую. Роспуск ОМОНа потом бы медом показался.
– Ну, спасибо, Сеня! Я знал, что ты настоящий друг, – сияя от счастья, Жомов так хлопнул моего хозяина по спине, что тот едва удержался а ногах. Я думал, Рабинович сейчас в отместку за этот удар омоновцу какую-нибудь гадость сотворит, но мой хозяин только поморщился и первым пошел на мусульманскую половину кабака.
Вот и кончились счастливые денечки! Трое моих ментов так долго от приема алкоголя воздерживались, что я ничуть не сомневался в том, до какой именно степени свинского состояния они теперь напьются. Хорошо хоть наши двойники всю мебель в кабаке поломали, а то пришлось бы мне через пару часов поповскую лысину под столом наблюдать и в аромате его потовых желез задыхаться…
Да, я совсем забыл вам сказать, что, перед тем как войти в кабак, опасаясь каких-нибудь инцидентов с тяжелыми последствиями, мы оставили Абдуллу, Ричарда и Фатиму на улице. Теперь о них вспомнили, и Ваня попросил Попова сбегать и позвать всех троих внутрь. Андрюша немедленно поинтересовался, почему бежать на улицу должен именно он, а не Рабинович, например, на что у Вани нашлись железные аргументы (в данной ситуации кулаки за таковые не считаются!). Жомов заявил, что, во-первых, около кабака поповский оруженосец находится. А во-вторых, криминалист, как самый старший по званию, должен больше других проявлять заботу о личном составе. После чего на морде у Андрюши вполне отчетливо можно было прочитать, что вот такой интерпретации своих офицерских обязанностей он меньше всего ожидал. Однако возразить ему было нечего, и идти на улицу Попову все же пришлось.
Я тоже вышел с ним. Правда, не для того, чтобы кого-то позвать, а по своим песьим делам. А когда вернулся назад, оказалось, что Вагиз отыскал в доме вполне целый персидский ковер, ручной, естественно, работы, успел заставить Саида починить небольшой столик и поручил Лейле-гренадерке завалить его пищей. Вино в бочонке кабатчик принес сам и теперь стоял в углу комнаты, ожидая, пока менты снимут пробу. Правда, судя по тому, куда он уставился, милицейская оценка качества алкогольного напитка его интересовала мало. Вагиз глаз от Фатимы не мог отвести, и в его взгляде было такое плотоядное предвкушение, которое у добермана бывает, когда его перед собачьими боями пару дней не кормят. Сеня этого взгляда не заметить не мог и, едва пригубив вино из серебряного кубка, торопливо заявил:
– Нормально. Сойдет для сельской местности. Короче, спасибо тебе, Вагиз, можешь идти. Нам нужно кое-что обсудить, а если что-то понадобится, мы тебя позовем.
– Понял. Не дурак, – кротко вздохнул кабатчик. – Приятного аппетита, уважаемые. И да подарит Аллах вашим желудкам хорошее пищеварение. Пусть гастрит никогда не наградит вас изжогой, язва не прободает кишки, глисты не…
– Аллах акбар, – прервал его словоизлияния Абдулла и властным жестом показал на дверь: – Свободен.
Мои менты переглянулись, удивляясь невесть откуда взявшимся замашкам сарацина, но затем, видимо, вспомнив поговорку «с кем поведешься, об того и расшибешься», решили до Абдуллы не докапываться. Кабатчик тоже спорить с новым посетителем не стал и скрылся за дверью, плотно прикрыв ее за собой. А едва он ушел, Горыныч выбрался из корзины и, не дожидаясь приглашения к столу, стащил с блюда кусок мяса… Вот, блин, наглец!.. Кстати, где хваленая милицейская справедливость? Меня бы за такую выходку из комнаты выгнали, а этой керосинке самопальной, видите ли, позволяется абсолютно все.
Но я даже повозмущаться как следует не успел. Сеня, истолковав мои высказывания на свой, человечий манер, взял со стола другой кусок мяса, кстати, вдвое больший, чем стянул Ахтармерз, и бросил мне. И лишь после этого со спокойной душой осушил свой кубок вина до дна… Ну, все. Пьянка началась! Хотя зачем мне по этому поводу возмущаться? Теперь, по крайней мере, до утра от альфа– лидерских замашек своего хозяина я буду избавлен.
Собственно говоря, рассказать об этом вечере мне совершенно нечего. Может, только то, что мои менты без зазрения совести споили Абдуллу. Сарацин поначалу отказывался, мотивируя тем, что Коран не позволяет, да и не пил вина он ни разу в жизни. Первая отмазка сарацина вообще никем в расчет не была принята, поскольку, как резонно заметил Попов, Абдуллу мусульманином теперь можно было не считать, раз тот собрался принимать христианство. Ну а на вторую причину отказа сарацина от употребления алкоголя Жомов ответил, что когда-то никто не пил. А поскольку кое-кто сейчас уже употребляет, то и остальным пора бы начинать. В общем, Абдулла попал, как кот на собачью свадьбу, и был безжалостно споен.
