И, наконец, уже по другую сторону от «К-20», в полукилометре по каньону к югу, имелся еще люксогеновый танкер какого-то клонского военфлотского проекта. До которого Растову, если честно, не было никакого дела.
Все эти данные про диспозицию эскадры «Сефид» были, конечно, весьма ценны. Но…
– Но где же эти долбаные «Лагаши»?! – не выдержал Растов. – Лунин, прокомментируй.
– Ищем, товарищ командир. – Голос капитана выдавал крайнее напряжение. Он тревожно дребезжал и доносился будто через полгалактики. – Они, сучки, все в холодном режиме. Не излучают ни хрена!
– Но они же огромные! Их должно быть видно невооруженным глазом!
– Рельеф очень сложный. Складки, расселины… Хорошо вижу только прямо под собой. А дальше – так, не особо… Ну ничего, я их сейчас спугну, – решился капитан.
И не успел Растов закричать «а-атставить!», как пушка в приземистой башне «К-20» метнулась вправо и влепила длинную очередь бронебойно-трассирующих прямо в корму «Севашты»!
Еле заметные искорки разрывов наглядно проиллюстрировали исполинские масштабы клонского авианосца.
Казалось, спящий великан даже не заметил булавочных уколов.
Но уже через секунду стало очевидно: заметил.
И не только он.
Два протяженных спонсона в корме авианосца, утыканные установками ПКО, осветились серией вспышек.
Между авианосцем и неопознанным летающим объектом, как была классифицирована машина «К-20» клонскими комендорами, встала стена разрывов разномастных противоракетных ловушек.
Также на машину Лунина обрушились импульсы зенитных лазеров. Но из-за того, что очередь снарядов, выпущенная из отвернутой на борт и частично в корму пушки, придала ей дополнительное ускорение в двух плоскостях, «К-20» изменила траекторию и одновременно с этим закрутилась штопором.
Импульсы лазерпушек прошли мимо.
– Я бы Лунину орден дал за смелость! – воскликнул впечатленный Игневич.
– А я за дурость, – буркнул Кобылин.
– Я думаю, он и без ордена счастлив будет, если внизу на все колеса станет, – заметил Растов, играя желваками. Майор волновался: Лунин явно попал в передрягу, хотя еще и не осознал этого, а помочь ему чем-либо Растов ну никак не мог!
В радиообмене вновь появился Лунин.
Он пребывал в радостном возбуждении.
– Есть ТЗРК! Заработали! Ловите координаты!
– Спасибо, век не забудем, – ответил Растов.
Он поймал себя на мысли, что отвечает Лунину как ожившему покойнику. Временно ожившему покойнику. В глубине души он не верил, что вся эта авантюра с полетом по пологой параболе может кончиться для его заместителя хорошо или хотя бы не очень плохо.
В общей сложности удалось вскрыть четыре батареи «Лагашей».
Все свои тяжелые ЗРК клоны разместили весьма изобретательно.
Две позиции были привязаны к фрегату «Гита» (да, это был именно тот фрегат, что занимал глухой и темный аппендикс каньона – «К-20» твердо идентифицировала его по сигнатуре радаров). Таким образом выходило, что эти пусковые установки «Лагашей» прикрыты высоким бортом фрегата и защищены его же средствами объектовой ПКО.
Третья позиция находилась по левому борту «Севашты», а четвертая затаилась на дне похожего на амебу провала под пустой стоянкой напротив фрегата «Ахваз».
Все танки Растова немедленно выпустили «Шелесты». Но не успели ракеты пройти даже первый километр, а майору уже было ясно, что надежно накрыть все шестнадцать пусковых установок не выйдет.
А сколько выйдет?
В последовавшей сверхбыстрой дуэли средств защиты и нападения, которая разыгралась над каньоном, двадцать один «Шелест» был сбит.
Остальные взорвались в районе целей.
Но «взорваться в районе целей» не всегда означает цель поразить…
Как бы там ни было, в ту секунду Растова больше всего беспокоила судьба отважного Лунина и его экипажа. Майор приказал Помору двинуть «Динго» к краю обрыва – так, чтобы видеть дно каньона в районе падения «К-20».
Они успели в самую последнюю секунду.
Штабная машина, которую башенному стрелку удалось худо-бедно стабилизировать, выпуская очереди снарядов в направлении, противоположном вращению, с лету ударилась левым боком о заледенелый грунт…
Подпрыгнула…
Снова ударилась, на этот раз о пятиметровый валун…
…И, пробалансировав на колесах одного борта, «К-20» завалилась набок!
В таком положении командно-штабная машина продолжила скользить вперед. Учитывая мизерную силу трения, это могло бы продолжаться еще долго. Но вот «К-20» врезалась во внушительный ледяной сталагмит и, наконец, остановилась.
– Лунин, доклад! – потребовал Растов, стараясь, чтобы его голос звучал буднично.
Однако ему никто не ответил.
В то же время мичман Игневич мрачным тоном резюмировал:
– Товарищ майор, мы по «Лагашам» как-то не шибко здорово отстрелялись. Я тут обобщил данные с борта ракет… Получается – девять пусковых еще в строю.
– Многовато, м-мать их клонскую за ногу.
– Вот именно.
– И что делать будем?
Решение озарило Растова за доли миллисекунды:
– Что делать, что делать… Прыгать!
Ну конечно же: надо бросить танки вперед, в каньон, вслед за Луниным!
Во-первых, так они помогут капитану, если он, конечно, еще жив.
Во-вторых, чем ближе к ТЗРК, тем выше вероятность с ними разделаться…
Да, опасно.
Да, похоже на рождественский ужин в дурдоме. И начальство взвыло бы, заикнись он о подобном. Легко жить тому, кто нахален как ворона, дерзок и безрассуден. Об этом еще Будда ученикам говорил!
Но если смотреть на вещи непредвзято… а почему он, сын Председателя Растова, не может себе позволить смотреть на вещи непредвзято?
– Рота, ориентирую! – взревел Растов. – Уцелели девять пусковых ТЗРК. Задача: сблизиться, уничтожить огнем и гусеницами. Для этого: прыгаем в каньон!
Выждав пару секунд, чтобы подчиненные переварили эту, самую экстравагантную порцию информации, майор более спокойным голосом добавил:
– Перед прыжком примите во внимание два момента. Первый: скорость отрыва должна быть небольшой, километров двадцать. И второй: проявите терпение, огонь в полете не открывайте. Импульс отдачи дестабилизирует машину, можно приземлиться на крышу… Как поняли?
– Товарищ майор, вы прямо как из кино, – сказал, смиряя испуг, Ченцов – последний оставшийся в строю взводный командир из трех (Осокин выжил, но после боя с «Рахшами» обезлошадел).
Остальные радовались молча.
