Но это не было падение снарядов «ГК».
Это были чоругские шагоходы. И поскольку вся их плазменная артиллерия была заранее приведена в боевое положение, капитан Листов больше не сомневался: это именно шагающие танки, а не научно-исследовательские или спортивные машины.
Выполняя договоренность с Растовым, капитан сразу же открыл люк и выпустил одну за другой три красные сигнальные ракеты. Они означали: «Имею контакт с вооруженным противником».
Открытый люк через несколько секунд спасет капитану жизнь. Но Листов еще не знал этого. Он просто собрался привычным движением задраить люк, когда…
Чоруги выстрелили.
То был не предупредительный огонь.
Не демонстрация силы.
Не пристрелка.
Их плазменные орудия стреляли на поражение.
Плазма накрыла весь взвод – от головной до замыкающей машины.
Два «ПТ-50» успели выстрелить в ответ, но очереди их автоматических пушек ушли в молоко.
На танке Листова первым делом лопнула гусеница. Машина крутнулась и, потеряв сцепление с размякшим от жара покрытием дороги, опрокинулась на бок.
Следующий заряд плазмы ударил в днище танка, и оно разошлось дымящейся морской звездой с алыми краями.
Листов толкнул люк и выкатился на раскаленное шоссе.
Все утопало в густом белом дыму.
Капитан пополз прочь от танка, ориентируясь на едва видимые просветы под нижним краем белого облака.
Наблюдавший за этой сценой Растов окаменел от ужаса.
В первый миг ему показалось, что весь разведвзвод сгорел заживо, что не спасся никто.
Но вот мелькнула фигурка одного танкиста… Другого… Третьего…
Разведчики бежали за обочину дороги и искали там спасения в многочисленных ямах и рытвинах.
А чоруги?
Чоруги, совершив акт войны, никого не преследовали, не добивали, не брали в плен.
Удовлетворившись тем, что все русские танки пылают, шагоходы исчезли под водой.
Через полминуты уже ничто не намекало на то, что смерть пришла со дна океана. Все происшедшее казалось бы страшным сном, если бы не пять огромных чадящих костров, оставшихся от разведвзвода…
– Внимание всем! – гаркнул Растов. – Мы идем на прорыв! Направление – подбитые танки «ПТ-50»! Вперед!
– Исполняю, товарищ майор! – доложил комвзвода-2 Ченцов.
– Так точно! – подтвердил Осокин, комвзвода-3.
За ними отрапортовали командиры рот мобильной пехоты и водители грузовиков с пленными членами поверженной организации «Меч и пламя».
Истосковавшийся по настоящему военному делу «Динго» радостно рыкнул и дал с места пятьдесят.
За ним понеслись остальные машины роты.
«Только бы пронесло! Только бы они не вернулись! Ведь может же быть, что это какое-то роковое недоразумение? Или, скажем так, тактическая случайность? Чоругские танки плыли под водой мимо, походя сожгли разведвзвод и теперь уже уходят на глубину, двигаются прочь по своим делам… Не до нас им теперь… Или, допустим, Верховный Рак позвонил и твердо сказал: “Вы там не того, не особенно… Не злите этих страшных северных обезьян, пока вам звездянок не накидали!”»
Но все эти упования шли у Растова по закраинам сознания. В фокусе его командирского эго находились насущные боевые надобности.
Как и любой хороший командир, майор был просто обязан спланировать возможный бой с чоругами. На случай, если Верховный Рак своим шагоходам не дозвонился… Или не звонил.
А думая о бое, Растов испытывал такую острую досаду, что аж плакать хотелось.
Они же шли на боевой выход против партизан! Они практически ничем серьезным не вооружились!
Тяжелые ракеты класса «земля – земля» вроде «Шелестов» отсутствовали полностью. Диспенсеры противолазерной защиты (которые худо-бедно защищали и от плазмопушек) – тоже. В укладке каждой машины из сравнительно дальнобойных боеприпасов имелись лишь четыре «ПТУРа» и два удлиненных активно-реактивных снаряда.
Из-за этого провести полноценный огневой бой на дистанции порядка пятнадцати километров было невозможно.
Альтернатива заключалась в том, чтобы засыпать чоругов потоком бронебойных и кумулятивных с пистолетной дистанции в четыре-пять километров. Но на таких дальностях мощные плазмометы имеют абсолютное преимущество. Выходило – с перочинным ножичком против тигра…
Невеселые думы Растова были прерваны Луниным.
– Товарищ майор, – глухим голосом сказал зам-комроты, – я вынужден заявить категорическое несогласие с вашим приказом.
– Категорическое? Несогласие? – переспросил Растов ядовито. – И что же ты предлагаешь делать?
Лунин ответил четко, как на экзамене:
– Я считаю, обстановка требует остаться на руднике и перейти к глухой обороне с опорой на полевую фортификацию.
– То есть окопаться, ждать восстановления загоризонтной связи, а равно подхода наших подкреплений, и огрызаться, если чоруги полезут? – уточнил Растов.
– Именно так!.. И я настаиваю на том, что ваш приказ является самоубийственным. – Лунин был явно не в себе. – Также я предлагаю, оставшись на позициях вокруг рудника, послать в Синандж фельдкурьера с донесением. Но не по приморской дороге, а через горы, с проводником из клонов. Хоть бы и с тем же Тугани… Сам я готов быть этим фельдкурьером.
– Я тебя выслушал, мысль твою понял, – сухо сказал Растов и сделал паузу, обдумывая варианты своего ответа.
Первый вариант: послать на йух.
Второй: разъяснить логику принятого решения.
И хотя по натуре майор был скорее из тех, кто предпочитает «на йух», его боевая дружба с Луниным, конечно, требовала второго варианта.
Тем более что его заместитель счел необходимым и возможным оспорить решение Растова впервые, а личная храбрость капитана сомнению не подлежала – вспомнить хотя бы планетоид Фраский-Лед и его великолепный прыжок в каньон на легкобронированной «К-20»!
– Послушай, Лунин, – начал Растов с низкой гипнотической ноты, – ты вот, наверное, думаешь, что очень здорово все придумал и что оборона сулит нам некие дивные перспективы. Но на деле твой вариант еще более рискованный, чем мой… Скажи, вот тебя же учили, что основным видом боевых действий является наступление?
– Какое это отношение имеет?!.. – в сердцах воскликнул Лунин, но Растов беспощадно перебил собеседника:
– Самое прямое! Вот смотри, стал ты в оборону. Но поскольку направления удара противника ты не знаешь, то в каждый сектор круговой обороны ты сможешь выделить не более трех танков… С эффективным БК на ствол – по шесть единиц! То есть огневой бой с четырьмя или пятью чоругскими шагоходами на удалении в десять километров ты сможешь вести… ну, скажем, секунд пятнадцать. Ну пусть тридцать. Вдумайся: полминуты огневого боя – и ты автоматически превращаешься в беззащитную мишень.
