– Я им то же самое сказал! Но они ответили, что связаны боем. И как только – так сразу.
– А японские корабли?
– А японские корабли должны вернуться к своей задаче: валить над нами орбитальные крепости. Иначе оттуда к нам такое прилетит…
– Умгу, – сказал Растов без энтузиазма.
Чутье танкиста подсказывало ему, что единственный грамотный ответ на новую угрозу с реки – наступательный.
Следовало бы поднять сейчас весь батальон до последней машины. Пройти дефиле между сопками. Развернуться прямо вдоль реки – и встретить гадов беглым огнем! Проверить, так сказать, практически: хорошо ли бронируют чоруги свои тримараны, катамараны и хренамараны?..
Но строжайшие приказы не выпускать из виду «Пуговицу» связывали Растова по рукам и ногам.
Он имел право только по необходимости сближаться с наукоградом. А вот удалиться от него не мог даже на километр!
В итоге пришлось выстроить уставную позицию танкового батальона в обороне.
На правом фланге оказалась первая рота.
В центре – вторая.
На левом – кто попало и разведрота.
Зенитные средства – батареями, равномерно размазаны.
За спиной Растову очень бы хотелось иметь пару артиллерийских дивизионов. Но вместо дивизионов у него в тылу стояли громоздкие и уязвимые пусковые установки ракет «Кама», практически бесполезные против наземных целей.
Батальон изготовился к отражению вражеского удара и замер.
«Все вымпелы вьются и цепи звенят… Наверх якоря подымают… А что ж там дальше-то? Что дальше? – силился вспомнить Растов. – Ага, вот! Готовятся к бою орудия в ряд – на солнце зловеще сверкают».
Глава 24
Стальные грозы
Сентябрь, 2622 г. Долина реки Агш Планета Арсенал, система COROT-240
Чоруги атаковали, когда летающий город наконец рухнул наземь.
Первыми заговорили дальнобойные мортиры.
Сам Растов с ними не сталкивался. Но танкисты его роты, воевавшие под Синанджем, рассказывали: чоруги десантировали на спутники планеты Тэрта эти самые мортиры и гвоздили сверхтяжелыми снарядами по Синанджу прямиком через космическое пространство!
Откуда ведут огонь стервецы сегодня, Растов не знал. Но догадывался: место это удалено от зоны их высадки на достаточное расстояние, чтобы не имело смысла призывать на головы чоругских артиллеристов кары небесные с борта «Громобоев».
Шелестящий свист – взрыв.
Свист – взрыв.
Каждый снаряд разрывался как-то по-новому.
То уходил в глубь земли и выплескивал ввысь черно-красные столбы грязи.
То хлопал над головой, как флаг на ураганном ветру, и расшвыривал окрест поражающие элементы комбинированного действия. Они не только пропарывали броню насквозь кумулятивными пестами, но и плевались струями кислоты, которая разъедала и герметичные скафандры, и сталь.
Были у чоругов и зажигательные снаряды, и осколочные.
Пять минут шквального артналета – и позиция батальона полностью потонула в огне, клубах непроглядного дыма и вихре горящих хлопьев (то была сорванная с вековых укропов листва).
Растов не успел перескочить из тонкобронной «K-20» в свой надежный танк, «Динго Второй» – он же бортномер 555, он же просто «Динго», – и теперь, осыпаемый звенящими потоками осколков, обдуваемый ветрами смерти, проклинал все на свете.
Даже офицера службы психологической помощи Кваснова с русой бородкой! Если бы военпсихиатр тогда написал в документах, что майору крайне нужен отпуск, он, Растов, сидел бы сейчас не в разваливающейся по сварным швам «К-20», а в шезлонге рядом с Ниной. И спорил бы с официантом, достаточно ли кашасы в этой кайпиринье… Тьфу!
– Серия… гм-гм… прошла, – каким-то бумажным голосом прокомментировал Илютин. – Сейчас двенадцать секунд будет тихо.
– Вот бы и правда, – откликнулся Растов.
– Так я все… гм-гм… высчитал. По нас работают три артгруппы из разных районов… Общее число стволов – двадцать два. Время полета снарядов известно, номенклатура уже ясна… Выходит, раз в полторы минуты образуется естественное разряжение плотности, двенадцатисекундный зазор.
Растов уважительно крякнул.
– Вы там, в органах, смотрю, считать умеете.
Следующий снаряд разорвался ровно на тринадцатой секунде тишины – Растов засекал.
Как ни странно, вместе с ним приступ малодушия полностью прошел. И майор, на всякий случай выкрутив громкость почти до предела, зачастил:
– Слушайте, Илютин! Если вы правы, через восемьдесят пять секунд будет пауза! Я выскочу, пересяду в свой танк… Должен успеть! Они пойдут в атаку вместе с последним залпом, а мы их отсюда ни черта не видим! Надо выкатиться вперед хотя бы на километр. Тогда шансы есть. Вы понимаете, что я тем самым нарушу приказ?
– Да делайте что хотите… Я тут посижу пока.
Как только отгремел двадцать второй разрыв – он был особенно близким и чуть было не опрокинул машину набок, – Растов стремглав бросился сквозь раскаленную мглу и буквально на ощупь нашел свой родной «Динго».
Пары секунд ему все-таки не хватило.
Первый снаряд новой серии осыпал его осколками.
Но были они излетными, неспешными. Гермокостюм выдержал, и Растов смог благополучно завершить свое путешествие, захлопнув командирский люк изнутри.
Экипаж был рад. Еще и как!
– Добро пожаловать домой, командир! – быком проревел Кобылин, будто ларингофоны не работали, а он хотел быть услышанным сквозь гермокостюмы и жужжание боевого кондиционера, подчищающего за Растовым порцию ядовитой атмосферы.
– Ой, шеф, рисковый вы… – неодобрительно покачал головой Игневич.
Разрывы сверхтяжелых снарядов оторвали «Динго» от земли. Танк подпрыгнул и плюхнулся обратно в уплотненный взрывной волной воздух, как в воду.
– Вот это стальные грозы! – Кобылина распирало воодушевлением («Кольнулся стимулятором, что ли?»). – Юнгер отдохнет!
– Юнгер? – спросил Игневич. – Где у нас такой служит?
– Неважно! Командир знает!
И только Помор просто радостно скалился, ни слова не говоря.
Что ж, пора было воевать!
Растов перебросился со своим начштаба парой экспрессивных реплик непечатного свойства. Довел свои планы до командиров рот и, выждав с полминуты для того, чтобы приказ как следует вызрел в бошках подчиненных, выдохнул в рацию: «Батальон, вперед!»
Десятки закопченных боевых машин вырвались из огненного ада и, преодолев заболоченную лощину, пошли вперед за своим командиром.
Растов лихорадочно озирался по сторонам, подсчитывая живых и боеспособных. Выходило, что основные опустошения пришлись на вторую роту. Там чоругам удалось вывести из строя пять «тэ двенадцатых».
