К счастью, автоматика зенитчиков опередила человеческую мысль.
– Внимание, воздух! – рявкнул в наушниках Кармацкий, заведующий батальонной ПКО. – Артналет главным калибром!
– Рота – полный вперед! – заорал Растов так, что казалось, его услышат сквозь тысячи километров вакуума на флагманском «Рюрике».
Помор, не переспрашивая и даже не вдумываясь в смысл команды, немедленно отработал ее, и их стотонный «Динго», доселе пребывавший в состоянии, близком к невесомости (сила тяжести на планетоиде была гомеопатической), одарил всех бодрящей продольной перегрузкой в три «же».
От перегрузки у Растова сразу заныли все недолеченные раны – ведь все-таки времени с госпиталя на «Иоанне Кронштадтском» прошло совсем немного.
Распахивая реголит до панциря извечного метанового льда, танки понеслись расходящимся веером – так что, казалось, еще чуть-чуть, и наберут здешнюю первую космическую скорость, уйдут на орбиту…
– Помор, давай легче! Легче! А то сейчас ка-ак полетим… Прямо на стыковку с «Суворовым».
– Да помню я, не дурной, – огрызнулся Помор.
Восьмитонные клонские сувениры были нещадно избиты в полете зенитками и ракетами самоходных ЗРК «Вспышка-С», которые только-только выгрузились из ТДК «Иван Рубан».
Но в отличие от тонкостенных ракет старой доброй классике – снарядам «ГК» – все было по барабану. Едва выйдя на опорную орбиту планетоида Фраский-Лед, они прянули отвесно вниз и взорвались, засыпая исходный рубеж русских друджвантов противотанковыми реактивными бомбами.
Это было очень неспортивно.
И очень эффективно.
Два эллипса рассеивания пришлись на роту Растова. Два – на вторую роту (матчасть – тяжелые «Т-12»). Еще три – на «Т-10» второго батальона. И еще где-то сотня боеприпасов улетела к танкодесантному кораблю «Рубан» – на головы расчетам ЗРК «Вспышка-С».
Реголит, выброшенный ввысь из-под гусениц танков, полотнищами зловещих декораций повис над плацдармом «Топаз».
Вспышки разрывов реактивных бомб потонули в черных тучах – так что лишь спустя полминуты поднявшиеся выше реголитовых завес белые воланы ледяной пыли обозначили места падений.
– Здесь «сорок второй»! – Голос комвзвода-1 Галушкина срывался. – Подбит, разгерметизация, нужна помощь!
– Приказываю покинуть машину!
Растов знал, что хозяйственный Галушкин будет держаться за свой счастливый «сорок второй» до последней возможности. Под шквальным пулеметным обстрелом, к примеру, это имело бы смысл. Но сейчас, когда в любую секунду с низкой орбиты мог прилететь очередной смертоносный гостинец…
– Вас понял, выпол… – Ответ Галушкина потонул в грохоте взрыва.
За сплошным валом реголитовых облаков взрыв не было видно еще секунд пять. Наконец на экране перед Растовым появилась донесенная видеокамерой заднего вида съемка: кувыркающаяся в полете башня «сорок второго».
– Твою ж мать, – прошептал Растов, сглатывая огненно-горький кус отчаяния.
– Чего там? – спросил Помор.
– Галушкин погиб.
– Господи…
При планировании операции «Метель» к артиллерии линкора «Камбиз» отнеслись исключительно серьезно все чины флотской иерархии.
Именно из-за «Камбиза» эскадр-капитан Трифонов отказался от фронтального прогрызания минных полей.
Именно его, «Камбиза», главный калибр заставил держаться вдалеке и «Белоруссию», и «Суворов». И даже командование 2-го гвардейского авиакрыла в лице каперанга Бердника всерьез опасалось получить картечью в упор по атакующим эскадрильям торпедоносцев.
Но отчего-то никто из флотских – а именно они верховодили в планировании – не подумал, что «Камбиз», используя стрельбу на ослабленных зарядах, применит свои мощнейшие 800-мм орудия против танков десанта!
Стоило разорваться первым снарядам «Камбиза», как наэлектризованный эфир затопила командирская истерика.
– Здесь Броня-1! Здесь Броня-1! – Это был, конечно же, комполка-12 Кунгуров. – Мои танки накрыты ГК «Камбиза»! Это форменное безобразие! Прошу Воздух-1 принять меры! Немедленно!
Ему ответил лично эскадр-капитан Трифонов, командующий эскадрой:
– Здесь Воздух-1. Проблему видим, решение ищем. Держитесь там!
Десятка истребителей барража «Гриф», которая по плану должна была использовать свои сверхдальнобойные ракеты «Р-401» «Альбатрос» против одиночных клонских флуггеров, драпающих в произвольном направлении, была немедленно перенацелена на перехват снарядов клонского линкора.
Благодаря «Альбатросам» – куда более массивным и могущественным, чем сравнительно легкие ракеты ЗРК «Вспышка-С», – следующие два залпа «Камбиза» удалось проредить.
В роте Растова потерь больше не было. Хотя «тэ десятые» из соседнего батальона очень даже зацепило.
Однако и клоны не сидели сложа руки.
Некий сведущий в своем деле клонский офицер нажал пару кнопок и привел в действие ближайшее к «Грифам» орбитальное минное поле.
Малозаметные космические мины серии «Вэста» сорвались со своих стационарных орбит и, кувыркаясь, полетели к истребителям барража.
«Грифы» были вынуждены резко менять траекторию и ожесточенно огрызаться из огневых точек самообороны. В общем, им стало не до прикрытия 12-го танкового…
Ситуацию спасла находчивость флагманского артиллериста, капитана второго ранга Овсянникова.
После двух минут головокружительно сложных расчетов, проведенных на парсере линкора «Белоруссия», бронированный гигант развернулся правым бортом к планетоиду Фраский-Базальт и изрыгнул восемь противобункерных снарядов.
Через полминуты начиненные силумитом касатки нырнули на глубину сто сорок метров, с изумительной легкостью прошивая слои сравнительно рыхлых силикатов.
Взрывы выбили из планетоида каменные фонтаны, отправив в полет тысячи тонн новорожденных метеоритов.
Без филигранного расчета флагманского артиллериста этот каменный мусор улетел бы к черту на кулички. Но благодаря образованию и сметке Овсянникова скопище новорожденных метеоритов обрушилось прямиком на ту часть каньона Удав, где затаился «Камбиз»!
Скорость метеорного потока по космическим меркам была невелика. Поэтому броня «Камбиза» выдержала перестук великанских молотов. Корабль не только уцелел, но даже сохранил боеспособность.
Однако колкое покрывало ледяной пыли обволокло линкор по самые кончики верхних антенн и ослепило его.
Также сотрясения повредили нежную электрику снарядных элеваторов.
В итоге «Камбиз» временно потерял возможность вести огонь даже по заранее пристрелянным рубежам. Чем не успех?
Этих подробностей, достойных документалистики будущего, Растов, конечно, не знал. Но главный результат был ему очевиден: их больше не обстреливали.
