– Боже, я же ужасно выгляжу. Что подумает Сельвин? – И Триша начала лихорадочно расчесывать пятерней волосы, потуже затянула пояс на больничном халате и подошла к Барбс. – У меня ничего между зубами нет? – спросила она, обнажив все свои зубы, и Барбс заметила частичку капусты между двумя передними.
– Ты в полном порядке, Триша.
– Как ты думаешь, о чем с ней хочет поговорить доктор? – спросила Лорейн, когда Триша и медсестра вышли из палаты.
Барбс повернулась на кровати так, чтобы видеть Лорейн.
– Я не знаю, дорогая. Все произошедшее – это такая трагедия, такой кошмар.
– Я знаю. Все время думаю про Петулу. Это точно доконает ее отца. А ребенок… Боже, мам, девочка ведь тоже бы погибла, если бы Петула забрала ее домой. Представь себе – родиться и умереть в один и тот же день.
Барбс содрогнулась.
– Да, и я тоже об этом думала.
Она снова попыталась дотянуться до дочери рукой. Лорейн сделала то же, и их пальцы сплелись.
– Лорейн, – Барбс собралась с силами сообщить дочери печальную новость. – Карл не выжил. Мне очень жаль.
Лорейн кивнула и закрыла глаза.
– Я знаю. Слышала, как вы с Тришей говорили об этом, думая, что я сплю. Бедный маленький Майки, он никогда этого не переживет.
Они замолчали и долго лежали, задумавшись, в тишине.
– Мам, ты не спишь? – наконец спросила Лорейн.
– Я не думаю, что вообще смогу снова спать. Каждый раз, когда я закрываю глаза, я слышу звук скрежещущего металла и вижу кувыркающиеся тела, летающие по автобусу вещи и…
– Перед аварией Петула как раз должна была сказать мне, кто отец.
– Ты серьезно? – перебила ее Барбс. – Почему же не сказала?
– Нам помешали, но она бы мне рассказала, я уверена.
Их разговор прервался бренчанием катящейся по коридору тележки, на которой разносили чай в зеленых фарфоровых чашках.
– Чаю, милая? – спросила женщина, остановившись у постели Лорейн с огромным термосом.
Триша вернулась в палату более чем через час. Барбс понимала, что все они выглядят сейчас не лучшим образом – в больничных халатах, без косметики и средств для волос, но даже она была шокирована видом Триши. Она была бела как мел, глаза опухли и покраснели, нижняя губа была похожа на один сплошной синяк. Трясущимися руками она взяла чашку с чаем, которую оставили на ее тумбочке.
– Он уже холодный, Триша, – предупредила Барбс.
Триша не обратила на нее никакого внимания и залпом выпила все, вытерев рот тыльной стороной руки.
– Плохие новости, Барбара, – сказала она, рухнув на постель и потирая лицо руками. – У Сельвина поврежден позвоночник. Еще осталось сделать некоторые анализы, но есть вероятность того, что он останется парализованным.
– О господи, – прошептала Барбс. – Это ужасные новости.
Лорейн уткнулась в подушку.
– Не могу поверить в это, Барбара, – завыла Триша. – Это так несправедливо! Мне придется жить с инвалидом.
Глава 24
Каждое утро, покормив дочь, Мэри включала радио. Поначалу оно всегда свистело и шипело, только потом начинало издавать членораздельные звуки. Все новости, как обычно, касались засухи. В некоторых частях страны дождя не было более месяца. Мэри прижимала малышку к плечу и гладила ее по спине, любуясь заливом.
– «Кругом вода, но как трещит от сухости доска, кругом вода, но не испить ни капли, ни глотка». – Она засмеялась и поцеловала дочку в ухо. – Мой Томас обожал, когда я читала стихи. Он это скрывал, чтобы не показаться сентиментальным, но по его глазам было все видно.
Прошло уже две недели с того дня, как кто-то оставил бесценный сверток у ее порога, и по мере того, как время шло, а новостей о матери ребенка не было, в сердце Мэри крепла надежда. Правда, ей пришлось доверить свою тайну Руфи. Именно она своими глазами видела горе Мэри, когда та потеряла ребенка Томаса. Однако девушка не разделяла ее веру в то, что Томас жив. Мэри объяснила ей, что ребенка оставили именно у ее порога, потому что знали, что она о нем позаботится. Руфь была слишком поглощена разглядыванием ребенка, которого Мэри дала ей подержать, и не восприняла сказанное с должным вниманием.
– Руфь, ты понимаешь, что я говорю?
Девушка взглянула на свою начальницу, в смущении наморщив лоб.
– Вы хотите сказать, что вы оставите ее себе?
– Да, Руфь, – уверенно ответила Мэри, судорожно сглотнув. – Если кто-то спросит, это мой ребенок. Поняла?
Мэри забрала у нее сверток и начала качать малышку. Веки девочки распахнулись и снова закрылись. Руфь долго молча смотрела на эту пару.
– Вы думаете, мистер Робертс послал этого ребенка? – наконец вымолвила она.
– Не будь такой… – рассмеялась Мэри, но тут же одернула сама себя. Храни бог эту девушку в ее простоте и наивности. Конечно, Томас не посылал ей ребенка, но не будет ничего плохого, если Руфь будет так думать.
Накануне, после того как Мэри искупала ее, девочка растянула свои розовые губки в мимолетной беззубой улыбке. Мэри интерпретировала это как четкий знак, что между ними зарождается связь. Она приняла решение какое-то время не принимать новых бронирований, и неоновый знак «Мест нет» продолжал висеть, отпугивая потенциальных клиентов. Да, ей придется брать деньги из компенсации, которую она получила как родственница жертвы трагедии, но у нее не было другого выхода – она не смогла бы в одиночку вести дела в пансионе и ухаживать за новорожденной. Руфь старалась изо всех сил, но иногда она делала только хуже. На предстоящие выходные должна была приехать пожилая пара, уже давно забронировавшая проживание, и Мэри не решилась нарушить их планы. Они уже много лет останавливались у нее в одни и те же даты.
Она положила ребенка в самодельную люльку, которую она сделала из ящика, и поставила ее в угол кухни. Изнутри она проложила ящик одеялами и обернула фланелевой простыней, чтобы малышка не задевала об острые углы. На несколько недель этого ей будет достаточно. Услышав, как мистер и миссис Райли входят в гостиную, она вышла поприветствовать их и принять заказ.
– Доброе утро, мистер, миссис Райли. Вам как обычно?
– Да, пожалуйста, миссис Робертс, – ответил мистер Райли, отодвигая стул для супруги. – Сегодня снова замечательная погода.
– Мы уже привыкли к ней. Если честно, я бы не возражала против дождика. Он бы смыл всю эту грязь. Все вокруг давно покрылось пылью. – Мэри поставила на стол пластиковый помидор, в котором был кетчуп.
– Должна сказать, – заметила миссис Райли, – я удивлена, что кроме нас здесь никого нет. Почему у вас горит знак, что мест нет? Вы же пустуете.
Мэри посмотрела на кухню и услышала свист чайника на плите. Это был отличный повод не ответить на вопрос.
