Она натянула на себя жилетку, рассовала по карманам кошелек и ключи и поспешила к Майки. Когда он открыл дверь, она отпрянула от открывшегося зрелища.
– Что ты сотворил со своими волосами, Майки?
Он тут же выпятил нижнюю губу, и Дейзи сразу же пожалела о своем обвинительном тоне.
Майки погладил свою коротко остриженную макушку.
– Это мама сделала. Сначала она хотела просто постричь меня, но потом нашла там ползающих мошек и сказала, что нужно все срезать.
– Так и сказала? – сжала губы Дейзи. – Где она?
– Еще в постели.
Дейзи отодвинула Майки и вошла в дом.
– Андреа, сойди вниз, – крикнула она.
– Это бесполезно, тетя Дейзи, – сказал Майки. – Я уже пытался ее разбудить, но она слишком крепко спит.
У Дейзи появилось нехорошее предчувствие.
– Жди здесь, – скомандовала она.
Побежав вверх через две ступеньки, она вошла в спальню Андреа. У нее заняло не более двух секунд, чтобы определить причину бесчувственного состояния молодой женщины. В ногах на постели лежали восемь пустых банок сидра и бутылка водки, тоже практически пустая. Дейзи посмотрела на жалкое тощее тело, скрюченное на грязной, заляпанной конфетами простыне. Она нащупала пульс и почти что разочаровалась, обнаружив его.
– Ох, Андреа, не заслуживаешь ты своего ребенка, и он уж точно тебя не заслуживает, – печально сказала она бездыханному телу.
Майки терпеливо ждал, сидя на нижней ступеньке, и грыз ногти.
– Пойдем, дорогой, мама все еще спит. Я тебя отведу в школу. Ты все собрал?
Он смотрел на свои изношенные ботинки, и Дейзи взяла его за подбородок и подняла его лицо вверх, чтобы он мог ее видеть.
– Майки?
Его щеки слегка покраснели, и он отвел взгляд.
– Она забыла дать мне денег на обед.
Дейзи запустила руки в карман и выудила оттуда несколько монет. Он протянул к ней ладонь, как уличный нищий, собирающий на пропитание.
В дверях школы Дейзи остановилась и отпустила руку Майки. Он молчал всю дорогу, и Дейзи не удалось вовлечь его в обычную беседу.
– Хочешь, я зайду с тобой в школу?
Майки такая перспектива испугала.
– Нет, спасибо, тетя Дейзи. Я теперь во втором классе, а буду выглядеть как маленький.
Он поправил свой ранец и, не оглядываясь, вошел в ворота и подошел к кружку мальчиков, которые были поглощены обменом сигаретных вкладышей.
– Я заберу тебя из школы, Майки.
Он обернулся и небрежно ей помахал. Дейзи надеялась, что не опозорила его. Конечно, он и сам мог дойти до дома – наверняка он уже делал это много раз, но ей отчаянно хотелось защитить его. В пять вечера начиналась ее смена в больнице, так что она как раз успеет забрать его из школы, угостить молоком с печеньем и вернуть его матери до начала работы. Она работала на двух работах, постоянно общалась с людьми, и это позволило ей этим летом не впасть в уныние. А ведь было бы так легко погрузиться во всепоглощающую депрессию – с ней уже случалось такое, когда она потеряла Джима, но тогда ей нужно было заботиться о маленьком Джери. Он был смыслом ее жизни, причиной вставать с постели утром. Да, тогда она осталась вдовой, но и матерью. А теперь она была одна и очень хорошо понимала, что сейчас Майки выполняет ту же функцию, что и Джери много лет назад. Дейзи отдавала себе отчет в том, что Майки ей нужен ничуть не меньше, чем она ему.
По дороге в супермаркет перед ней шла женщина с новорожденным малышом в коляске. И тут же она вспомнила о девочке, которую они оставили в Блэкпуле. Она часто о ней думала и сейчас еще раз мысленно задалась вопросом, что же с ней стало. Не было сомнений, что ее жизнь, едва успев начаться, окончилась бы на том шоссе, если бы Дейзи не оставила… хотя нет – поправила она себя, – не оставила, а бережно не положила ее на порог того пансиона. У нее не было причин сожалеть о своем поступке – убеждала она себя. По крайней мере, у ребенка появился шанс на жизнь, и это, безусловно, только к лучшему.
В 3:15 Майки вышел из школьных ворот и отдал Дейзи рисунок.
– Осторожно, он еще не высох, – предупредил он.
Дейзи держала бумагу горизонтально, чтобы не стекала краска.
– Как красиво, Майки, ты молодец!
Майки улыбался во весь рот.
– Это я и папа на мотоцикле. Смотри, вот, я сижу у него за спиной.
Вместо глаз у Карла было две точки, и большой полукруг символизировал его привычную широкую улыбку. Дейзи почувствовала, что на глаза выступают слезы.
– Твой папа здесь очень счастливый.
– Да, он же на мотоцикле, – ответил Майки со знанием дела. – Он всегда был очень счастлив, когда ездил на мотоцикле. Он и меня хотел научить его водить.
Все это Майки произнес без грусти и горечи, и Дейзи на секунду поверила, что с ним все будет хорошо.
– Смотри-ка, у тебя обеденные медали на рубашке, – сказала Дейзи, увидев на его рубашке следы обеда.
– Что у меня?
– Пятна от какой-то еды у тебя по всей рубашке. Раньше мы их называли обеденные медали.
Она попробовала стереть их платком, но безуспешно.
– Нет, не получится, я застираю их дома.
– Тетя Дейзи? – Майки семенил рядом, пока они шли домой.
– Да, дорогой.
– А ты сможешь помочь мне обложить учебники?
– Что-что?
– Учитель сказал, что мы должны обернуть учебники обоями, чтобы они не истирались. В прошлом году мне папа помог, а сам я не умею.
– О да, помню, Джери делал то же самое. У него прекрасно получалось. Он брал линейку и отмерял все так, чтобы получилось идеально. – Она взглянула на Майки. – Мы вместе с тобой сядем и придумаем, как обернуть учебники, хорошо? У меня где-то есть рулон старых обоев. Сегодня мы вряд ли успеем, мне к пяти на работу. А на выходных должно получиться.
Он остановился и выпятил нижнюю губу.
– То есть я не остаюсь у тебя на чай, тетя Дейзи?
– К сожалению, не сегодня, Майки. Но я уверена, мама что-нибудь вкусное тебе приготовит. Я ей на днях дала рецепт моего фирменного пирога. Может, она его испечет, – и, шутливо ущипнув его за щеку, улыбнулась ему: – Не грусти, Майки. Если ты так и пойдешь с выпяченной губой, на нее птички сядут.
Майки думал, что только плохие мальчики идут спать без чая, и он силился понять, что же такого он мог сделать, чтобы заслужить такое наказание. У тети Дейзи он пил молоко с печеньем, но ему все еще хотелось есть – вообще ему почти всегда хотелось есть. Хорошо еще, что в школе он заставил себя съесть тушеную баранину с картошкой на обед, хотя она была далеко не такая вкусная, как делает тетя Дейзи. У нее в мясе никогда не попадалось жил, которые надо жевать полчаса, прежде чем проглотить. Но сейчас он лежал на постели, и у него живот урчал от одной мысли даже об этой неаппетитной жидкой массе с кашеобразными клецками. Он, конечно же, не ожидал застать дома после школы вкусный домашний обед – он был не так наивен, – но обычно мать стряпала что-то более-менее съедобное. Иногда она даже закатывала пир горой и разогревала тушенку.
