– Нет, на самом деле это очень неприятно – корабль сразу теряет разделительную прочность, и второй удар может стать для него фатальным. Поэтому и существуют специальные внутренние перегородки, которые защищают корабль не с бортов, а внутри.
Добравшись до выхода с палубы, они побежали по лестнице, поскольку лифты не работали. В воздухе чувствовался запах изоляции и еще какой-то дряни, от которой у Брейна слезились глаза и першило в горле.
С шумом работала вентиляция, вытягивая отравленный воздух на переработку. По лестнице навстречу пробежали несколько матросов-гоберли.
На них были жаропрочные комбинезоны и защитные маски для дыхания, но маски были открыты, значит, опасность уже миновала.
Спустившись до нужного уровня, они пошли по коридору, и Брейн, а затем и его солдаты заметили, что одна стена слишком сильно наклонена – кое-где отскочили отделочные плитки и даже обнажились трубки магистралей.
– Что это? – спросил Брейн.
– Ничего, мы это сейчас обойдем, – ответил лейтенант.
– А корабль не развалится?
– Не развалится, уверяю вас. Это как раз то, о чем я вам говорил.
Лейтенант провел их в следующий коридор, и стало понятно, почему стена прогнулась. Оказалось, что где-то на уровне трех метров от пола из нее торчал упершийся в другую стену сорокадюймовый снаряд. Он прошел бортовую защиту, еще с десяток перегородок и остановился, врезавшись в промежуточный броневой щит. При этом снаряд раскололся, и теперь по нему, от носа до основания, шла извилистая трещина.
Снаряд был закопчен продуктами горения материала стенки и заляпан подсохшей противопожарной пеной, которой его обработали потолочные штуцеры.
– Ну что, нравится? – спросил лейтенант и нервно улыбнулся.
– Не то слово! – ответил Брейн, и с ним все согласились.
– Ну ладно, побежали дальше.
После увиденного и пережитого за короткий срок вся группа держалась сбитой кучкой, и даже Пенс не задавал сложных вопросов и, позабыв про значимость своего китгана, просто волочил его, как обычную игрушку.
Когда Брейн и его бойцы добрались до каюты, они почувствовали себя почти счастливыми. Все, кроме Пенса, считались бывалыми бойцами, много уже повидавшими на службе, но они были хороши в привычной обстановке, а на корабле, ведущем бой, за которым можно было лишь наблюдать, не имея возможности что-то изменить, они чувствовали себя абсолютно беззащитными.
А уж появление этих ромбов – совсем ни в какие ворота. Хотелось просто посидеть в тишине и все обдумать. Подождать, когда придут в порядок мысли и улягутся эмоции.
И похоже, то же ощущали все бойцы Брейна.
– Может, заказать вам поесть?
– Нет, спасибо, я лучше лягу, – отказался Брейн.
– И я.
– И я тоже.
– Нужно перележать эти переживания, – за всех высказался Дино, устраиваясь на подходящей под его рост койке.
Пенс тоже возражений не высказал.
Лейтенант уже вышел из каюты, когда Брейн, передумав, выскочил за ним.
– Лейтенант, постойте…
Тот остановился, поджидая Брейна.
– Я хотел спросить.
– Спрашивайте.
– Вот это – «фактор Легос», что это было или кто это был?
– Это, как у нас принято называть, «инопланетяне», хотя это некорректное название.
Брейн кивнул. У него дома всех этих ребят – суперколверов и прочих тоже причисляли к инопланетянам за их технологическое могущество.
– А чего им надо и почему они уничтожили мятежников?
– Они уничтожают всех, кто пытается нанести им вред. Наш флот уже научен горьким опытом прошлых лет, а мятежники пока всех этих тонкостей не знают.
Неожиданно раздался какой-то трубный рев, заставивший Брейна вздрогнуть.
– Не обращайте внимания, это осадка корпуса.
– А что это такое? – уточнил Брейн, озираясь. Длинный, плохо освещенный коридор теперь показался ему очень неприветливым.
– После повреждений произошли деформации в несущих конструкциях, ведь корабль принимал многотонные удары. Теперь он восстанавливает первоначальные пропорции и распрямляется.
– Да уж, та еще музыка, – покачал головой Брейн. – Так и что, вы не пробовали договориться с этими… ромбами?
– Им это не нужно. Мы для них настолько незначительны, что они предпочитают нас не замечать, пока мы не начинаем досаждать им.
– Вы имеете в виду обстрелы?
– Нет, иногда наши корабли, совершая туннельные переходы, выскакивают в их пространстве – вот это их и беспокоит больше всего, они думают, что мы полезем в их дом, как-то так.
– И что они делают с кораблями, которые к ним попадают случайно?
– То, что вы видели, – распыляют.
– А как вы об этом узнали?
– Нескольким удалось вырваться до того, как их распылили. Они успели совершить обратный прыжок.
– А почему они вмешались вчера и, постреляв, тут же убрались? Прибежали на шум?
– Да, возможно, именно так. Иногда они охраняют некоторые участки космоса, откуда, видимо, возможен переход к ним. И на всякий случай припугивают нас, чтобы держались подальше. Бывали случаи, когда они сносили целые обжитые районы, в которых наблюдался быстрый рост и заселение.
– То есть планеты, что ли, уничтожали?
– Нет, планеты они не уничтожают, ведь это приведет к разного рода рассогласованиям, начиная от гравитации до множества тех, которые нам едва известны. Они лишь зачищали население и гарнизоны. И то не целиком, а для острастки, чтобы остальные сбежали и другим рассказали, как тут опасно.
– Невзлюбили, значит, вас?
– Да нет. Мы для них только досадный факт. Мы – это все, кто живет в нашем, понятном нам, космосе. Некогда могущественную цивилизацию рептилоидов они за десять тысяч лет уничтожали дважды. Так что нам еще повезло.
– И что, всех рептилоидов извели?
– Нет, не всех. Они частенько доставляют нам неудобства.
– Что ж, лейтенант, огромное вам спасибо за объяснение. Спокойной ночи.
– Отдыхайте, сержант Брейн, – ответил лейтенант, и они разошлись.
Прежде Брейн планировал покататься на этом крейсере подольше, но теперь перенесенная атака не давала ему покоя. Не давали успокоиться и активные работы, развернутые на корабле в следующие сутки.
Уже знакомые им погрузчики пролетали под потолками, таская ящики с клепками, ремонтное оборудование, резаки, сварочную технику, стальные балки и наборы бронированных плит, из которых набирались временные заплатки, чтобы корабль мог дойти до большого ремонтного стационара.
