– Хорошо, спускаемся вдвоем, остальные подождут здесь.
– Осторожнее там, – жалобно попросила Миллиндра.
Трой и сам не рвался на рожон, но пройти мимо чего-то большого и непонятного не мог – уроки сэра Транниллерса крепко въелись в голову. В том числе и тот, где он рассказывал о высшей ценности информации.
Чем меньше вокруг тебя непонятного, тем ты сильнее. Вот потому и пришлось спускаться, чтобы как минимум посмотреть на странный предмет с удобной дистанции. Глядишь, и не придется приближаться вплотную.
Увы – пришлось. Слишком густые кусты, и чем ниже, тем неудобнее угол обзора, зелень мешает все больше и больше. К тому же не видно ничего угрожающего. Хотя…
Разглядев через переплетение ветвей гигантскую птичью лапу, Трой ухватил Драмирреса за руку, молча приказав остановиться. Чуть присел, вглядываясь. Пальцы с длинными кривыми когтями неприглядно сжаты, ни малейшего движения не наблюдается, и вообще ситуация не кажется опасной.
Еще пара шагов, и он разглядел крупных мух, жужжащих над неведомой тварью. Живые создания не очень-то привлекают этих насекомых, так что от сердца еще больше отлегло, начал спускаться дальше куда смелее.
Обогнули линию изломанных кустов. Огромная туша, упав с небес, некоторое время катилась по склону, калеча по пути растительность. Драмиррес поднял огромное черное перо, длина его не меньше руки взрослого мужчины. Трою мгновенно вспомнилась тварь, которая не так давно на славу покатала его вдоль побережья Чечевицы, чуть не прикончив ударом клюва в голову.
Нехорошее воспоминание.
А вот и финиш, можно во всей красе разглядеть то, что до этого скрывали кусты. И, откровенно говоря, красивого в открывшейся картине мало. Громадная птица больше всего походила на ворону, такая же черная, и клюв похожий. Перья поблескивающие, с радужным отливом, красивые, но это можно сказать не про все. Слишком многие обломаны, и вообще пернатая тварь валялась неряшливым комком, чувствовалось, что упала она замертво и потому не успела перед гибелью принять приличную позу. Ее будто скомкали и выбросили.
Местами оперение грязное от пролитой крови, именно над этими пятнами суетятся мухи. Клюв взрыхлил россыпь камней, приоткрыт, в нем тоже вьются насекомые. Глаз уже угас, можно ничего не опасаться, но размер твари заставлял уважать ее даже мертвой.
– Да у нее крылья такие, что не на всякой широкой улице распрямишь, – тихо произнес Драмиррес. – Что это за пташка?
– Не знаю, может быть, Миллиндра что-то скажет. Помаши им, пусть спускаются.
Присев перед тушей, Трой изучил одно из кровавых пятен, но так и не определил масштабы раны – перья скрывали. Прикасаться к ним, чтобы раздвинуть – противно. Да и что он там поймет? Нет у него нужных для этого знаний. Может, птицу кто-то ранил в небе; может, надышалась пепла, и ей стало плохо, не удержалась в вышине, рухнула на острые камни, которые там и сям выпирают.
– А это еще что такое?! – удивленно протянул Драмиррес.
– Где?
– Да вон, смотри, ремень какой-то.
По неестественно извернувшейся шее тянулись две смыкающиеся кожаные полоски. И правда ремни, крепкие и прошитые, выкрашенные в тон оперению – в радикально-черный цвет, потому и не бросились в глаза сразу.
– Помогите отодвинуть это крыло, – попросил Трой подошедших.
Оно хоть и большое на вид, но оказалось легким. И под ним на спине, чуть выше шеи, обнаружилось удобное на вид седло с глубоким посадочным местом. Из такого трудно выпасть, а если, допустим, на скорости получишь удар копьем, то скорее хребет сломаешь, чем вылетишь.
Всякое седло подразумевает наличие всадника, и потому все начали озираться, а Карыш с испугом произнес:
– Может, он ушел?
– Недалеко, – заявил Драмиррес, шагнув в густые заросли.
Все направились за ним и сгрудились вокруг находки. На земле лежал высокий болезненно-худой мужчина с восково-бледным лицом покойника. Одеяние примечательное, его будто с ног до головы обшили черной добротно выглядевшей тканью, верхнюю половину лица прикрывала элегантная маска такого же цвета. На руках перчатки, защищающие пальцы лишь до середины, предплечья прикрыты эластичными пластинами из незнакомого материала, от широкого пояса тянутся ремни с причудливыми железяками на концах. Приглядевшись, Трой понял, что с их помощью всадник пристегивался к седлу.
Разумно для человека, передвигающегося верхом на гигантской птице.
Даже одного беглого взгляда хватало, чтобы заподозрить – всадник не погиб при падении, а может, и до сих пор жив. Уж слишком нехарактерная поза для разбившегося, очень похоже, что сумел отползти в заросли и прилег относительно удобно, после чего отключился. К тому же, приглядевшись, Трой заметил, как вздымается грудь, а мертвецам такое несвойственно. На лице видна подсохшая кровь, но ее не слишком много. Не считая этого следов травм не видно.
– Ты его знаешь? – спросил Трой, повернувшись к Карышу.
Тот резво покрутил головой:
– Первый раз вижу, никого похожего у нас никогда не было. И птиц таких не видели. Хотя нет, видели. То есть не знаю.
– Так видели или нет?
– Да есть тут у нас один забулдыга, Сонный Трайк, его трезвым с самого рождения никто не встречал. Он и про гигантских ворон с топорами вместо клювов рассказывал, и про демонов с красными глазами, которые ругались плохими словами. А однажды у него украли весь самогон пепельники со снятой кожей и при этом сказали, чтобы принес еще столько же к Горелой горе в полночь, иначе утащат его на Южный Полюс и там сделают из него чучело.
– Понятно – сомнительный источник информации.
– Ага, мозги у него брагой и дурной травой пропитались, сам не понимает, что несет.
– Миллиндра, что с ним? – спросил Трой. – Ты лучше всех в медицине разбираешься.
Девушка, присев над бесчувственным телом, достала из кожаной сумочки круглую бамбуковую коробочку, открыла, вытащила тонкую стеклянную палочку. С тихим хрустом преломила ее, сложила вместе две половинки, начала водить над телом.
– Что ты делаешь? – удивился Айлеф.
– Все, что всегда надо делать в таких случаях, – туманно ответила Миллиндра.
Трой помнил, что в этой коробочке хранятся одноразовые определители магических предметов. Он ведь сам их оплачивал, не забыл еще. Но почему Миллиндра применяет их против пострадавшего всадника? Хотел спросить, но не стал. Надо будет, сама объяснит, она грамотная, ей виднее.
От соединенных половинок стеклянной палочки послышался тихий мелодичный перезвон. Миллиндра перестала поспешно водить рукой, начала медленно описывать круги над грудью небесного всадника. Определив место, над которым раздается звук, достала острый нож, взрезала высокий ворот странного одеяния, повела лезвие вниз, вспарывая дальше и дальше. Замерла, изучила что-то, видное только ей, напряженно произнесла:
