– Вот черт, – тихо выругался Джастин.
Это означало, что теперь придется ждать до вечера, прежде чем можно будет узнать, что в сообщении… или от кого оно.
«А что, если это от Папаши?» – подумал он.
Папашей в семье звали его дедушку с Востока. От Тальботов с восточного побережья не поступало никаких вестей с момента начала зомби-чумы. Все дети любили Папашу. Если отец был резким и строгим, то Папаша – мягким и приветливым. Никто из младших Тальботов ни разу не слышал, чтобы Папаша повысил голос, не считая, разумеется, тех случаев, когда звал всех к ужину.
Исключением был только Майк. Папаша Тальбот в свое время тоже служил в морской пехоте. И если уж говорить откровенно, Майк был куда спокойней, чем его отец в том же возрасте. Майк отлично помнил дни своей юности. Если его заставали за чем-то, что отец считал неподобающим (а таких занятий было великое множество), то руки Тальбота-младшего покрывались кровавыми мозолями после целого дня, проведенного за рытьем канав и их закапыванием. Однако дети считали, что Папаша просто святой, а Майк не хотел разрушать их иллюзий. Он любил старика больше, чем позволял выразить Мужской Кодекс Поведения, однако факт остается фактом: Майк Тальбот знал отца с той стороны, о которой его дети понятия не имели.
Джастин никогда не притрагивался к отцовскому телефону, в первую очередь из-за концепции о личном пространстве. Майк постарался вдолбить ее всем своим детям. Доверие – это святое, и если его разрушить, то вернуть утраченное будет практически невозможно. И, во-вторых, трудно было тайком слушать сообщения на телефоне отца, припав ухом к его брючному карману.
Майк также прекрасно знал, что его дети по природе весьма любопытны и, предоставь им такую возможность, найдут сотню новых и необычных способов ввязаться в неприятности. Его цель всегда состояла в том, чтобы сократить число этих возможностей до минимума, а там уж как жизнь покажет.
Джастин полагал, что проверка журнала входящих вызовов не будет таким уж серьезным нарушением доверия. И, если звонил Папаша, то пускай кодекс нарушит мама. Взяв «блэкберри» в руки, он на секунду замер от острого чувства вины и уже почти положил коммуникатор обратно, но его пытливый ум желал знать правду. То, что Джастин увидел, разочаровало его вне всякой меры. Какие-то части сообщения затерялись в электронной Нетландии
[47], потому что на экране коммуникатора появилась лишь непонятная надпись: «**u* **r* 7***2***5*».
«Ох, ну что за фигня!» – подумал он.
Он наконец-то набрался смелости, чтобы взглянуть на экран, и наградой ему была полная абракадабра. Джастин не стал долго колебаться: коготок увяз – всей птичке пропасть – и нажал на кнопку прослушивания голосовой почты.
«… (неразборчиво) … (помехи) … не могу… (помехи) … хочу… (неразборчиво) … упало… (гудок)». «Конец сообщения. Для того, чтобы сохранить сообщение, нажмите «7», для того, чтобы удалить сообщение, нажмите «9»
Даже не подумав, Джастин нажал на кнопку «9». «Сообщение удалено, – казенно проговорили в трубке. – Больше сообщений нет».
Когда Джастин понял, что наделал, его прошиб холодный пот.
«Вот черт, старик мне башку за это оторвет».
Его так и подмывало стереть всю историю звонков, чтобы начисто скрыть следы преступления, но этого он уже сделать не мог.
Может, сообщение и нельзя было разобрать, но вот с голосом дело обстояло иначе. Он принадлежал дяде Полу, родственнику, пускай и не кровному… но, связанному с отцом узами посильнее кровных. Папа знал дядю Пола почти тридцать лет. Они выросли в одном из небольших пригородов Бостона. И все делали вместе – от участия в бейсбольных и футбольных матчах в составе школьной и городской команд до исследования старого индейского кладбища, без затей названного Индейским Холмом.
Когда парни были в выпускном классе, семья Пола переехала в другой город, а Майк и Пол поклялись навечно оставаться друзьями. Однако для подростков время течет с другой скоростью. Ведь есть девушки, и вечера пятницы, и футбол, и куча прочих вещей, занимающих их внимание. Иногда друзья не общались целыми месяцами, но при встрече всегда легко находили общие темы для разговора, словно провели порознь всего несколько часов. Поэтому они даже не удивились, когда обнаружили, что, независимо друг от друга, подали заявления в один и тот же колледж – Массачусетский университет в Амхерсте. Следующие четыре года они не то чтобы «посещали» занятия, а, скорей, «навещали» их. Эта парочка куда больше интересовалась социальными аспектами жизни в колледже, чем преимуществами высшего образования.
Когда Пол поступил на пятилетнюю магистерскую программу, их пути вновь разошлись. Майк, под усиленным давлением своей тогдашней подруги, Лори, переехал в Колорадо. После нескольких месяцев «взрослых отношений в стиле любовь-морковь» все постепенно начало портиться, пока они не разошлись окончательно.
Это расставание повлияло на Майка сильнее, чем он сам это осознавал. Алкоголь все чаще приходил на помощь во время долгих одиноких ночей. Пол прилетел в Колорадо в разгар одного особенно интенсивного запоя, после того, как Майк позвонил ему в три часа ночи. С их последней встречи прошло восемнадцать месяцев, но с тем же успехом это могли быть и восемнадцать минут. Они заключили сделку. Майк собрал все свое барахло и отправился обратно на восток, чтобы поселиться с Полом, который в ту пору обосновался в Нью-Гэмпшире.
Майк доподлинно знал, что своим появлением в Колорадо Пол спас ему жизнь – точно так же, как за несколько лет до этого Майк спас жизнь Полу, вытащив его из горящей машины. Поселившись с другом, Майк ступил на путь исцеления, но алкоголь все еще манил его. Не так-то легко было забыть любовь всей своей жизни, которая пошла прахом через пять лет. Майк знал, что нужны радикальные перемены, и поэтому однажды вечером он пришел домой и сообщил Полу, что записался в морпехи. Пол понимающе кивнул. Однако в душе он был совсем не так спокоен, ведь раньше эти они были пацифистами, или, в худшем случае, пофигистами.
И снова пути братьев, рожденных разными матерями, разошлись. Майк пять лет барахтался в грязи и воевал на чужбине. При каждом удобном случае он связывался с Полом – хотя бы ради того, чтобы напомнить себе, что существует и другой мир, где ежедневный шанс словить пулю не считается нормой. Если уж на то пошло, эта разлука лишь укрепила их дружбу.
Во время службы в морской пехоте Майк встретил Трейси, женился за ней и завел семью. Пол тоже женился и вернулся в родной штат. Он сиял от восторга (по крайней мере, так ярко, насколько это позволял Мужской Кодекс Поведения), когда Майк сообщил ему, что по окончании очередной своей командировки перевозит семью в Массачусетс. Но за два месяца до увольнения Майк получил от Пола неприятные новости: брак его распался, впереди замаячил развод. Пол решил, что хочет утешиться в обществе своих родителей, которые к тому времени перебрались в Северную Каролину. Майка, по понятным причинам, это изрядно раздосадовало.
