Поднеся аппарат к уху, дед Ян прокричал:
— Алло.
Из динамика посылался раздраженный женский голос. И хоть говорила тетенька по-цыгански, Эдик понял — супруга звонит, гневается.
Пока старики бранились, он набирал жене смс, предупреждал, что немного задержится. Как ему ни хотелось блинов с пылу с жару, а с Яном нужно было договорить.
— Вот чертова баба, — выругался старик, оборвав диалог. — Сорок лет назад ей изменил, до сих пор не доверяет.
— Ревнует?
— Как кошка. Решила, что я к Матильде пошел. Есть у нас в деревне баба сочная, молодая, лет шестидесяти, я на нее нет-нет да и поглядываю, а она меня так просто пожирает глазами. Вот моя и бесится.
— А ты что ж, дед, еще… хм… и борозду пахать можешь?
— Ты не смотри, что я хромой да сгорбленный. Плуг у меня еще о-го-го! Глаза да он, остальное износилось… — Старик бросил окурок сигареты на гальку, растоптал подошвой своих башмаков и проговорил торопливо: — Все, пошел. Пока.
— Как пошел? А как же я?
— Я все объяснил, разбирайся. А мне не до тебя.
— Дядька Ян, я без тебя не справлюсь.
Старик только отмахнулся.
— Телефон мне хотя бы свой оставь, — бросился за ковыляющим в направлении гор дедом Эдик.
— Я с этим телефоном двадцать лет не расстаюсь, он мне роднее сына.
— Да я про номер.
— А я его не помню.
— Дай мне свой аппарат, я с него себе позвоню.
— Зачем?
— Чтоб твой номер высветился.
— Ну ладно, на… — Он выудил из кармана «трубу» и протянул Эдику. Тот быстро набрал нужные цифры. Когда затренькал его айфон, оповещая о новом звонке, Корнилов вернул дядьке Яну его телефон. — Может, тебя на скутере подвезти? — предложил он.
— Это мотороллер, что ли?
— Типа того.
— Не, мне еще жизнь дорога. Я лучше пешком.
И двинулся дальше. А Эдик пошел к своему скутеру. Взгромоздился в седло, надел шлем. Перед тем как поехать, вынул сотовый, чтобы сохранить номер деда, но он оказался закрытым. Выругавшись сквозь зубы, Эдик обернулся, чтобы найти глазами старика, но того и след простыл.
Глава 2
Она спала как убитая. Не слышала даже телефонных звонков. Встала в начале одиннадцатого, пропустив включенный в стоимость проживания завтрак. Хорошо, что в номере были чайные принадлежности, и Оля смогла сделать себе кофе, отыскав в дорожной сумке пакетик «Нескафе».
Выпив кофе, проверила телефон. Обнаружила два неотвеченных звонка — один от Саши, второй от риелтора. Последнего она нашла не только затем, чтобы посмотреть варианты обмена для Пахомовых, но и чтобы ей помогли найти квартиру на пару месяцев. Жить в отеле, конечно, неплохо, за тебя уборку делает горничная, завтраки готовят повара, шампунь и туалетная бумага не кончаются, но накладно. К тому же Оле надоело стирать белье в тазике.
Сначала она перезвонила подруге, затем риелтору, назначив встречи, вернулась в кровать, чтоб еще немного поваляться и посмаковать воспоминания о вчерашнем вечере…
О, он был чудо как хорош, этот вечер.
Ольга не уставала радоваться тому, что Пьер вразумил ее и Олега, когда они хотели вернуться в город и провести время по-плебейски. «Парадиз» ее поразил. Хотя сначала она скептически отнеслась не столько даже к ресторану, а к клубу в целом. Клуб находился в обычной деревне. Когда они подъехали к воротам, Оля даже не поняла, что уже на месте. Никаких вывесок не было. Но им сразу открыли. Пьеру не пришлось даже стекло опускать, чтобы сказать что-нибудь в переговорное устройство. По всей видимости, машину Устинова знали и ждали.
За забором оказались ухоженный сад, водопадик, пруд с уточками, несколько беседок и трехэтажный дом. В общем, ничего особенного. В Самаре у каждого уважающего себя богатея все это имелось.
Пьер, припарковав машину, открыл перед пассажирами дверь. Они вышли.
— Вижу, не впечатлил тебя клуб, — заметил Олег, когда они пошли по гравийной дорожке к особняку.
— Приятное место, — уклончиво ответила она.
— У владельца не было задачи поразить своих гостей роскошью. У каждого из них свой особняк не меньше этого. Они ценят уединенность, уют и особое отношение.
— Насчет последнего не поняла.
— Тут знают пристрастия каждого члена клуба и делают все для того, чтобы ему было комфортно. Сейчас маленький пример приведу. Видишь, дядечка сидит у пруда и уток кормит? — Оля кивнула. — Это владелец сети гостиничных комплексов на побережье. Денег у него немерено. Может есть омаров и суп из акульих плавников хоть каждый день. Но любит путассу.
— Мы эту рыбу коту покупали, — поморщилась Оля. — И когда варили ее, так воняло…
— А ему нравится и запах, и вкус. Но эту рыбу даже в столовых не подают. А повара «Парадиза» для единственного гостя включили в меню несколько блюд из путассу.
— Котлеты, наверное, из нее могут получиться неплохими, если побольше специй и зелени добавить в фарш.
— Хочешь их заказать на ужин?
— Э, нет, я буду омара или суп из акульих плавников.
— Можем заказать и то и другое, Устинов велел записать на его счет.
— Какой замечательный у тебя работодатель.
— Да, он хороший мужик. Настоящий. Если что-то дает, то от чистого сердца.
— То есть детям качели, бабушкам лекарства, а юным морякам кораблик он подарил не ради того, чтобы его выбрали в Думу? Или куда он там баллотируется?
— Одно другому не мешает.
Они дошли до крыльца. Самое обычное крыльцо, без золоченых колонн и устилающей ступени ковровой дорожки. Но у дверей посетителей встретила благородного вида женщина с красиво уложенными седыми волосами и проводила в ресторан.
«Парадиз» занимал весь верхний этаж здания и имел стеклянную крышу. Окон же не было. А стены покрывали вьющиеся растения. В зале — море цветов, зелени, птиц в клетках и свободно порхающих бабочек. Настоящий рай!
Олю с Олегом сопроводили в один из его укромных уголков и предложили меню.
— Супа из акульих плавников нет, — с притворным возмущением воскликнула Крестовская.
— Зато из черепахи имеется. Хочешь?
— Не-а. Буду омара. И тарталетки с икрой. А еще «Дыню в снегу». Как думаешь, что это за блюдо такое?
— У официанта спроси, он скажет.
— Нет, пусть будет сюрпризом. А что закажешь ты?
— Я мяса хочу. Много. Разного! И вина.
— Тоже разного?
— Тебе белого, мне красного. И по стопочке коньяка на посошок.
Далее последовал пир. Потом танцы — в «Парадизе» играла живая музыка. После коньяка на посошок они пошли прогуляться. Тогда-то Оля и порвала ремешок босоножки, и Олег до машины нес ее на руках.
