— Да я, собственно, уже закончил. Вчерашний ужин, можно сказать, был «комплиментом» от клиента. Я получил не только гонорар, но и благодарность за работу в виде приглашения на ужин. Но я сказал, что у меня свидание, и отказался, тогда Устинов сделал красивый жест и дал нам с тобой возможность провести вечер в «Парадизе».
— Тебе не кажется это подозрительным?
— Что именно? — Олег вытер руки салфеткой и улегся на спину, подложив под голову свой рюкзак.
— То, что Устинов перестал нуждаться в твоих услугах, едва обнаружилось тело Пахомова?
— Нет. Потому что я сделал свою работу. Единственное, кого не отыскал, так это Глеба Симоновича. Но он, а вернее, его останки, как ты правильно сказала, обнаружились и без меня. И, кстати, Устинов предложил мне работу на постоянной основе. Но я отказался.
— Почему?
— Я птица вольная. Не хочу клевать из кормушки. Мне нравится самому добывать пищу.
— И когда ты возвращаешься в Ростов?
— Завтра.
— О…
— Что значит это «о»? — спросил Олег, приподнявшись на локте.
— Ничего. Просто возглас удивления.
— Я вернусь через неделю.
— Зачем? Ты же отказался от кормушки?
— Ради тебя, Оля. Если ты еще будешь тут, я приеду. Вернешься в Самару — примчусь туда. Снова улетишь на Тенерифе — подамся в те края. Но на Канары попозже, у меня шенген кончился. Так что, если я тебе не совсем безразличен, лучше пока в России останься.
— Еще на пару дней не можешь задержаться?
— Никак. У сына день рождения послезавтра, я всегда его лично поздравляю.
— Сколько ему исполняется?
— Девять.
— Какой большой.
— Ты постоянно забываешь, что я уже взрослый мальчик, еще и рано женившийся.
— Действительно, — рассмеялась Оля.
Олег сел, чтобы снова наполнить стаканчики.
— Поздравляю тебя с днем рождения сына, — сказала Крестовская, подняв свой пластиковый «фужер».
— Заранее не поздравляют. Поэтому давай выпьем за…
— За?
— Этот город, что свел меня с тобой!
— Строчка из песни? Только там про Сочи. И про поцелуи.
— За поцелуи тоже выпьем. — И едва Оля сделала глоток шампанского, Олег прижался к ее губам своими.
Они самозабвенно целовались, пока не услышали странный звук: то ли смех, то ли писк. Отстранившись друг от друга, оба повернулись, чтобы увидеть его источник.
— Я узнаю этого парня, — усмехнулась Оля, увидев мартышку в тельняшке. Обезьянка скакала вокруг эффектной дамы в блестящем платье с глубоким декольте и пыталась запрыгнуть к ней на руки.
— Артур, убери животное, — крикнула дама мужчине, который стоял поодаль. Судя по всему, он выгуливал обезьяну. И это был не вчерашний тип с подводками на веках. Другой, вполне адекватный, даже симпатичный.
— Поль, ну тебе трудно погладить его, что ли? — пробасил Артур.
— Может, мне его еще поцеловать? И сколько раз повторять, называй меня Паулиной.
— Хорошо. — Мужчина схватил обезьянку и прижал к груди. Она протестующе верещала до тех пор, пока ей не сунули конфету. — Паулина, ты куда направилась?
— В ресторан. — И указала тонким пальчиком, украшенным массивным авангардным кольцом, на «Приморскую». — Хочу поужинать.
— С мужем?
— С мужем, — фыркнула красавица, и ее переполненные гелем губы заколыхались, как потревоженные медузы. — Я без понятия, где мой драгоценный супруг пропадает целыми днями. Совсем свою Паулину позабыл, позабросил.
— Забот у него много, что поделать.
Тут мартышка, слопавшая угощенье, снова начала вырываться. И Артур торопливо выпалил:
— Ладно, пойдем мы. Что-то Мартин сегодня беспокойный.
— Так от него алкоголем разит. Споите животное, черти.
И, махнув ручкой Артуру и его питомцу, заспешила к гостинице. А Оля с Олегом, обменявшись веселыми взглядами, вернулись к прерванному занятию.
Глава 5
Он снова оседлал скутер, чтобы доехать до цыганской деревни. Оказалось, деревенька называется Малый Ручей. Эдик увидел указатель, когда поднимался в гору.
Добравшись до деревни, он заглушил мотор и огляделся. Все дома как на подбор — крепкие, добротные, покрытые яркой черепицей. Ни одного ветхого жилья. Корнилов слез со скутера и прошелся по главной улице. Она поражала. Дорога, мало того что заасфальтирована, обнесена метровым бордюром, чтобы дети, что носились от дома к дому, не попали под колеса автомобилей. Чуть ли не через каждые пять метров фонарные столбы, под ними урны. А в самом конце улицы огромный особняк за забором в два человеческих роста.
— Эй, малец, подожди! — Эдик остановил пробегающего мимо пацана со скейтом и вдрызг разодранными коленками. — Это чей дом?
— Цыгана Васьки был, — ответил тот, сделав ударение в слове «цыган» на первый слог. — А сейчас ничей.
— Как так?
— Да в нем сейчас не живет никто. Там ресторан, бассейн, баня, корт теннисный.
— Загородный клуб то есть?
Мальчишка пожал плечами и, бросив под ноги скейт, унесся.
А Эдик прошел еще несколько метров, но, дойдя до забора, развернулся. Вряд ли Ян обитает на территории бывшей усадьбы Василия, хоть и цы́ган.
Корнилов свернул на параллельную улицу. Она тоже была в идеальном асфальте, но без бордюров. И фонарей здесь было поменьше.
— Милок, ты не заблудился? — услышал Эд голос за спиной.
Обернулся и увидел, как из-за увитого диким виноградом забора выглядывает крохотная старушка в шляпе с розами. Если бы Эдик верил в сказки, то подумал, что перед ним фея садов.
— Здравствуйте, — поприветствовал Корнилов. — Я ищу дядьку Яна. Не подскажете, где он проживает?
— А зачем он тебе? — подозрительно спросила старушка. Лицо ее сразу посуровело. И ни малый рост, ни розы на шляпе больше не делали ее похожей на фею. И Эдика осенило:
— Вы его жена!
— Допустим…
— Позовите, пожалуйста, мужа. Мне поговорить с ним нужно.
— Нет его дома.
— А где я могу его найти?
— Ясно где, у вышки. Двадцать пять лет назад с нее шмякнулся, ноги переломал, башку повредил, а все ходит.
— Хорошо, что не по бабам, — зачем-то ляпнул Эдик.
— Милок, да он и причинные места отбил, когда свалился с вышки. Какие уж бабы. Поглазеть на них любит, да. На соседку все пялится да всем болтает, что и она на него. Строит из себя… как это сейчас говорят? Мачо, во! А сам… Как Ленин из анекдота.
