— Это ты, что ли, Бэмби? — скривил рот Эквадор.
— Я.
Боцман расхохотался.
— Кикимора ты.
— Да пошел ты… — И, закончив фразу матом, показала ему оттопыренный указательный палец.
— Сама топай. На фиг ты кому сдалась. А деньги, Карл, я не возьму назад. На девочек их раскидай.
— Ты мужик, Эквадор. Уважаю.
— Хрен он моржовый, — не унималась Бэмби. Пришлось Карлу вмешаться и влепить ей затрещину. Такое обращение с женщиной покоробило только Земских. Остальные же восприняли поступок сутенера равнодушно. Все, кроме Кончиты, она одобрительно кивнула.
— Ладно, я остаюсь, — разом присмирела Бэмби.
— Нет уж, дорогая, вали, — ответила ей одна из девиц. Судя по пергидрольным локонам и алым губам — Монро. Когда-то, лет десять назад, она наверняка походила на голливудскую диву, но сейчас совсем нет. Ее пышное тело поплыло, кожа увяла. Возможно, ей было не больше тридцати пяти, как Мерлин в последнем фильме, но проститутки быстро стареют. Но все равно девочка Карла к себе располагала. Она была уютной и очень милой.
Лизетта тоже Леше понравилась. Маленькая, ладная, конопатая, она имела бы амплуа «инженю», если бы пошла в театр, а не на панель.
Пока Земских рассматривал девочек, Карл увел Бэмби. Его жена последовала за ними.
Два клиента и три проститутки остались одни.
Проговорив это про себя, Леша сначала поежился, потом усмехнулся. Не думал он, что когда-нибудь окажется в подобном месте и в такой компании.
— Ну, что, девчули, накатим? — хлопнув в ладоши, азартно воскликнул Эквадор.
Девчули были не против и, защебетав, бросились к барной стойке, чтобы взять стаканы и тарелки под персики.
— Не стесняйся, морячок, — проходя мимо Леши, прочирикала Монро и легонько толкнула его бедром.
— Заметно, что я стесняюсь? — шепнул Земских Эквадору.
— Не, держишься молодцом. Это она с тобой заигрывает. Как она тебе?
— Милая.
— Ты даешь, Леха! — хохотнул Эквадор. — Сказать так о проститутке!
— А как надо?
— Офигенная, горячая, заводная… — На этом запас цензурных комплиментов закончился, и Эквадор перешел на матерные.
Земских все еще не мог привыкнуть к тому, что у моряков половина лексикона состояла из бранных слов, поэтому прервал боцмана:
— Твоя самая офигенная, горячая и заводная, одобряю твой выбор.
— А корма какая, а?
— Как у трансатлантического лайнера класса люкс.
— Вот умеешь же, когда хочешь! — Боцман стукнул Лешу кулаком в предплечье. Вроде не сильно, играючи, но Земских аж охнул. Силищи в Эквадоре было немерено.
Пока мужчины шептались, женщины накрыли на стол. Разлили портвейн по стаканам, намыли и выложили горкой персики, ссыпали в тарелку пакет фисташек и веник, который Эквадор сунул-таки Кончите, поставили в ведро для льда. После этого все расселись и подняли тост за знакомство. Леша даже сделал глоток пойла, чтоб к нему не приставали с вопросами, почему он не пьет.
— Мальчики, кто-то из вас знал бывшего мэра Пахомова? — спросила «инженю», пригубив портвейн и закусив его орешком. У нее были такие маленькие ручки, что они напомнили Леше лапки Мартина.
— Я не местный, и ты, бейба, в курсе этого, — ответил ей Эквадор, схватив Кончиту за пышный зад и перетащив себе на колени.
— Я знал, — решил поддержать беседу Леша. — Мы жили в одном доме, и я учился с его дочерью в одном классе.
— И какой он был?
— Я знал его как соседа и отца моей подруги. В этих двух качествах — идеальным. А почему ты спрашиваешь?
— Ты что, ничего не знаешь?
— О его смерти — знаю.
— Это он обнаружил тело, — «сдал» Лешу Эквадор.
— Правда, он был весь изглодан? — прошептала Монро, хлопая накладными ресницами.
— Нет. Только наш Мартин пальцы на его руке сожрал, — ответил боцман.
Заявление вызвало кучу брезгливых возгласов: «фу», «бе», «пакость». Первой отошла та же Лизетта:
— Значит, и жену Пахомова не раз видел? — обратилась она к Земских.
— Конечно.
— Она правда была невероятной красоткой?
Леша стал припоминать маму Саши, но ее черты стерлись из памяти.
— Выглядела эффектно, — сказал он. — Была самой модной в городе. Люксово одевалась, делала авангардные по тем временам прически, всегда ходила на каблуках.
— А фигура, физиономия?
— Стройная, миловидная. Но ничего выдающегося.
— А я что говорила! — вскричала Монро. — Баба как баба.
— Да про нее тут легенды ходят. Якобы королевой была. Клеопатрой.
— Читала, что знаменитая правительница Египта не блистала красотой, — заметила Кончита.
— Твоя любимая Джей Ло тоже на «Мисс мира» корону не взяла бы, но хороша чертовка, так?
— Девочки, объясните, из-за чего сыр-бор? — вмешался в бабий спор Эквадор.
— Ее труп нашли в порту.
— Дженнифер Лопес? Или Клеопатры? Дай Посейдон первой доброго здоровья…
— Пахомовой! — Кончита дернула кавалера за усы.
— То есть женские останки… — начал Леша, но Монро не дала ему закончить фразу:
— Да. Двадцать с лишним лет назад жену Хомы убили, и именно ее, а точнее — то, что от нее осталось, нашли в порту недавно.
— И ты ее знала при жизни?
— Видела несколько раз. Она постоянно тут мелькала. Я хорошо помню эту женщину. Как-то она сюда завалилась, в притон Карла, чтобы своего любовника найти.
— Постой. Ты тут работаешь больше двадцать лет?
— Да. Скоро «серебряную свадьбу» отмечу, — хрипло рассмеялась Монро.
— Тебя что, из садика сюда забрали?
Женщина не просто просияла, она засветилась.
— А сколько мне лет, по-твоему? — кокетливо тряхнув грудями, промурлыкала она.
Леша знал, что сколько ни скажи, всегда будет много, поэтому ответил:
— Тридцать три.
— Мне сорок два.
Выходит, Монро вышла на панель в шестнадцать-семнадцать. И, отпахав в секс-индустрии почти двадцать пять лет, осталась еще вполне привлекательной. Не спилась, не скололась. Судя по глазам, не скурвилась. И Леша отвесил ей совершенно искренний комплимент:
— Ты прекрасно сохранилась!
— Спасибо, морячок.
— Но что там с Пахомовой?
Монро, естественно, хотела бы еще послушать дифирамбы, но ответила на поставленный вопрос:
