— У нее был любовник. Турок. Работал младшим помощником капитана на торговом судне. Был красив так, что все бабы в нашем борделе были готовы обслужить его даром. И он этим пользовался. Захаживал.
— Ты тоже с ним спала? — спросила Лизетта.
— Нет. Я в проститутки пошла, чтоб денег заработать. Даром не спала. Даже с красивыми. Бизнес есть бизнес.
Рассказывая, она осушила стакан. Леша подлил ей портвейна. Впрочем, как и остальным. А себе взял кофе Эквадора — свой он давно выпил.
— Этот турок, я не помню, как его звали, он был младше Пахомовой… Ее имени я тоже не назову.
— Катерина, — подсказал Земских.
— Да пофиг. В общем, она такой страстью пылала к своему любовнику, что страх потеряла. Другая бы на ее месте с оглядкой изменяла, все же муж — большой человек, есть дочка… А этой все нипочем. Как будто бессмертной была, как Дункан Маклауд. Это Карл о ней так говорил в те годы. Помните, сериал был популярный «Горец»?
— То есть Пахомов без сожаления расправлялся с неугодными людьми?
— У него для этого был свой человек — Котя. Друг детства. Только и его Хома замочил в конечном итоге.
— Его останки на «Юнге-2» были?
— Да.
— А кто же второй? Труп, насколько я слышал, так и лежит в морге неопознанным.
— Его помощник, наверное. Не один же Котя работал.
— Слушай, а турок, которого нашли в рыбацком контейнере два десятка лет назад, был не тем самым?..
— Ты про ту «маньячную» историю?
Эквадор, увлеченный оглаживанием бедер Кончиты, встрепенулся.
— Слушайте, я и не знал, что попал в такое интересное место! С виду тухлый городок, а оказывается, тут такие страсти кипят… Что за история с маньяком?
— Да ты ее знаешь, — шлепнула его по руке псевдопуэрториканка. — Сам мне рассказывал. Про то, как вашего хозяина чуть не закрыли за тройное убийство.
— Да, было такое. Но при чем тут маньяк?
— Газеты тогда пестрели заголовками, в которых это слово фигурировало, — ответила ему «инженю». Леша поразился бы тому, как грамотно она составила фразу, но ему уже шепнули, что Лизетта имеет диплом преподавателя начальных классов («Училка, епрст!»). — Тема была модной в те годы, ее подхватили журналисты.
— Только турок, которого в контейнере нашли, не любовник Пахомовой, — перебила ее Монро. — Тот уплыл к себе…
— Ушел, — поправил ее Эквадор.
— Ой, эти мне мореманы! Ладно, ушел. А Пахомова осталась ждать его.
— Как тезка моя, — мечтательно пропела Кончита.
— Я одну знаю, и она мужик с бородой по фамилии Вурст, — хохотнул Эквадор. — В «Евровидении» победила.
Девушки встретились взглядами и, разведя руками, дружно закатили глаза.
— Как я понимаю, речь о героине мюзикла «Юнона и Авось», — предположил Леша. — «Я тебя никогда не забуду, я тебя никогда не увижу…» Слышал наверняка эту арию?
— Да, ее Караченцев пел.
— Правильно. И играл он графа Николая Резанова, который полюбил Кончиту Аргуэлло, но вынужден был уехать в Россию…
— И она ждала его тридцать пять лет, — с надрывом проговорила Монро. — Пока не получила достоверных сведений о его смерти.
— Печальная история, — пробормотал Эквадор. — А чего ж этот граф так долго барышню мучил?
— Он, православный, несколько лет ждал разрешения на брак с католичкой, но умер где-то под Красноярском.
— Кончита, ты католичка?
— Я атеистка.
— Я тоже. И это значит, нам ничто не помешает соединиться. — Эквадор жарко поцеловал ее руку. — Только не верю я этому Резанову. Поматросил девицу и бросил. А она, дура, ждала…
— Как и Пахомова, — вернулась к теме обсуждения Монро. — От мужа пряталась, чтоб не помешал уехать с любовником. Но, как видно, тот вычислил ее и умертвил.
— Потому что турецкий граф Резанов не вернулся за своей русской Кончитой, — подвела итог Лизетта. — Как правильно сказал Эквадор, поматросил и бросил. Одно дело кружиться с красивой русской женщиной, другое — брать за нее ответственность. — И, зашмыгав носом, ушла в туалет.
— У нее тоже были отношения с моряком, — разъяснила Монро. — Только с румыном. Он три раза в год приходил в наш порт и всегда встречался с Лизеттой, она тогда еще в школе работала. Обещал жениться, с собой увезти. Расписывал, как жить будут. В каком доме. На этот дом он у Лизки деньги и вымогал. И эта дура давала. Сначала копила, от своей зарплаты откладывала, потом стала занимать, а в конце концов кредит взяла под какие-то страшные проценты. Не стоит и говорить о том, что как отдала она жениху эти деньги, больше его не увидела. Семь лет прошло с тех пор. Она все еще выплачивает долги. И плачет…
Леша сам готов был расплакаться. Он видел перед собой не жриц любви, похотливых или алчных самок, а женщин с изломанной судьбой.
— Ты их больно-то не слушай, — шепнул Эквадор. — У каждой шалавы есть рвущая сердце история. Не всегда правдивая.
— То есть Лизетту не кидал моряк из Румынии?
— Фифти-фифти. Может, да, а может, нет. Просто я смотрю, ты расчувствовался, а этого делать не надо. — Эквадор отвернулся от Леши, чтобы запечатлеть на шее Кончиты смачный поцелуй. — Девочка моя, а не уединиться ли нам?
— Как скажете, граф.
Боцман тут же поднялся, закинул свою избранницу на плечо и поволок в одну из комнат, сокрытых за дверью. Едва они скрылись, Монро пересела, заняв ближайшую к Земских позицию. Можно сказать, «нога к ноге». Едва их тела соприкоснулись, барышня томно прошептала:
— Морячок, может, последуем за ними?
— Нет, давай тут останемся. Так хорошо сидим.
— Ты меня не хочешь? — Леша не знал, что ответить. А Монро еще больше распалилась: — Тебе Лизетта больше нравится?
— Вы обе прекрасны, но каждая по-своему.
— То есть ты будешь нас обеих? — услышал Земских голос «инженю», она вышла из туалета.
— Девочки, а давайте проведем последующие часы в простой болтовне и веселье?
— Выходит, ты брезгуешь нами?
Леше всегда думалось, что проститутки только и мечтают о том клиенте, которому не надо секса. Но, как оказалось, нет. Они обижаются, если их не вожделеют. А поскольку Земских были симпатичны обе жрицы любви, он не хотел их обидеть.
— Я болен, — выдал он. — Смертельно. И пришел сюда, чтобы провести время в компании приятных женщин.
— Чем болен? — Лизетта тоже села рядом.
— У меня рак. Последняя стадия.
Барышни ахнули и вцепились в его руки. Монро в левую, «инженю» в правую.
— Простаты? — спросила последняя.
