При обсуждении этих проблем трудно сохранять оптимизм, но представим на секунду, что их чудом удалось решить и численность населения Земли стабилизировалась, сохраняя сегодняшний уровень – примерно 3 миллиарда человек. Это значит, что если мы возьмем всю поверхность земного шара и представим, что она заселена равномерно, то уровень плотности населения будет в 500 раз превышать тот же уровень у первобытных людей. Если нам удастся остановить этот рост и разместить людей по земному шару с меньшей плотностью, нам не следует обманывать себя, думая, что мы таким образом достигнем ситуации, отдаленно напоминающей ту, в которой развивались наши первобытные предки.
Нам потребуются неимоверные усилия и самодисциплина, если мы хотим предотвратить жестокие социальные бунты и конфликты, но, по крайней мере, мы можем попробовать это сделать. С другой стороны, если мы пустим все на самотек и позволим численности населения увеличиваться, то вскоре лишимся и этого шанса.
Перед нами вырисовывается далеко не радужная перспектива, и опасность полного уничтожения цивилизации, как мы теперь видим, с каждым днем становится все более реальной.
Попробуем себе представить, что может случиться, если мы не решим эту проблему. Мы делаем такие огромные шаги в развитии химических и биологических военных технологий, что ядерное оружие может очень скоро превратиться в старомодную вещицу. Как только это произойдет, ядерные устройства будут приравнены к обычным видам оружия и станут необдуманно применяться суперплеменами. (По мере увеличения числа ядерных держав «горячие точки», без сомнения, объединятся в безнадежно запутанную «горячую сеть».) К тому моменту радиоактивное облако, образовавшееся вокруг Земли, будет нести смерть всем формам жизни в тех областях, где выпадет снег или пойдет дождь. Выжить смогут только африканские бушмены и некоторые другие удаленные группы, живущие в центре наиболее засушливых и пустынных регионов. Ирония заключается в том, что бушмены до настоящего времени являются самой неразвитой из всех человеческих групп и все еще ведут охотничий образ жизни, типичный для первобытных людей. Это напоминает возврат к истокам, и как тут не вспомнить приведенный кем-то замечательный пример с божьими коровками, заселившими всю планету.
5
Импринтинг и лжеимпринтинг
Жизнь в людском зверинце предоставляет нам широкие возможности для обучения и закрепления пройденного материала, и какими бы впечатляющими ни были достижения человека в области биологии, его мозг остается непревзойденным по части накопления опыта. Эти 14 миллиардов плотно сбитых клеток способны усваивать и хранить огромный объем информации.
Изо дня в день этот механизм работает исправно, но, когда во внешнем мире происходит что-нибудь экстраординарное, включается аварийная система защиты. Если она не срабатывает, в нашем суперплемени все переворачивается с ног на голову. Происходит это по двум причинам: во-первых, людской зверинец, в котором мы живем, пытается оградить нас от некоторых вещей. Обычно мы не убиваем дичь, а покупаем мясо; мы не смотрим на трупы, а предпочитаем накрывать их простынями или помещать в гробы. Это означает, что если насилие все-таки прорывается через такие защитные барьеры и мы сталкиваемся с ним лицом к лицу, то воздействие на наш мозг становится сильнее обычного. Во-вторых, те виды насилия, которые прорываются через защиту, настолько неестественны для нас и так болезненно отражаются на нашем восприятии действительности, что мозг просто не в состоянии справиться со столь сильными эмоциями. Этот тип «экстремального опыта» заслуживает более детального рассмотрения.
Любой, кто когда-либо попадал в серьезную автомобильную катастрофу, меня поймет. Каждая крошечная, но неприятная подробность этой трагедии надолго врезается в память и тревожит сознание на протяжении всей жизни. Подобные потрясения случались у каждого из нас. Например, когда мне было семь лет, я чуть было не утонул, и по сей день я помню тот случай так же отчетливо, как если бы он произошел вчера. Последствиями печального детского опыта стало то, что я вот уже на протяжении тридцати лет пытаюсь преодолеть в себе необъяснимый страх глубины. Как и все, я пережил еще немало неприятных потрясений в детстве, но подавляющее большинство из них не оставило в моей памяти такого отпечатка, как тот день.
Полистав книгу своего жизненного опыта, мы найдем в ней события двух различных типов: одни из них – всего лишь краткий миг, но оставивший неизгладимое впечатление; другие – обычные, легко исчезающие из памяти. Если довольно приближенно дать определения этим двум типам, то первый можно назвать травмирующим опытом, а второй – обычным опытом. Эффект от полученного травмирующего опыта не идет ни в какое сравнение с событиями, в результате которых он был приобретен. Обычный опыт должен повториться много раз, чтобы его влияние стало ощутимым. Отсутствие возобновления обычного опыта приводит к угасанию впечатлений от него, в случае травмирующего опыта такого не происходит.
Попытки каким-либо образом изменить впечатления, полученные в результате травмирующего опыта, обязательно встретят серьезные трудности и легко могут привести к еще худшим последствиям; обычный опыт более податлив. Мой случай (когда я тонул) является хорошим примером. Чем сильнее меня пытались убедить в том, что от плавания можно получать удовольствие, тем сильнее я его ненавидел. Если бы детский опыт не оказал такого травмирующего эффекта, я бы более позитивно реагировал на подобные убеждения и не пытался им сопротивляться.
Травмы не являются основной темой этой главы, но в качестве предисловия поговорить о них, может быть, полезно. Травмирующий эффект отчетливо демонстрирует, что человек, будучи животным, способен к особому типу обучения (невероятно быстрому, трудному для дальнейших усовершенствований), результаты которого надолго остаются в памяти, не требуя повторных уроков для поддержания уровня знаний. Хотелось бы, конечно, чтобы мы могли, лишь пролистав какую-нибудь книгу, усвоить все, что в ней написано, и помнить это долгие годы, однако если бы наша способность к обучению была настолько грандиозной, она потеряла бы всякий смысл. Все вокруг приобрело бы одинаковую значимость, и нам просто не из чего было бы выбирать. Способность быстро усваивать материал и помнить о нем продолжительное время дана нам природой только в отношении наиболее впечатляющих моментов нашей жизни. Опыт, оставивший травмы у нас в душе, – это только одна сторона медали. Я намерен перевернуть эту медаль и изучить другую сторону, которую я называю «импринтинг» (запечатление, впечатывание в память).
Если травмы всегда ассоциируются с болью и оставляют негативный отпечаток в душе, то импринтинг – это явление положительное. Когда животное действует согласно импринтингу, у него вырабатывается позитивная привязанность к определенной реальности. Как и травмирующий опыт, процесс запечатления краткосрочен, практически никогда не повторяется и не требует подкрепления дальнейшими действиями. У человека это видно на примере отношений между матерью и ребенком. Подобное может повториться, когда ребенок вырастет и полюбит другого человека. Привязанность к своей матери, ребенку или партнеру представляет собой одну из трех разновидностей жизненно важного опыта, который мы приобретаем на протяжении своей жизни и который представляет собой основу для такого явления, как импринтинг. Слово «любовь» фактически служит общепринятым описанием эмоционального наполнения того, что мы называем импринтингом, но, прежде чем мы заглянем глубже в мир людей, не помешает бросить беглый взгляд на то, как это происходит у других видов животных.
