Слепой согласился.
Попробуй стукни своего кота – и ты лишишься друга. Подними руку на своего пса, чего, я надеюсь, ты никогда не сделаешь, но если ты все же ударил его хоть раз в жизни, он уставится на тебя трогательным взглядом и промолвит: «Что не так? За что? Разве ты не знаешь, что я люблю тебя и прощаю?» А затем он подставит тебе сначала одну щеку, потом другую и будет вечно любить тебя. Вот что такое собаки.
Во время беседы пес в кроваво-красной бандане сидел рядом со слепым, глядя на пациента самым нежным и проницательным взглядом. Слушая, пес не внимал похвалам и не пренебрегал ими, а молча сидел в ореоле своей красоты.
Наконец, когда пес почувствовал, что слепой высказался, то ушел бродить по коридорам больницы, откуда донеслись приветственные крики и смех.
В последующие дни молва разнесла по всей больнице, что к выписке готовится невероятно большое количество людей; пациенты, проводившие в больнице многие недели, а то и месяцы, вдруг собирали свои вещи и уезжали, к удивлению и изумлению врачей и под любопытное перешептывание медсестер. Уезжал пациент за пациентом, и количество тяжело больных сокращалось, а смертность почти сошла на нет. Во всяком случае, так говорили.
На четвертой неделе, лежа в постели, однажды ночью пациент почувствовал пронзительную боль в запястье и принял аспирин, но боль не унималась.
Полусонный, он почувствовал рядом с собой нечто похожее на дыхание и услышал диковинные звуки, напоминавшие летние ночи его детства.
В три часа ночи, когда сквозь оконные стекла струился лунный свет, приятно было прислушиваться к прекрасным звукам из далекой кухни, где стоял холодильник.
В лотке под холодильником собиралась вода из-под брусков льда, и в три ночи раздавалось смачное чавканье. Это терзаемая жаждой собака пролезала под холодильник и лакала холодную чистую талую воду.
Одним из самых трогательных впечатлений его жизни были эти чарующие звуки, к которым он прислушивался, неподвижно лежа в постели.
То ли воспоминая, то ли воображая в полудреме всплески ледяной воды, пациент почувствовал, как что-то шевелится по его запястью.
Словно кто-то пытался слизнуть холодную воду в ту давнишнюю летнюю ночь.
Потом он уснул.
Когда он пробудился утром, боль в запястье прошла.
В последующие дни пес в кроваво-красной бандане бродил по больнице сам по себе, в одиночку. Слепой давно уже не появлялся.
Казалось, псу известно, куда идти, и он частенько наведывался к пациенту, подолгу разглядывая его.
Они беседовали молча; пес как будто понимал все, что хотел сказать пациент, хоть тот не проронил ни слова.
Затем пес уходил гулять по больнице, и в ближайшие дни смех, приветственные восклицания и возгласы иссякли, и, казалось, больница пустеет. Врачи не только перестали приходить по воскресеньям или играть в гольф по средам, но и перестали приезжать по вторникам, четвергам и, наконец, по пятницам.
Эхо в коридорах становилось гулким, и ничье дыхание не доносилось из отдаленных палат.
В последний день пациент, почуяв тревогу и поняв, что в любой момент может одеться без указаний врача и отправиться домой, встал и крикнул в коридор с высокими потолками:
– Эй, есть тут кто-нибудь?!
Притихшие больничные палаты ответили ему долгим молчанием. И опять он позвал:
– Эй, кто-нибудь!
И услышал только эхо из залов, и все коридоры в здании замерли в безмолвии.
Очень медленно пациент стал одеваться, готовясь уходить.
Наконец, в три часа пополудни в безмолвном коридоре появилась красивая собака в кроваво-красной бандане и остановилась в дверях.
– Заходи, – позвал пациент.
Пес вошел и встал у кровати.
– Садись, – сказал пациент.
Ретривер сел и посмотрел на него большими добрыми лучезарными глазами и полуулыбкой.
Наконец пациент спросил:
– Как тебя зовут?
Пес окинул его изучающим взглядом своих больших лучезарных глаз.
Его челюсти едва заметно зашевелились, и послышался шепот:
– Иисус, – промолвил ретривер. – Вот как меня зовут. Иисус. А тебя?
2010
Арам Оганян
Марсиане – это мы
Послесловие переводчика
Рэя Брэдбери (1920–2012) переводят на русский язык уже более полувека, и стоит ли удивляться, что все меньше остается произведений, до которых еще не добрались переводчики. А ведь за семьдесят лет творческой жизни Брэдбери создал сотни рассказов, с десяток романов, множество пьес, стихов, эссе и сценариев. Правда, некоторые из них остаются еще в рукописях, не нашедших издателя, а среди опубликованного многое затерялось в старых журналах и малоизвестных антологиях.
К счастью, интерес к таким произведениям возник у знатоков и исследователей творчества Брэдбери еще при жизни автора. Брэдбери допустил их в свои подвалы и чердаки с сокровищами. Вот так, например, благодаря усилиям друзей и соратников были спасены рукописи первого, но незавершенного романа Брэдбери «Маски» (1946–1949) и изданы отдельной книгой.
В настоящий сборник включены рассказы и этюды, созданные на протяжении всего творческого периода Брэдбери, начиная с первых юношеских опытов, текстов, написанных в предвкушении космической эры – за несколько десятилетий до её начала, с 1938 по 1944 год. В них Брэдбери ищет себя в жанре научной фантастики, который еще только обретал форму и содержание. А на рубеже ХХ – XXI веков, будучи одним из патриархов современной фантастики, он пишет вдохновенные поэтические эссе, в которых призывает человечество к завоеванию космоса. В данную книгу также вошли рассказы, сходные по теме со всемирно известным романом-антиутопией «451 градус по Фаренгейту». Остальные рассказы взяты из разрозненных источников и представляют творчество Брэдбери в неожиданных ракурсах.
В конце 1930-х годов, когда Брэдбери начал писать рассказы, в Калифорнии уже сложился кружок писателей-фантастов, именовавших себя «Научно-фантастическим обществом Лос-Анджелеса». В нем состояли тогда еще мало кому известные Роберт Хайнлайн (1907–1988), Генри Каттнер (1915–1958) и Ли Брэкетт (1915–1978). Они-то и стали старшими наставниками юного Брэдбери, вчерашнего выпускника школы, и не жалели времени на разбор его произведений.
Особенно ценной оказалась помощь Ли Брэкетт, у которой Брэдбери чуть ли не каждое воскресенье на протяжении почти пяти лет учился мастерству короткого рассказа. Некоторые рассказы Брэдбери содержат фрагменты, написанные Ли Брэкетт («Завтра, завтра, завтра», 1943), а Брэдбери, в свою очередь, вносил свою лепту в её произведения («Лорелея красной мглы»).
Р. Хайнлайн писал человечную, а не машинную научную фантастику, и молодой Брэдбери учился у него. Именно Хайнлайн организовал для своего двадцатилетнего друга первую публикацию в престижном глянцевом голливудском литературном журнале «Скрипт» (1940), в котором печатались такие мастера, как Уильям Сароян и Чарли Чаплин. Это при том, что многие фантасты (в том числе Брэдбери) главным образом печатались в дешевых журнальчиках на бумаге низкого качества («pulp»), отчасти из-за ограничений во время Второй мировой войны, которая для США началась 7 декабря 1941 года, после нападения японцев на Пёрл-Харбор.
