Затем пришла очередь третьего, четвёртого и пятого.
К чести уйсов, они пытались драться. Корабли стремились увернуться от выстрелов, то неожиданно ускоряя ход, то тормозя. Лавировали с помощью парусов и вёсел. Отстреливались из арбалетов и луков.
Одной арбалетной стреле всё-таки удалось попасть Стихарю в левое плечо (от ранения спас боевой комбинезон), а другая, тяжёлая, полутораметровой длины, пущенная из стреломёта, со зловещим шипением прошла рядом с головой буквально на волосок, Валерка старался не опускаться ниже ста двадцати метров. И не зависать на одном месте больше секунды, много – двух. Боялся он не столько за себя, сколько за Рурика. Стрелы, выпущенные из луков, и арбалетные болты были для робота абсолютно безопасны (и для самого Валерки при условии, что не попадут, к примеру, в глаз). Но вот громадные стрелы, пущенные из станкового осадного стреломёта, при известной удаче и впрямь могли наделать неприятных дел. Так что Стихарь берёгся, насколько мог.
И бил, бил от души.
Он впал в тот боевой азарт, когда человеком, солдатом, воином овладевает лишь одно обжигающее, неутолимое, как страсть игрока к рулетке и алкоголика к выпивке, желание – уничтожить врага. Убить их всех, во что бы то ни стало. Всех, до одного. Пока стреляет верное оружие, руки не дрожат, целится глаз и не закончились боеприпасы.
Вот уже седьмой, а затем и восьмой корабли потеряли ход, задымили подожжёнными парусами, стали заваливаться один на левый, а другой на правый борт. Качались на волнах доски, обломки мачт и шпангоута, бочки и ящики, живые, погибающие и мёртвые. Кто-то шёл ко дну, кто-то продолжал барахтаться, кто-то, раненый, мучительно кричал от боли, а другой молил о помощи.
После восемнадцатого подожжённого корабля, который вспыхнул особенно ярко и очень быстро скрылся под водой, утянув за собой десятки айсов, Стихарь вдруг почувствовал, что больше не хочет стрелять. Вот не хочет и всё. Кончился завод. Алкоголик напился водки до рвоты. Игрока тошнит от одного вида рулетки. Баста! Навоевался!
К тому же тепловой индикатор, показывающий степень разогрева ствола винтовки, давно горел ярко-алым цветом, показывая, что охлаждение ствола не справляется, и оружию нужно дать отдохнуть.
Валерка убрал палец со спусковой клавиши и дал Рурику команду подняться выше и сделать круг над местом сражения. Робот безропотно подчинился.
– Молодец, – сказал ему Стихарь. – Хорошая работа. Благодарю за службу.
– Рад стараться! – бодро ответил робот.
Убедившись, что оставшиеся корабли айсов полностью потеряли строй и со всей наивозможной скоростью уходят на восток, не делая даже попыток подобрать раненых и тонущих, Валерка повернул Рурика к берегу.
Его ждали.
Доклад не занял много времени.
– Восемнадцать из тридцати двух, – повторила Гория, восхищённо покачав головой. – Да вы нас спасли! Это настоящее чудо! Не знаю, как вас благодарить?..
– Дайте нам хорошего проводника, и этого будет вполне достаточно, – ответил Дитц.
– Вы его получите, я же обещала. Подумайте, что я могу для вас сделать ещё?
– Если бы нашлась большая и крепкая повозка… – задумчиво произнёс Вешняк. – Такая, чтобы мы все в неё могли влезть со всем нашим скарбом.
– Повозка-то есть, – вздохнула Гория. – Свою отдам, самую лучшую, я на ней в Брашен вино возила. Но лошадей же нет!
– Обойдёмся без них, – ухмыльнулся сержант.
– Сам впряжёшься? – осведомился Руди Шнайдер. – Ценю твоё самопожертвование, но принять не могу. Извини. Даже не проси.
– Что, кроме меня, никто не видит нашей лошади? – удивился Вешняк.
– Умственный затык, – признался Велга. – Бывает.
– Да вот же она! – Сергей похлопал по гладкому круглому боку Рурика. – Если он с лёгкостью Свема таскал, а теперь Валерку, то и повозку потянет за милую душу. Запряжём и – вперёд!
Дитц, Велга и все остальные, как по команде, уставились на робота, а затем на Вешняка. Засмеялся Майер. К нему присоединился Шнайдер и с размаха дружески ударил сержанта по плечу.
– А ведь и впрямь может получиться, – сказал Велга.
– Смешно, – согласился Дитц. – Но попробовать стоит.
– Ну ты, рязань, голова! – восхищённо присвистнул Стихарь. – Уважаю!
– Наконец-то, – усмехнулся Вешняк. – Теперь могу и помереть спокойно.
Отъезд назначили на раннее утро следующего дня.
За оставшееся время Гория предоставила повозку, и они её испытали. Повозка, действительно, оказалась отличной – большой, довольно удобной, лёгкой на ходу. Рурик, впряжённый в оглобли с помощью хитрой ременной упряжи, которую выдумал и смастерил не без помощи товарищей Вешняк, протащил её по дороге полкилометра вперёд и назад, совершенно не затруднившись. При этом в повозке сидел почти весь Отряд, а также лежали рюкзаки и несколько мешков с песком для балласта. Нашёлся и проводник.
Им оказался один из стариков, несших стражу у городских ворот. Звали его Найдим, и было ему по земным меркам семьдесят восемь годочков. Собственно, на свои семьдесят восемь он и выглядел. Изборождённое сеткой морщин лицо. Глубоко посаженные светло-карие глаза. Абсолютно белые, тонкие седые волосы до плеч. Крепкий посох в коричневой от загара руке. И только в усах и короткой, аккуратно постриженной бороде мелькали тёмные пряди, как свидетельство ещё не до конца угасшей зрелости.
– Что, старый? – осведомился он с усмешкой, заметив взгляды, которыми обменялись люди.
– Ну… ничего, дедушка, мы же не пешком пойдём, – сказала Ефремова.
– А хоть бы и пешком, – сказал Найдим. – Ты, девица, может, думаешь, что меня обгонишь своими ногами?
– Э…
– Даже не пробуйте, – заверила Гория. – Обгонит. Он.
– Ну-ну, – сказал Дитц скептически.
– А ты не «нукай». – Дед задиристо выпрямил и так довольно ровную спину. – Не запряг.
Дитц опешил. Велга и остальные русские засмеялись. Найдим воинственно подбоченился.
Ему объяснили, что похожая поговорка есть и у людей. Хоть и не у всех. Потому что немцы, как выяснилось тут же, говорят лошади «хю!», когда хотят, чтобы та тронулась с места.
– Чудеса, – удивился старик-проводник. – Получается, похожи мы больше, чем просто две руки, две ноги, одна голова. А?
С ним охотно согласились.
– Не сомневайтесь, – заверил Найдим, сразу как-то подобрев. – Доведу в самом лучшем виде. Я по этой дороге столько раз ходил-ездил, что уже и со счёта давно сбился.
Пока возились с приготовлениями, наступил вечер. Вернулись охотники с добычей и рыбаки с уловом. Гория организовала на открытом воздухе (вечер выдался тёплый, тихий) праздничный совместный ужин, на который позвали наиболее влиятельных горожан, выставила вино из своих личных запасов. Дитц и Велга настояли на том, чтобы заплатить за дичь и рыбу имеющимся у Отряда золотом (нам оно совершенно не нужно, а вам в будущем может пригодиться). Получилось очень душевно. А также сытно, вкусно и даже в меру пьяно. Нашлось и несколько сигарет, извлечённых из последних заначек.
