– Эх, всему конец приходит, – вздохнул Майер, дотягивая окурок до фильтра. Уже все хозяева разошлись спать, над морем, серебря волны, взошла местная луна – Вульна. – Теперь неизвестно, когда покурить придётся. Ненавижу воевать без курева.
– Бросай, – посоветовала фея Нэла. – Больше свободы.
– И зачем она мне, без табака, свобода эта? – осведомился Руди. – Нет уж. Я лучше Пирамиду поскорее назад отвоюю.
– Кстати, о Пирамиде, – сказала Оля Ефремова. – Я тут подумала внезапно… – Она замолчала.
– Что? – спросил Велга.
– Нет, ерунда, – покачала головой она. – Глупая мысль.
– И всё-таки?
– Ладно. Подумала, что поблизости могут быть и какие-то другие каналы Внезеркалья.
– И тогда необязательно тащиться в Брашен? – догадался Дитц.
– Что-то в этом роде.
– Но потом ты быстро поняла, что поиски такого канала могут отнять гораздо больше времени, чем дорога к Брашену, – сказал Борисов. – И даже наверняка отнимут.
– И даже если мы его найдём, то вероятность, что он ведёт в Пирамиду, как Брашенский канал, очень мала, – добавила Нэла.
– Исчезающе мала, я бы сказал, – закончил Велга.
– Какие все умные, – вздохнула Оля.
– Я – глупый, – заявил Свем Одиночка. Он лежал на спине и смотрел в ночное небо.
– Почему это ты глупый? – с подозрением осведомилась Оля.
– Потому что пока вы ведёте умные разговоры, я слежу во-он за той звездой, – первобытный охотник ткнул пальцем в небо. – Пусть мне никогда больше не отведать тушёного блогга, если она не движется. И, кажется, увеличивается в размерах.
Глава девятая
Первая любовь. С чем сравнить её? И надо ли сравнивать? Тот, кто испытал всю бешеную всеохватную силу первой любови, не забудет это чувство до самой смерти. А тем, кому не повезло, не помогут никакие сравнения. Не верьте тому, кто говорит, что юный влюблённый (каждый влюблённый юн, вне зависимости от своего физического возраста) поначалу не знает, что с ним происходит и только после долгих размышлений и наблюдений за своим состоянием приходит к выводу, что он влюбился. Знает. С первой минуты. Только боится это осознать и признаться самому себе в очевидном факте. Потому что первая любовь – это очень страшно. А вдруг она (он) тебя не любит? И не полюбит никогда? Ужасней этого не может быть ничего. Недаром среди тех, кто влюблён первый раз безответно, так часты попытки – иногда, увы, удавшиеся – самоубийства.
Уже целых четыре дня наследник великой империи «северных» сварогов принц Лойлл Оргом был влюблён по уши. И прилагал невероятные усилия, чтобы скрыть своё состояние от окружающих. Вовсе не потому, что был скрытен и угрюм по характеру. Нет, Лойллу хватало жизнелюбия и открытости. Когда он чувствовал, что проявление этих качеств не принесёт ему неприятностей.
Увы, опыт показывал, что чаще всего бывает наоборот.
Доверие, открытость и дружелюбие – роскошь, которую могут себе позволить лишь бедные и не обременённые властью люди. А если ты наследный принц величайшей галактической империи, то жди, что кто-нибудь обязательно воспользуется этими слабостями в своих корыстных целях. Воспользуется быстро и жёстко. Да, слабостями в той среде, в которой рос принц Лойлл, подобные качества воспринимались не иначе, чем слабость.
Сначала доверяют тебе. Ну, как будто бы. Рассказывают нечто, выглядящее, как естественное движение души. Движение, за которым практически всегда скрывается какая-нибудь несправедливая обида. Но скрывается так, чтобы ты эту несправедливую обиду заметил в обязательном порядке. А также заметил, насколько хорошо рассказчик эту обиду скрывает. Потому что он благороден, рассказчик. Он ни в коей мере не хочет тебя обременить. Просто он открыт и доверяет тебе. Доверие – это ведь так просто и легко. Это приятно. И ни к чему не обязывает. Доверились тебе, ты доверился в ответ. И вот уже между вами возникла эмоциональная связь. А дальше ты сам, без всякого, казалось бы, давления со стороны, упрашиваешь мать выделить бесплатно участок земли на известной планете-курорте Цейурмине семье своего товарища по игре в тройной мяч. Потому что у товарища есть младшая сестричка, больная редким генетическим заболеванием, и её жизнь напрямую зависит от того, сколько времени в году она будет проводить в целительном климате Цейурмины. Несправедливая обида от злодейки-судьбы? Ещё какая!
Мама, не будь дура, даёт задание проверить информацию. Всё оказывается правдой. Девочка, действительно, больна, и климат Цейурмины ей весьма показан. Земля выделяется. В собственность. Императрица не умеет мелочиться.
А затем девочка умирает.
Что делать, сварожская медицина способна на чудеса, но не на любые. Семья некоторое время скорбит, а затем строит на Цейурмине уютную мини-гостиницу и стрижёт со своего безутешного горя такие купоны, что куда там добытчикам знаменитого природного афродизиака ригл-ригл. Потом из случайно подслушанного разговора ты узнаешь, что девочка умерла бы в любом случае – в климате Цейурмины и без него. Скорее всего, просьба о бесплатном выделении земли была тонко и цинично рассчитанным ходом. Они просто воспользовались твоей слабостью и получили своё. Доказать, что так и было на самом деле, нет никакой возможности. Но почему тогда твой товарищ по игре в тройной мяч, с родителями которого и с ним самим ты был так доверчив (а они с тобой), начинает при встрече отводить глаза, а затем и вовсе куда-то исчезает; и после небольшого расследования выясняется, что вся семья неожиданно переселилась на другой конец империи за тысячи световых лет?
И это только один из самых безобидных примеров.
Так что, спасибо большое. Держи свои чувства при себе – целее будешь. И десять, а лучше двадцать раз подумай, прежде чем приоткрыть кому бы то ни было краешек души.
За эти четыре дня, что прошли с памятного обеда, принц Лойлл Оргом видел принцессу Ченри Трииу только один раз – во время обзорной экскурсии по Пирамиде. Да и то издалека. Но вспоминал о том, как танцевали они порго, тысячу раз. Или даже больше. Все эти четыре дня он только и делал, что вспоминал.
Как тонкие нежные девичьи пальцы лежали на его плечах и подрагивали в его руке.
Как сияли её чудесные серые глаза.
Какой свежо и головокружительно пахли её волосы (так пахнет весенняя трава на лугу, море и зимний чистый морозный рассвет).
Каким горячим казалось её тело под платьем, когда он обхватывал ладонями талию или спину девушки, следуя заученным па.
Как дважды за время танца они сошлись так близко, что он ощутил своей грудью мягкие бугорки её уже начавшей расти груди и услышал быстрый стук-трепет девичьего сердца.
Принц уже знал, что влюбился. Но не очень понимал, что ему теперь с этим делать.
Признаться? Как?
Он даже подумать не мог, чтобы использовать для этого какое-нибудь высокотехнологичное средство связи. Только лично. Значит, нужно увидеться. Причём наедине. Но в сложившихся обстоятельствах это совершенно невозможно. И он сам, и принцесса с утра до вечера окружены охраной, которая глаз с них не спускает. Обмануть охрану? Опять же, как? Воображение рисовало ему невероятные картины, навеянные старинными приключенческими романами. В этих картинах он подсыпал в вино мощное снотворное, затем угощал вином и своих охранников, и охранников принцессы (не важно – каким образом. Угощал, и всё!); дожидался, пока их свалит мертвецкий сон, и проникал в покои принцессы. Далее картины становились неопределённее. При мысли, что он увидит предмет своей любви спящим в постели под одеялом и разбудит её (конечно, поцелуем, как же ещё!), сердце начинало совершать в груди такие антраша, что Лойлл всерьёз опасался, как бы оно не выскочило наружу.
