– Есть хочет, – сказала Аня с растерянными нотками в голосе. – Время её кормить.
Михаил беспомощно огляделся. Треск выстрелов и крики вдали затихли. «Всех убили, – подумал он. – Теперь эти «УБы» прочешут Парк и очень быстро нас найдут. Лично я бы на их месте так и поступил». Не было времени подробно расспрашивать Локотка, как бороться с «УБами», кто такие Призраки, копаться в его связи с Оскаром и прочее. Нужно было сообразить, как спасти свои жизни. И поскорее.
Лиза набрала побольше воздуха и усилила громкость претензий.
– Чёрт, – сказала Аня. – Доченька, ты всех нас угробишь.
Лиза не вняла словам матери. Она хотела есть и намерена была добиваться еды во что бы то ни стало.
– Ладно, ладно, – Аня села, расстегнула рубашку (на ней были рубашка и джинсы) и дала дочурке грудь. Ребёнок немедленно к ней присосался и затих. Принц и принцесса не отрывали глаз от удивительного и завораживающего зрелища. Никто из них ни разу в жизни не видел, как кормят детей грудью.
– Локоток, – сказал Михаил. – Ты понимаешь, что, если мы не покинем Пирамиду, то погибнем?
Локоток молчал.
– И Лиза тоже погибнет.
Молчание.
– Ты знаешь, как незаметно покинуть Пирамиду?
– Да, – наконец произнёс Локоток. – Идите за мной.
Они никогда не нашли бы без Локотка это место – запасной технический лифт, ведущий на нижние уровни. Лифт был устроен в мощной колонне, по которой снизу подавалась вода и затем разбрызгивалась над Парком в виде искусственного дождя. Они едва все в него втиснулись, и Михаил, по указке маленького искусственного человечка, нажал символы на сенсорной панели, соответствующие минус двадцать шестому уровню. Лифт тронулся.
– Подождите, – сказал принц Лойлл. – А как же мама и папа?
– Ты предлагаешь всем выйти и отправиться на их поиски? – спросила Аня.
– То-то «УБы» обрадуются, – добавил Михаил.
– Я… я не знаю, – ответил мальчик. – Но… – замолчал, подбирая слова.
– Что? – спросил Михаил. – Не мямли, пацан, высказывай свои мысли чётко и ясно. Время мямлить закончилось.
Принц побледнел, словно лист бумаги, затем покраснел. Михаил и Аня с интересом наблюдали за этими трансформациями. Лизка увлечённо причмокивала. Локоток молчал. Принцесса Ченри снова взяла принца за руку и придвинулась к нему ближе.
– Хорошо, – сказал принц, совладав с собой. – Ты, несомненно, прав. Я хотел спросить. Они ведь останутся живы, да?
– Откуда же мне знать? – честно ответил Малышев. – Я даже не знаю, останемся ли живы мы?
Лица детей изменились. Ещё несколько минут назад, несмотря на испуг, это были вполне нормальные, красивые и свежие лица тринадцатилетних подростков. Хорошо воспитанных и хорошо питающихся. Ясные глаза, чистая кожа, здоровые зубы, мытые блестящие волосы. Теперь же за несколько секунд они словно похудели и покрылись невидимой горестной и какой-то старческой пылью. Она погасила глаза, стёрла даже тени улыбок, запорошила кожу и волосы. Михаил уже встречал похожие лица и не однажды. Это были лица детей, видевших смерть, потерявших родных и близких. Переживших голод, бомбёжки и обстрелы. Он видел эти лица на железнодорожных полустанках и обочинах разбитых гусеницами и снарядами, размытых осенними и весенними дождями дорог. Среди руин Сталинграда и на продуваемых злыми февральскими ветрами улицах Ростова. На околицах, отбитых у немцев станиц и деревень. Лица детей войны.
Следовало, однако, отдать им должное – ни принц, ни принцесса не закатывали истерик, не падали в обморок, не требовали немедленно отправиться на помощь маме с папой и вообще вели себя с максимально возможным самообладанием. Так, что Михаил в какой-то момент, поймав на себе их тревожные серьёзные взгляды, счёл нужным ободряюще улыбнуться и сказать:
– Ничего, ребятки. Выкарабкаемся. Не впервой. А мамы и папы у вас уже взрослые, и власть у них большая. Сами о себе позаботятся.
– У меня нет мамы, – сообщила принцесса.
– Извини, – сказал Михаил. – Значит, папа.
Сам аппарат они не увидели. Просто в какой-то момент Локоток свернул в один коридор, другой, потом открыл овальный люк в стене (на люке был выбит непонятный символ, но никто не стал уточнять, что он обозначает) и, приглашающе махнув рукой, исчез в нём. Малышев заглянул внутрь. Из люка вниз вела самая обычная металлическая лестница и заканчивалась рядом с другим люком, побольше. С ним уже возился Локоток. Вот что-то тихо щёлкнуло раз, второй, третий, и нижний люк плавно отъехал в сторону. Тут же вспыхнул мягкий, приятный глазу желтоватый свет, освещая ещё одну, совсем короткую лесенку и матово отсвечивающий пол в самом низу. Локоток проворно нырнул во второй люк, спустился по лесенке и пропал из вида.
– Похоже на какую-то кабину, – неуверенно предположила Аня, одной рукой прижимая к себе дочь, а другой убирая с глаз непокорную прядь волос. К этому времени Лизка наелась и теперь тихонько агукала у матери на руках, стараясь сорвать с её шеи и вплотную уже заняться бронзовым православным крестиком – точной копией русского наперсного креста XIII века.
– Там разберёмся, – сказал Малышев и озабоченно оглянулся назад. Погони пока не было ни видно, ни слышно, но появиться она могла в любую минуту. – Ты первая. Потом принцесса, принц, и я замыкаю. Пошли.
Как правильно догадалась Аня, они очутились в кабине. Два, похожих на пилотские, кресла напротив широкого, сейчас слепого экрана и нечто вроде диванчика вдоль дальней стены. Руль-штурвал. Две педали. Какие-то непонятные приборы за круглыми стёклами (или материалом, весьма похожим на стекло). Круглые же окна по бокам, весьма напоминающие иллюминаторы. Круглые выпуклые световые плафоны на потолке.
– Какая-то архаика, – сказала Аня, оглядываясь. – Что это вообще?
– Подводная лодка, – сообщил Локоток. Он уже стоял на кресле перед пультом и жал какие-то кнопки. – Музейный экспонат.
Бесшумно закрылся верхний люк, где-то за обшивкой зашумела вода.
– Прекрасно! – воскликнула Аня. – Кто-нибудь здесь умеет управлять подводной лодкой?
– Это просто, – ответил Локоток. – Я научу.
– Минус двадцать шестой уровень, – определил Михаил и поднял глаза к потолку, шевеля губами. – Это около трёхсот метров под водой, так?
Локоток молчал.
– Локоток, это не слишком глубоко? Не хотелось бы…
– Максимальная глубина погружения этой лодки – два с половиной километра, – сообщил Локоток. – По земным мерам длины.
Он закончил манипуляции с пультом и сделал приглашающий жест Михаилу – садись, мол, за штурвал.
– Я? – Разведчик озадаченно почесал в затылке. – Откровенно говоря, с техникой у меня не очень. Я даже машину водить не умею. А тут – подводная лодка, – он посмотрел на жену. – Ань, может, ты? А я Лизку подержу.
