– Может, ещё ранение есть?
– Я осмотрел. Поверхностно, конечно, но не нашёл.
– Удар по голове?
– Исключено.
– Занятно. Ребус какой-то.
– После вскрытия скажу точно.
– Насчёт пули не забудь, всё-таки вещдок.
– Андрей Михайлович, я уже двадцать лет судмедэкспертом!
– Простите, просто напомнил.
Труп унесли, Андрей окончил допрос свидетельницы. С улицы зашёл Чумаков.
– Глухо. Никто ничего сказать не может.
– Или не хочет. Ищи понятых, квартиру осмотреть надо.
Андрей надеялся, что времени на осмотр уйдёт не много. Вот когда дом частный, другое дело. В доме, кроме комнат, ещё подвал, чердак, дворовые постройки, сад или огород. Чумаков понятыми пенсионеров привёл из соседней квартиры. Андрей поручил ему досмотреть кухню, сам за комнату принялся. Пошёл по часовой стрелке, методично. Уделял внимание полу, заглянул под стол, под шифоньер. Если был выстрел, должна быть гильза. Дошёл до подоконника – и сюрприз! В двойном стекле пулевое отверстие, довольно низко, почти над нижней частью рамы.
– Эксперт уехал?
– Вместе с медиком.
– Звони, вызывай, надо фото сделать. Товарищи понятые, прошу обратить внимание на отверстие в стекле.
Дырочка была маленькой, но явно пулевой. Камень из рогатки, если пацаны баловались, имеет небольшую начальную скорость и неровные очертания. И стреляли не из комнаты, а с улицы в комнату, судя по мелким осколкам стекла. Пока дожидались эксперта, Андрей оторвал четвёртую часть газетного листа, свернул трубочкой, просунул в отверстие, приник глазом. Выстрел был сделан от скамейки перед домом. Андрей выскочил из квартиры, подбежал к скамейке, стал осматривать землю. Есть! В траве жёлтым блеснуло. Андрей понятых позвал, указал на гильзу. Поднимать её не стал, дождались эксперта. Сразу фото сделали с разных ракурсов, потом гильзу подняли.
– Не из нашего оружия стреляли. Гильза от патрона калибра 7,65 мм. Скорее всего, немецкая.
Эксперт взял гильзу, осмотрел дотошно. Там клеймо заводское и год выпуска.
– Патрон бельгийского производства, сорок второго года выпуска. Тогда пистолет может быть «браунинг» или «байярд».
– Ага, или «вальтер» полицейский. Или куча других. И всё железо трофейное, отголоски войны.
– Девять лет после войны прошло, а до сих пор о себе напоминает!
– Думаю – ещё долго напоминать будет.
Гильзу приобщили к делу. Эксперт сделал фото пробоин в стекле. И больше интересного для следствия в квартире не обнаружили. По возвращению в райотдел Андрей сразу в паспортный стол отправился и через несколько минут имел установочные данные на убитую. О находках доложил Феклистову.
– Версии есть? – спросил он, выслушав.
– Пока никаких.
– Узнай, в какой редакции работала погибшая, езжай. Может, был с кем-то конфликт на работе, счёты свели.
– Маловероятно. Творческие люди подсидеть могут, ушат помоев вылить, но чтобы убить?
– Не теряй времени, Андрей. Чую – начальство давить будет, на контроль возьмут.
– Намекаешь, что дело политическим быть может?
– Для нас бы оно лучше, соседям отдали.
В милиции соседями называли госбезопасность. Андрей взялся за телефонный справочник. Прежде чем бегать, надо редакции обзвонить. На столе в квартире убитой лежали газеты, но разных издательств. Начал с «Гудка», железнодорожной газеты. Вроде соседка, что обнаружила труп, эту редакцию упоминала. Набрал номер, осведомился – работает ли у них Орлова Нина Михайловна? И получил утвердительный ответ.
– Можно её к телефону?
– Её сегодня нет на работе.
Андрей выяснил адрес редакции и каким транспортом добраться лучше. «Гудок» была газетой ведомственной, но статьи были интересные и на разные темы, далёкие от железной дороги. В киосках Союзпечати газета раскупалась быстро, читалась многими.
Андрей доехал до редакции. Беготня сотрудников с гранками грядущего номера, оглушительный треск пишущих машинок. Сумасшедший дом какой-то! Как люди здесь работают? Прошёл к главному редактору, предъявил удостоверение.
– Садитесь. Чем могу?
– Сегодня обнаружили тело убитой Орловой Нины Михайловны. Ваша сотрудница?
Редактор вскочил.
– Как убитой?
– Из пистолета.
– Боже мой, мы не знали! Когда она работала над статьёй, бывало – по два-три дня на работу не приходила. Я и сейчас полагал – пишет дома. У нас в редакции, сами видите – бедлам.
– Родственники у неё есть? Сообщить бы надо. И редакции с похоронами помочь.
– Да-да, непременно сделаем. Сейчас позвоню в профком. Ай-яй-яй! Беда какая! Хорошая журналистка, въедливая, всегда до истины докопается.
– Простите. Мне бы хотелось осмотреть её рабочий стол и поговорить с теми, кто близко общался. Были же у неё подруги?
– Конечно! Я проведу.
Вышли в общий зал, редактор подошёл к столу, на котором лежали стопки газет, исписанные листки. Главред махнул рукой девушке:
– Лариса, подойди.
Когда девушка подошла, он представил Андрея.
– Товарищ из милиции, поговорить хочет. И стол Орловой покажи.
– Так вот он!
– Записи просмотреть надо, – вмешался Андрей.
Редактор ушёл. Девушка посмотрела на Андрея неприязненно.
– И что предосудительного Нина натворила? Дорогу в неположенном месте перешла?
– Не ёрничайте. Убили её вчера вечером.
Вроде Андрей негромко сказал, а услышали все. В зале наступила тишина. К Андрею люди подошли, стали интересоваться.
– Товарищи, пока ничего сообщить не могу в интересах следствия. Как задержим убийцу, обещаю посетить редакцию и всё подробно рассказать.
Новость сотрудников оглушила. Лариса вообще сидела с отсутствующим видом.
– Лариса, может, поговорим где-то в тихом месте?
– Да, так лучше будет.
После первоначального шока в зале снова треск пишущих машинок, телефонные звонки, шелест бумаги. Лариса вышла на лестницу запасного хода, достала из сумочки папиросу, закурила.
– Вы не курите? Простите! Такая новость! Я просто в шоке!
– Скажите, у неё был мужчина?
– Жених на фронте погиб, за неделю до победы. И больше мужчин у неё не было. Это я точно знаю, мы дружили.
– Какие-нибудь враги у неё были?
– У кого их нет? Не поздоровался утром с соседом по подъезду, уже враг. Но таких, чтобы убить – нет.
