— Очень мало, никогда специально не интересовался.
— Я немного расскажу, — он усмехнулся. — Эдгар возглавил Бюро давно, когда оно еще входило в Департамент юстиции. В двадцать четвертом году. К его приходу Бюро было насквозь коррумпированной лавочкой, которая больше брала взятки с бутлегеров и владельцев борделей, чем приносило пользу. Гувер его реформировал, практически всех разогнав. И затем начал набирать новых людей.
— Может, разумно?
— По-своему, — он хмыкнул. — Набирал людей он без всякого опыта работы. Знаете, по какому принципу?
— По какому?
— Мальчиков из колледжа. Чтобы ему нравились. Один человек подсмотрел его записи, которые Гувер делал во время интервью. Там было что угодно, кроме деловых качеств. «Некрасивые ногти», «зубы кривые», «волосы жирные» и так далее.
— Решил собрать личный курятник? — тут уже я усмехнулся.
— Может и не решил, но без этого он не мог, я думаю, — Маркам понемногу успокаивался и говорил охотней. — Гувер ненавидит оружие, к слову. Поэтому он Бюро разоружил. Если у кого-то из агентов обнаруживали пистолет, то его увольняли.
— Вот как? — поразился я.
— Именно.
— И кто же делал работу, если никто ничего не умел, и даже оружия у них не было?
— Когда директор понял, что от новой организации из мальчиков в костюмах и галстуках толку мало, он нанял еще людей, других, из полицейских, пограничников, Бюро по запрету. Опытных, старых, умеющих искать и ловить. Они носили оружие, но он делал вид, что об этом не знает. Но своих личных мальчиков контролировал.
— Бюро вроде бы считается грозой преступности? — не переставал удивляться я.
— К моменту прихода к власти Франклина Рузвельта Бюро собирались разгонять, а Гувера отправить со службы пинком в задницу. Грабежи банков тридцать четвертого года стали его спасением, — Маркам отпил кофе и поставил чашечку на блюдце. — Он добился того, что ограбление банка признали федеральным преступлением против финансовой системы США и отдали в юрисдикцию Бюро. Собственно говоря, поэтому грабители были так успешны.
— Тогда погибло много агентов, нет? — уточнил я.
— Очень много. Потому что агенты не были вооружены, а когда мальчикам из колледжа дали какое-то оружие, стрелять из него никто не умел. Вы знаете, как арестовали Джона Диллинджера в Аризоне?
— Нет, — признался я в неведении.
— Всю банду, одного за другим, взяли трое местных копперов. И Диллинджер тогда сказал журналистам, что они не умеют так быстро выхватывать оружие, как они. А Бюро только теряло людей. Большинство грабителей так или иначе крутилось вокруг Чикаго, а Бюро в этом городе возглавлял Мелвин Пёрвис, слышали про такого?
— Газеты много писали.
— Газеты писали со слов директора и самого Пёрвиса. Даже больше со слов последнего. Пёрвис был на тот момент его главной любовью, хотя как старший агент… пустое место было бы эффективней. Оно бы не теряло улики и документы, не отметало сразу реальные версии и не придумывало совершенно фантастические, в духе десятицентовых романов.
— И что Гувер?
— Гувер прощал все, — Маркам развел руками. — Поначалу. Только когда Пёрвис забыл передать информацию о том, где искать Мордашку Нельсона, директор все же устроил ему вежливую выволочку. Другой бы просто вылетел с работы. Пёрвис даже не переходил в другие отделения Бюро потом, хотя ротация у нас обязательна.
— Я читал, что Пёрвис — вроде бы главный борец с бандами? — немного удивился я. — Даже здесь все газеты американского сектора об этом писали.
— Пёрвис был везунчиком, он все время оказывался там, где что-то случалось, и при этом не имел к этому никакого отношения. Диллинджера сдала любовница и ее подруга, за деньги, но Пёрвис так умудрился устроить засаду, что Диллинджера пришлось убить, хотя его собирались арестовать.
— Диллинджер вроде бы убийца и грабитель, разве его не специально убили?
— Диллинджер убил одного человека, — Маркам усмехнулся. — Полицейского, который перед этим дважды выстрелил ему в грудь, Диллинджера спас бронежилет. Убивать он не любил, не хотел и избегал крови. Он был редкий наглец, совершенно бесшабашный грабитель, чего стоит один его побег из тюрьмы с деревянным пистолетом, но не убийца. В отличие от того же психопата Мордашки Нельсона.
— Интересно. Его же считали Врагом Общества Номер Один.
— Его любили репортеры. На самом деле у Диллинджера даже не было своей банды после того, как он попал в тюрьму. Один Ван Метер был с ним до конца. Он работал с бандой Нельсона, а бандой Диллинджера назвало их Бюро.
— Хотели поссорить?
— Да, — Маркам кивнул, — Нельсон был жаден до славы и ревновал. Но поссорить их так, чтобы они друг друга сдали, все равно не получилось. Помните историю с Красавчиком Флойдом?
— Его убил Пёрвис, разве нет? Как и Диллинджера?
— Нет, — Маркам опять иронично усмехнулся. — Его обнаружила местная полиция, Пёрвис туда тоже прилетел и присоединился к облаве. И ему опять повезло, Флойд вышел прямо на них. Убили его полицейские, Пёрвис просто первым дал интервью, похвалив себя. Из-за этого Гувер его буквально возненавидел.
— Почему?
— Директор хотел славы для Бюро. Пёрвис хвалил исключительно себя. Гувер несколько раз потребовал от него прекратить раздавать интервью, но тот был как наркоман, он болтал с каждым репортером в радиусе ста миль. После этого директор начал его зажимать.
— А сейчас Гувер обхаживает вас?
— Да, — на этот раз Маркам ответил прямо. — И обещает позицию старшего агента представительства Бюро здесь, в Большом Каире.
— А с Пёрвисом он… — я не закончил фразу.
— Не думаю. Хоть и не знаю наверняка. Он и мне до сих пор ничего не сказал прямо. Но я точно знаю, что он знает… ну, вы поняли.
— Вы давно в Бюро?
— Два года.
— А откуда столько знаний?
— Моя сестра вела делопроизводство. Ту самую секретную комнату, куда хода нет никому.
Я задумался. Затем спросил:
— Простите, уже неловкий вопрос, но… что вы решили?
— Честно? — он посмотрел мне в глаза. — Пока ничего. Но это шанс перескочить сразу на верхнюю позицию.
Откровенно, ничего не скажешь.
— И в чем загвоздка?
— Боюсь, что все это потом всплывет. Я даже боюсь, что уже идут какие-то слухи. Дело в том, — тут он вроде как застеснялся, — что я пока никакими особыми заслугами похвастаться не могу. Если меня повысят до такой должности через два года работы и без громких достижений, люди не поймут.
— Но хочется.
— Но хочется, — кивнул он.
— Тогда вам нужен я, — тут я улыбнулся так широко, как улыбаются продавцы утюгов, стучась в дверь очередного дома. — Я обеспечу вас заслугами. Настоящими. Вы раскроете заговоры, Бюро восторжествует, газеты захлебнутся от восторга.
