— Даже в этом мне повезло.
— В чем именно? — она чуть вскинула бровь.
— В том, что мне не придется есть одному. Я люблю ужины.
— Я тоже, не беспокойся.
И на этом я тронул машину с места.
Ресторан был полон, но я все же вовремя занял столик, посадили нас удачно, ближе к окну, с видом на авеню. Заказали улиток, большой лотарингский салат на двоих и форель, ко всему этому хороший эльзасский рислинг. Публика вокруг была… да нам под стать, наверное. Как я уже сказал, место светским не считается, а днем сюда ходят перекусить те, кто работает неподалеку, цены приличные.
— Уже соскучился, — сказал я, когда мы чокнулись бокалами.
— Приятно слышать, — улыбнулась она. — Но мы вроде бы недавно расстались.
— Прозвучит банально, но показалось вечностью. Как улитки?
— Прекрасные, — кивнула Сюзет. — И вообще мне место нравится. Жаль, что здесь не танцуют.
— Ты не устала танцевать?
— Танцевать я, наверное, никогда не устану. Только танцы во «Фламинго» к этому не относятся. Но я надеюсь, что там временно.
— Ты там давно?
— Чуть больше двух месяцев, — после короткой паузы ответила она. — Ищу другую работу. Но с этим трудно, работы мало.
— Во французском секторе?
— В любом. Я и на английском говорю. И немного на итальянском.
Да, в этом особенность Большого Каира, здесь даже дети болтают на двух-трех языках. Никуда не денешься, иначе жизнь усложнится. Большая Депрессия и по этому городу катком прошлась, с работой до сих пор тяжело, хотя жизнь вроде бы начала быстро выправляться.
— У тебя есть агент или кто-то подобный?
— Откуда? — удивилась она вопросу. — Я просто девочка из кордебалета, хожу сама везде, читаю объявления.
— Не искала другую работу?
— Я люблю танцевать, — она опять чуть улыбнулась. — Другая работа… в универсальном магазине? Пишбарышней? Мама заставила меня пойти на курсы машинисток, но… нет, даже представить себя не могу в таком месте. И мне пока хватает на жизнь, во «Фламинго» я зарабатываю больше. Там много таких как я.
— И не только таких.
— И не только, — согласилась она. — Примерно половина девушек уходит с клиентами, в этом проблема. Поэтому в моем районе никто не знает, где я работаю, даже мама не говорит соседкам.
— А что говорит?
— Что я в кордебалете. Как и раньше. Кстати, там заработок был даже меньше, просто мне нравилось. И я хочу вернуться к танцам на сцене.
— Не хочу показаться… гм… не знаю кем, но у меня есть возможность познакомить тебя с агентом.
Я не наврал, я точно знаю, что у Сингера есть постоянный покупатель антиквариата, который даже не агент, а Агент с большой буквы. Который работает чуть ли не с половиной кабаре и клубов в Большом Каире. Мы даже пару раз встречались в магазине, в кабинете Сингера. Не думаю, что Сингер откажется мне в этом помочь. Другое дело, что в моей защите и анонимности возникнет брешь, Сингер будет знать мою девушку… если она моя девушка, конечно, и агент сможет ее найти, но брешь уже возникает. Мне бы сейчас точно не следовало ездить с девушкой по ресторанам, лучше было бы подождать. Но ждать почему-то очень не хочется, поэтому мысль я загоняю подальше, за угол. Пусть там тихо посидит и не мешает мне быть счастливым.
— И ты думаешь, что он мне поможет?
— Если не поможет этот агент, то не поможет уже никакой другой. Этот лучший в городе.
— Это было бы замечательно. Просто замечательно. Я могу дать тебе свой фотоальбом, агенты обычно его просят.
— Вот и договорились.
Когда ужин закончился, я спросил у Сюзет:
— Куда бы ты хотела поехать теперь?
— Я бы потанцевала. С тобой. Предлагай.
Не могу сказать, что сюрприз, чего-то подобного я и ожидал.
— Свинг?
— Можно и свинг, — она улыбнулась. — Я слышала, что сейчас вообще Эпоха Свинга.
— Тогда нам в американский сектор, в «Ритм-энд-Басс». Это не клуб, скорее бар, даже не слишком большой, но там играют хорошие музыканты и все танцуют. Была?
— Нет. Но я тебе доверяю.
Что я делаю? Отказался ехать в «Коттон» с Раулем, а теперь несусь с Сюзет в американский сектор? Но поздно, слово сказано, а оно не воробей. И ловить его совсем не хочется. В общем, на этом мы поехали.
По дороге, извинившись, остановился возле телефонной кабинки и позвонил Маркаму в номер. На этот раз он ответил сразу:
— Я пытался вас найти через номер, что вы оставили.
— Вынужден извиниться, я был вне города сегодня весь день. Что-то случилось?
— Случилось. Нам надо встретиться.
— Я могу встретиться завтра днем, в ланч. Или позже.
— А сегодня? Я бы подъехал в «Пять окон», — голос у него звучал озабочено.
— К сожалению, я сейчас не один и не хотел бы, чтобы эти люди видели вас, — напустил я туману. — У меня для вас тоже есть новости.
— Не для телефона?
— Можно и по телефону, просто подробности уже при встрече. Хорошо подумайте, Рик, кто именно пригласил вас тогда в тот клуб и зачем. Это, как оказалось, не просто так. Вам пытались создать проблему. И, может быть, пытаются и сейчас.
— Я не думаю…
— Не надо думать. Я просто знаю, — я сделал ударение на последнем слове. — И у меня есть доказательства.
— Давайте встретимся на ланч, — вздохнул он. — Там же?
— Давайте там же.
— До завтра.
Я вернулся в машину, уселся за руль.
— Извини, просто важный разговор по работе. Никак не мог застать человека дома.
— Ничего, я слушала музыку, — в машине играло радио и именно свинг. Сестры Босвелл, насколько я узнал мелодию, оркестр Оррина Такера.
— Тогда поехали слушать музыку дальше.
— И танцевать.
— И танцевать.
Бар «Ритм-энд-Басс» расположился в не самой богатой зоне Бродвея, но все же место было хорошим. Основал его переехавший из Сент-Луиса джазовый басист Оскар Паркер, игравший со всеми знаменитыми оркестрами, наверное. Поэтому здесь всегда была прекрасная музыка, потому что поиграть приезжали многие, а местный квинтет Паркер собрал сам и иногда лично выходил на сцену.
Конечно, для настоящих джазменов играть свинг было даже немного унизительно, они считали, что тем самым продают джаз, но под свинг танцевали, и танцующая публика заполняла место, делая его прибыльным. Хотя раз в неделю случалась и чисто джазовая ночь, и поклонники импровизации и виртуозного владения инструментами специально ее ждали.
