Андрей говорил все это радостным голосом, хотя сам был не очень доволен. Самый главный организатор всего этого, Мансур, исчез. Как ни искали его с помощью мониторов, он пропал, как будто и не было, видно предусмотрен у него был еще один секретный ход. Или скорее выход из этого зиккурата.
Что ж, все же результаты операции более чем впечатляющие.
Через неделю после приключений в зиккурате Алена договорилась о встрече с профессором Левантовичем. Профессор, как и первый раз, принял ее в своем кабинете.
Алена показала ему фотографии, которые сделала в башне, – фотографии трех старинных монет, оттиснутых в кирпичах.
– Интересно, очень интересно! – проговорил Левантович, внимательно изучив снимки. – Интересно и глубоко символично! Важно, что эти оттиски сделаны именно в кирпичах, то есть в обработанной глине. Это отсылает нас к глиняным табличкам, основному носителю информации в Ассирии и Вавилоне…
– А нельзя ли попроще? Это ведь оттиски монет, я правильно поняла?
– Совершенно правильно! На двух первых снимках мина, основная серебряная монета, имевшая хождение в Вавилоне. На третьем снимке текель, монета, номинал которой равен двум минам. От него получил свое название шекель, денежная единица современного Израиля.
– Интересно, но что это может значить? Для чего кто-то оттиснул эти старинные монеты в кирпичах? Что он хотел этим сказать?
– Не знаю, – профессор пожал плечами, – думаю, если это послание адресовано вам.
– Мне? – усмехнулась Алена. – Вы хотите сказать, что мне больше четырех тысяч лет?
– Нет, конечно, – профессор смутился, – я хотел сказать… В общем, вы ведь не рассказали мне, в чем, собственно, дело. Я же вижу, что знаете гораздо больше, чем говорите. Не подумайте, что я навязываюсь…
– Простите, Сергей Степанович. – Алене стало стыдно. – Получается, что это не моя тайна. И я сама еще многого не знаю. Обещаю только, что, когда выясню, обязательно вам расскажу.
«В конце концов, старик это заслужил», – подумала она.
– Хорошо. – Профессор слегка поклонился. – Но все же я считаю, что вы сами должны понять значение этого послания. И вот еще что: вы дважды сфотографировали первый оттиск?
– Нет, это два разных оттиска.
– Вот оно что. Мина, еще одна мина, текель… – Вдруг его лицо озарилось догадкой: – Так вот в чем дело! Мина, мина, текель! Или, как это принято произносить, – мене, мене, текел! Это же те слова, которые невидимая рука написала на стене во время Валтасарова пира!
Алена смотрела на профессора с изумлением.
Он неверно оценил это удивление и заговорил лекторским тоном:
– В Библии написано, что Валтасар, царь Вавилона, пировал у себя во дворце, как вдруг невидимая рука написала на стене эти слова: мене, мене, текел. В других вариантах надпись длиннее: мене, мене текел фарес или мене мене текел упарсин. Но первые слова всегда одинаковые. Никто из приближенных Валтасара не смог прочесть эту надпись, не смог и ни один из вавилонских мудрецов. И только еврейский пророк Даниил смог прочесть и объяснить ее. Он сказал, что она значит: дни твоего царства сочтены, и конец его неизбежен…
– Спасибо, – перебила профессора Алена, – я знаю, что такое пир Валтасара. И спасибо, вы мне очень помогли!
– Куда же вы, Алена? – вскричал профессор ей вслед. – Мы еще о многом должны поговорить!
– Потом, потом, – бормотала Алена, сбегая по лестнице и усаживаясь в свою машину, – потом. Сейчас мне некогда, я должна повидаться с Алей. Больше мне просто некому об этом рассказать.
Она вспомнила, как была в доме в Песочном, и там, на зеркале в деревянной оправе, были вырезаны те же слова – мене, мене, текел… Это не простое совпадение! Это знак, который оставил ей Николай Михайлович. Нужно ехать в тот дом, но обязательно вместе с Алей.
Она вспомнила свой сон – когда их с Алей вели наверх пирамиды, чтобы принести в жертву Великой Богине Иштар, главный жрец называл их сестрами. Две сестры, две белые овцы, которых выбрали из стада, чтобы принести в жертву… Больше никаких жертв, теперь они будут наступать, а не обороняться!
Аля ответила не сразу.
– Ты где? – спросила Алена.
– Дома. – Голос был оживленный, слышна была музыка.
– Гошка у тебя?
– Да.
– Слушай, можешь его куда-нибудь услать, мне поговорить с тобой нужно серьезно.
– Попробую. – В голосе Али не было уверенности.
– Через сорок минут я у тебя!
Аля положила трубку и повернулась к Гоше, который сидел на диване и пялился на нее. Глаза у него были круглые, как блюдца.
– Гоша, ты закончил? – ласково спросила Аля.
Она теперь все время так с ним разговаривала – мягко и ласково, как с ребенком.
– А? – встрепенулся он. – Да, конечно, все у тебя в компьютере…
Он вскочил с дивана и побежал к столу.
– Не нужно, – она взяла его за рукав, – я потом сама посмотрю.
– Но ты не найдешь! – Гоша заволновался, потому что понял, что он больше Але не нужен, и, стало быть, она его может попросить на выход, что называется, с вещами.
– Найду. – Аля улыбалась, но добавила в голос некоторой твердости: – Все найду, все открою, ты сам меня научил.
– Аля! – Гоша решился. – Я должен с тобой поговорить!
Он встал посреди комнаты и прижал руки к сердцу.
– Аля, я просто не могу уйти! Я должен сказать тебе, что я… я тебя люблю. То, что мы встретились, – это такое чудо! То есть не чудо, я просто уверен, что все было заранее предопределено! Подожди! – закричал он, увидев, что Аля сделала отрицательный жест. – Выслушай меня и не перебивай! Я должен это сказать, а потом можешь указать мне на дверь. Хотя ты не можешь этого сделать, потому что я уверен, что ты – женщина, которая предназначена мне судьбой!
– Что-о? – Аля поднялась с места.
– Да-да! – торопился Гоша. – То, что мы встретили друг друга, это судьба!
– Судьба? – повторила Аля с какой-то странной интонацией. – Может быть, ты скажешь еще – карма?
– Да, карма, – некоторая неуверенность в Гошином голосе объяснялась тем, что он не знал толком, что такое карма.
Тут он остановился, потому что увидел, каким злым синим блеском зажглись Алины глаза.
– Георгий, – сказала она грозно, – чтобы я больше никогда в жизни не слышала от тебя этих слов: судьба, карма. Понял?
– По-понял…
– И вообще, Гошка, – Аля подошла к нему и погладила по щеке, – кончай идиотничать, а?
– Как это? – растерялся Гоша.
– Очень просто! Стань нормальным человеком! Прекрати пялиться на меня, как на икону, и нести несусветную чушь! И вообще тебе на работу не надо?
