– Антоха, Андрей прав! – вмешался в беседу их общий приятель, Данила. – Скорее всего, россиянин американца просто размажет…
На огромном плазменном экране началась трансляция, переполненный зал притих, и Завацкий поспешил отмахнуться:
– Да ну вас! Сейчас посмотрим, кто окажется прав.
Двадцать минут спустя его веселое лицо заметно помрачнело: Ковалев уверенно лидировал, не оставляя Хопкинсу никаких шансов. В первом же раунде Сергей отправил соперника в легкий нокдаун, а затем активно атаковал.
В кармане пиджака завибрировал мобильный. Андрей с удивлением посмотрел на номер. Вот ведь упрямая девица! Он поднялся из-за стола и отошел в дальний угол бара, где не было так шумно.
– У меня есть к тебе важный вопрос, – Софья опустила приветствие.
– Я весь внимание.
– Ты сейчас занят?
На экране Ковалев ударил мощным правым боковым, от которого Хопкинс еле удержался на ногах.
– Занят.
– Сильно?
– Сильно.
– Погуляем?
Андрей развеселился. Неужели он ей так сильно понравился? Безусловно, ему льстило внимание хорошенькой юной особы, и он бы непременно воспользовался ею, не будь она столь обескураживающе искренней. В своей неожиданной симпатии она напоминала ему младенца, делающего первые шаги к блестящему включенному утюгу. По-хорошему, ему бы послать ее в грубой форме, чтобы отбить охоту волочиться за мужиком, не оценившим ее прелести. Но во-первых, когда это он любил «по-хорошему»? А во-вторых, прелести он ее оценил, чего греха таить.
– Погуляем.
У Софьи не получилось скрыть свою радость:
– Ты где?
– На Патриарших.
– Я там буду через пятнадцать минут, – бросила она и поспешно положила трубку.
В двенадцатом раунде Ковалев провел несколько сокрушительных атак, и лишь гонг спас Хопкинса от досрочного поражения.
Посетители бара встретили победу россиянина дружными криками. Андрей похлопал по плечу поникшего друга:
– Пусть тебя утешит то, как много уважения показал Ковалев старине Хопкинсу, благородно решив не срамить его седины и не отправлять в нокаут.
За столом раздался хохот. Смеялись все, кроме Завацкого.
На улице Андрей закурил, любуясь заторможенной суетой зимнего вечера. Машины неуклюже тащились по скользкой дороге, выпучив сомнамбулические глаза фар; прохожие спешили к метро, безжалостно вбивая в тротуар скрипучие снежные крошки. Колкий воздух висел неподвижно, и казалось: проткни его пальцем – и с хрустом посыплются вниз треснувшие ледяные осколки.
Напротив остановилось такси, и Софочка – свежая и нарядная, как Снегурочка, помахала Андрею.
– Ресторан? – предложил Немов, когда она приблизилась.
– Давай лучше походим, – смущаясь, ответила Софья. – Такой вечер классный. Новым годом пахнет.
Они свернули в сквер и медленно побрели по тропинке, обрамленной голыми черными деревьями. Софочка поглядывала на Немова, не решаясь прервать его внезапное молчание. Из расстегнутого воротника пальто виднелся борт пиджака и галстук, и она представила, как бы он смотрелся в спортивной одежде. Ему бы наверняка пошел неформальный стиль.
Андрей ошибался, считая, что обидел Софью резким выпадом в ветеринарной клинике. Последние несколько дней она вспоминала его слова, ликуя от горделивой радости. И было тому несколько причин. Во-первых, никто никогда не разговаривал с ней по-взрослому, на равных. Гива постоянно сюсюкался и не воспринимал ее всерьез, в отличие от Андрея. Как он сказал? «Ты – самостоятельная единица и вольна принимать собственные решения». Она давно смирилась с ролью неприхотливой любовницы и почти поверила в свою полную неспособность думать независимо. И вдруг появляется Немов и выливает ей на голову ушат ледяной воды. Первую секунду неприятно, зато потом…
Во-вторых, он озвучил мысль, которую она сама боялась произнести вслух: за свои желания нужно бороться. Это касалось не только несчастного Маркиза, которого она трусила привести в квартиру, но и кое-чего другого, о чем Софочка пока не решалась как следует поразмыслить.
И в-третьих, Андрей назвал ее хорошенькой!
– Чему ты лыбишься? – спросил Немов.
– Да так, ничему особенному, – уклончиво ответила она. – А ты почему такой задумчивый?
– Жду события, которому уже давно следовало произойти, и нервничаю.
– А может, эта задержка к лучшему? Никогда ведь не знаешь…
– Серьезно? – Андрей саркастически хмыкнул. Смотри-ка, девчонка как осмелела, даже мнение свое начала выражать.
– Вот я сегодня Вконтакте притчу по этому поводу прочитала. Она о том, что иногда за неприятностями кроется удача.
Андрей никак не отреагировал, и Софочка продолжила:
– Как-то два ангела остановились на ночь в богатой семье, но хозяева отправили их спать в сарай. Старший ангел увидел дыру в стене и заделал ее. На следующий день они заночевали в доме бедняков, и те разделили с ними последнюю еду и уложили спать на теплых постелях. А утром бедняк обнаружил, что его единственная корова околела. Тогда младший ангел тихо спросил у старшего, зачем он сделал такую несправедливость – помог богачу и наказал бедняка. И тот ответил: «В стене был клад с золотом, и я заделал дыру, чтобы злой богач не нашел его. А к бедняку ночью приходила смерть, и я отдал ей корову».
Софочка посмотрела на Немова, надеясь, что тот проникся философской историей.
– То есть мораль сей басни такова: если ты бедный, радуйся тому, что не сдох? – Андрей пытался казаться серьезным, но не выдержал и рассмеялся.
– Да ну тебя! – с нарочитой обидой воскликнула Соня и ткнула его в бок. – Мог бы притвориться, что потрясен. Мне было бы приятно.
– Я думал, ты жаждешь правды.
– Ты совсем не разбираешься в женщинах.
– Как и остальные три с половиной миллиарда мужчин.
Софочка быстро поморгала: ворсинка от шубки попала в глаз и никак не желала убираться. Она потерла веко, а потом попыталась подцепить соринку пальцем.
Немов остановился, обхватил ее голову руками и повернул к свету фонаря.
– Уже все хорошо, – выдохнула Софья.
Но Андрей продолжал разглядывать ее лицо.
– Что? – напряглась она. Может, тушь потекла?
– Ты, случаем, не дочь Воланда? – ехидная усмешка скривила его губы.
В ее глазах не светилось понимания, и он объяснил:
– Мы на Патриарших прудах. И у тебя глаза разного цвета.
– Правда? – Девушка полезла в сумочку и достала зеркальце. – Линза выпала!
– Плохое зрение?
Она замялась, но соврать не решилась:
