Ния привстала на локтях, прижалась губами к его губам, и он сгреб ее, чувствуя тяжесть и тепло ее тела и сбитое дыхание. «Еще… еще…» Он помнил ее манеру повторять «еще… еще…». Ее шепот, как раскачивающийся маятник, раздирал тело и причинял боль, и тело с готовностью и восторгом повторяло его движения, принимая боль и желая ее…
Они не зажигали света. В комнате было темно. С улицы долетал невнятный шум движения и шарканье шагов. «Мне пора…» Ния легко поднялась. Федор остался лежать. Он понимал, что теперь будет диктовать она, мужняя жена, она будет приходить и уходить, а он будет оставаться. Оставаться и ждать. Раньше они строили планы на будущее, смеялись, болтали о всякой ерунде. Теперь же молчали, не зная, что сказать, не до конца понимая, что произошло и что будет дальше. Не зная, как расценить… Возможно, каждый ожидал движения или слова другого, чтобы встроиться и подхватить… поймать волну. Возможно, нужно было поговорить начистоту, задать прямые вопросы и получить прямые ответы. Но они не знали, как это сделать. Возможно, боялись инстинктивно, что нарушится хрупкое равновесие реальности. Боялись того, что могут услышать.
– Я напишу тебе, дай адрес! – сказала Ния напоследок.
Негромко хлопнула входная дверь, и то, что было, перешло в разряд свершившегося факта и стремительно ухнуло в прошлое…
Федор, угрюмый, поднялся и, не одеваясь, как был, пошел в кухню сварить кофе, мельком отметил, что мог бы предложить кофе Ние. Отметил без сожаления, как мелкую возможность, которая не случилась. Он ничего ей не предложил… не сообразил. В другой раз. В другой раз? Он хмыкнул и подумал: а будет ли другой раз? Он понимал, что вопрос следует задать по-другому: а хочет ли он, чтобы был другой раз? Он даже не спросил, как она нашла его…
Он вернулся с кружкой кофе, включил свет и остановился перед диваном с разбросанными простынями. И понял с ослепительной ясностью, что хочет, чтобы состоялся их другой раз, третий, четвертый, и… Хочет! Он был голоден. Голод собрался в низу живота, ворочался там, причиняя боль, и он положил на живот руку, пытаясь утихомирить зверя. Он чувствовал мощные голодные пульсы, от которых меркло в глазах, чувствовал ее губы и запах, и его трясло от желания. Он готов был отдать жизнь, подохнуть за то, чтобы пережить еще раз взгляд глаза в глаза, тяжесть ее тела, бег за пределы, пронзительное ожидание взрыва… И взрыв.
Он глотнул кофе, завернулся в простыню, пахнувшую Нией, и упал в кресло перед компьютером; потыкал дрожащими пальцами в клавиши, закрыл глаза. И понял, что готов взять желаемое и готов платить.
Бери, что хочешь, но плати…
Глава 9
Рутина
Где взять мне силы разлюбить, И никогда уж не влюбляться? Объятья наши разлепить, Окаменевшими расстаться. О, как вернуться не успеть, О, как прощенья не увидеть, То нестерпимое стерпеть, Простить и не возненавидеть…
Н. Зиновьев. Мольба
…Он ждал ее на следующий день, и на следующий после следующего, но Ния все не приходила. Они увиделись через две недели; она чувствовала себя виноватой и прятала глаза. Сказала, что муж уехал, и они могут побыть вместе. Утром он получил короткую записку по электронной почте: «Сегодня вечером. Ния».
Могут побыть вместе… Как долго, вертелось у Федора на языке, но он промолчал. Его решение принять обстоятельства, а там будь, что будет, вели в никуда, и он прекрасно это понимал. В их втором свидании была безысходность, так ему показалось. Они снова говорили о каких-то мелочах вроде погоды, надоевшем дожде и бабьем лете, которое должно было вот-вот наступить. Наигранное оживление Нии было неприятно Федору, ему хотелось тряхнуть ее хорошенько и сказать: «Ния, это я! Ты ничего не хочешь мне сказать? Что происходит? Ты с ним или со мной?»
Он не желал принимать ее в качестве тайной возлюбленной, она же молчала, уводя взгляд.
– Я была в парке, – сказала она. – Помнишь, как мы бродили там осенью? Листья на кленах красные и желтые… помнишь?
– Помню. Ния, что ты думаешь…
Она закрыла ему рот ладошкой, взмолилась:
– Федя, дай мне время… пожалуйста! Я люблю тебя, я все это время любила тебя… я поняла, что у меня есть только ты! Не торопи меня! Я виновата, я знаю, я была глупая легкомысленная девчонка, я не умела любить, я побежала за блеском… не суди меня. Сейчас все может быть иначе. Ты только подожди! Я люблю тебя…
Он готов был ждать, а что еще ему оставалось? Ни он, ни она не знали, сколько. Год? Два? Надо подождать, сказала она. Казалось бы, что за проблема, если оба готовы менять судьбу? Скандала не избежать, разводы дело грязное, что ж, придется пережить. Если они вместе, если принято решение… если! А принято ли? Федор этого не знал. Это носилось в воздухе и как бы подразумевалось. Когда-то подразумевалось, что они навсегда… Сейчас он хотел большего, гарантий… выражаясь языком бизнеса. Будучи эгоистом, он хотел внятных гарантий, вот так. Чего-нибудь вроде обещания поговорить с мужем, расставить точки над «i», не принимая ни ее малодушия, ни трусости. Ему пришло в голову, что пятнадцать лет назад она бросила его и исчезла, не объяснившись, не сказав ни слова… и сейчас история, похоже, повторяется. Он должен ждать, подыхая от любви и неизвестности, а она будет приходить, когда мужа не будет дома. Бросать короткие оскорбительные записочки. Незавидная роль персонажа второго плана. Унизительная роль влюбленного и ревнивого любовника. Ждать и представлять ее с другим, с тем, у которого права на ее тело и душу, с мужем. Он страстно желал ее – прошлое, казалось, вернулось, но не слишком ли велика плата? Он давно уже не тот мальчишка…
Какая там плата, рассмеется здравомыслящий хомо сапиенс. О какой плате речь? Не ты первый, не ты последний, подумаешь, проблема! Сколько адюльтеров свершается каждый день… немерено! Сбегают от постылого мужа или от постылой супруги к счастливому любовнику или любовнице, возвращаются домой, врут в глаза, выдумывают причину опоздания, а на публике делают вид, что не знакомы… с теми. Суетятся, с готовностью выполняя всякие мелкие поручения жены, вроде выброса мусора, пробежки в магазин или прибивания упавшего карниза. Так что, в широком смысле, адюльтер – залог крепких семейных отношений.
Но это не наш случай. Федор высокомерен и знает себе цену. Роль тайного любовника не его роль; и не нужно забывать о ревности. Мы давно не спим вместе, я с ней только из-за детей, она без меня пропадет, он не сможет без меня… в эти отговорки верит только тот, кто не дает себе труд открыть глаза. Тот, кто рад обманываться. Слабый.
Но это все приходило ему в голову в долгие ночные часы без сна, когда он раздумывал об их отношениях; засыпал он лишь на рассвете и, проспав, летел на занятия. Утром он бросался к компьютеру проверить почту, а днем с нетерпением ждал вечера, потому что придет Ния. Возможно, придет – а вдруг планы переменились. Он даже не мог позвонить ей… она попросила не звонить. Ее осторожность резанула его, он чувствовал, что во второй раз проигрывает ее мужу, крутому мужику, которого она боялась потерять. И снова, как когда-то, он понимал, что беззащитен и наг.
