Однажды она сказала: «Я тебе завидую, у вас нет детей! Ты себе не представляешь, какая это морока! Я бы хотела пожить для себя… как ты!»
У них было двое детей – старший мальчик учился в Англии, в институте международной политики, девочка Сонечка была дома, ходила в школу.
Ния не ответила…
…Они пришли ровно в семь. Слава любил повторять: «Точность – вежливость королей». Он поцеловал Ние руку. Володя хлопотал, преувеличенно громко усаживая гостя, хлопая по плечу, наливая легкое винцо для разгона. Женщины удалились на кухню. Пусть только попробует что-нибудь выдать, думала Ния, врежу не задумываясь. Как ни странно, встреча с Федором придала ей мужества, ей казалось, что у нее появился союзник, и она представила, как жалуется ему… как когда-то, в их лучшие времена. «Лучшие времена»… мысль вырвалась случайно, и Ния удивилась и невольно улыбнулась.
– Ты чего смурная? – спросила Лина. – Семейные скандалы?
– С чего ты взяла? – удивилась Ния.
– Я заметила, что Володя много пьет… как у него с бизнесом?
– Как обычно. Нормально. Я не очень вникаю в его дела.
– Напрасно! Их нужно держать на коротком поводке. Контроль и еще раз контроль. И по деньгам и по этому самому… – она хихикнула. – По бабам. Тебе легче, Володя не в том возрасте…
– А что, у Славы любовница? – ляпнула Ния, наивно раскрыв глаза.
– Любовница? У Славки? Да пусть только попробует! – Лина сжала кулаки, лицо ее потемнело. – Убью!
– Контролируешь? – не удержалась Ния – на войне как на войне.
Лина посмотрела на нее долгим взглядом, хмыкнула, достала сигаретку:
– Не против?
Ния не выносила табачного дыма, и Лина прекрасно об этом знала. Дрянь! Она улыбнулась:
– Конечно, будь как дома. Можно? – Она потянулась за сигаретой.
Они курили, рассматривая друг дружку, словно виделись впервые. Ния старалась не вдыхать дым, боялась закашляться. Лина с удовольствием затягивалась и шумно выпускала длинную сизую струю.
– Что-то в тебе новенькое появилось, подруга, – сказала она. – Выиграла в лотерею?
Ния пожала плечами и промолчала. Улыбнулась кончиками губ…
– Или мужика завела?
Ния невольно взглянула на ножку буфета, за которой была спрятана визитка Федора.
– Ты советуешь?
– Говорят, помогает в семейной жизни.
– Тебе помогает?
– Мне и Славки хватает, он еще ого-го! А как твой Володя? – в голосе ее прозвучало любопытство. – Сколько вы вместе?
– Много, и у нас все хорошо.
– Конечно, я понимаю, у вас все хорошо! После заграниц да в наше болото… – Она хмыкнула. – Не скучаешь?
– Если Володя не приживется здесь, мы вернемся. У нас в Австрии бизнес… – соврала Ния.
– Бизнес? А Володя сказал, погорел бизнес, теперь ищет, куда пристроиться. Вон Славку охмуряет.
– Охмуряет? – Ния задохнулась от возмущения. – Володя знает, что делает! К нам напрашиваются, с его опытом… мы выбираем, поняла?
– Ну, вы так вы, не волнуйся ты так! – Лина пожала плечами. – Володя мне нравится, сильный мужик, хозяин. Даже завидно. Хорошо, что вы вернулись, у меня здешняя шушера уже в печенках сидит. Будем дружить, да, подруга?
Дрянь! Все они понимают, все знают, и про плачевный финал, и про крах, и ни капельки не верят, что потянуло к истокам по причине ностальгии. А Володя старается, надувает щеки, надеется…
Муж выпил лишнего – похоже, это стало входить в привычку, – бурно жестикулировал, рассказывал о фабрике, партнерах, выставляя австрияков скупыми и недалекими жлобами. Лицо у него было красное, голос охрип, он по несколько раз повторял «прикольные» места и хохотал. Слава вежливо и неопределенно улыбался; Лина курила, ухмыляясь. Ния меняла тарелки, бегала туда-сюда, надолго «зависала» на кухне, чтобы продышаться от сигаретного дыма и дурацких россказней мужа. И думала о Федоре…
Глава 4
Бегство
Будет ласковый дождь, будет запах земли. Щебет юрких стрижей от зари до зари, И ночные рулады лягушек в прудах. И цветение слив в белопенных садах…
Сара Тисдейл. Будет ласковый дождь…
Федор побродил по парку, вернулся домой, попытался усадить себя за статью, но не преуспел. Разумеется, он думал о Ние. Пятнадцать лет… как и не было. Он снова был студентом, жизнь впереди была прекрасна и удивительна, он был самоуверен, знал, чего хотел, и верил в себя. Побег Нии… Да, да, именно побег! Он помнил свои обиду, недоумение, растерянность… Он помнил, как бабушка Нила Андреевна смотрела на него с жалостью – он нравился ей, как пыталась смягчить удар, выставляя внучку легкомысленной дурочкой, не стоящей внимания такого замечательного парня…
Он помнил боль, как от ожога, помнил, как дергался от громкого окрика или смеха – ему казалось, что смеются над ним. Он шмыгал кружными путями, чтобы не нарваться на любопытные взгляды, и раздумывал, а не взять ли академический отпуск. Гордым и высокомерным падать труднее, удачливым, тем, кто был на вершине, невыносимо лететь вниз. Те, кого не предавали и не бросали, чувствуют предательство острее…
Он узнал о себе много нового. Оказалось, его можно убить. Оказывается, он беззащитен и наг. Оказывается, он доверчив, и ему так легко причинить боль. Наверное, это был тот перекресток, на котором он стал задумываться о смыслах, о первостепенном и второстепенном, об отношениях мужчины и женщины…
Он усмехнулся невесело – вот, оказывается, с чего его потянуло в философию и кому он обязан… должно быть.
Он узнавал и не узнавал прежнюю Нию. Она стала… зрелой! Была как мягкая пластилиновая фигурка, а сейчас в ней чувствовалась твердость. Хотя характер тот же – брызги шампанского, бурная речь, игра глазами, ужимки и гримаски… Что ей нужно, подумал он. Или это отработанные приемы, привычка, извечный инстинкт поведения с мужчиной? Играю, кокетничаю, надуваю губы, а внутри пусто? И ровным счетом ничего это не значит?
Он почувствовал, что кто-то остановился у его столика. Поднял глаза и увидел незнакомую женщину. Она смотрела на него и улыбалась. А потом спросила…
Ния!
Он не понимал, что чувствует сейчас, это бывало с ним крайне редко. Никогда. Он знал, что не позволит ей… э-э-э… скажем, подойти поближе, ему казалось, он почувствовал в ней готовность подойти поближе. Он не мог понять, то ли по-прежнему жива обида, то ли говорит в нем нежелание поставить ее в неловкое положение, замужняя дама все-таки. Замужняя дама, и у мужа все права на ее тело и душу… попахивает все той же старой обидой. Получается, обида никуда не делась, сидела тихо на задворках памяти, ждала своего часа, а теперь вылезла, встрепенулась и расправила крылья…
Он вскочил с дивана, бросился в прихожую, стащил с антресолей спортивную сумку. Он бросал туда свитера, футболки, утрамбовывал спальный мешок; сунул в сумку планшет. Он собирался сбежать, оставаться в городе ему было невмоготу. Он не знал, как поступить, а в этом случае сбежать – самое то. Главное, вовремя смыться, как любит повторять друг Федора, капитан Коля Астахов.
