– Конечно, он может разбить стекло или вырезать его алмазом, – хмуро сказал отец, – но вряд ли. Один раз его спугнули, второй он поостережется.
Я заколебалась, стоит ли мне говорить ему о своих подозрениях; но я сама понимала, как нелепо они выглядят. Поэтому я предпочла промолчать.
Незадолго до ужина в дверь позвонили, и смущенная горничная доложила, что пришел граф Рейтерн. Ее удивление можно понять – помощник начальника почтового отделения вряд ли принадлежит к людям, которых графы немецкого происхождения удостаивают своим визитом.
– Ну что ж, проси, – произнес отец, оглядываясь на меня, – жаль, что у меня нет парадного фрака, конечно…
Я метнулась к двери.
– Куда ты? – удивился отец.
– Я в домашнем платье! Мне надо переодеться…
– Мне пригласить его на ужин?
– Конечно!
Когда я вернулась в гостиную в розовом платье, которое купила недавно, отец разговаривал с гостем о том, какой тот находит Либаву.
– Добрый вечер, фрейлейн, – церемонно произнес Артур. – Как видите, я взял на себя смелость воспользоваться вашим предложением навестить вас.
– Я очень рада вас видеть, – сказала я. – Вы уже знакомы с моим отцом? – Ружка подошла к нам и снизу вверх воззрилась на Артура. – А это… м-м… моя рысь, ее зовут Ружка. Мне ее подарили, когда я жила в Шёнберге, это местечко недалеко от вашего замка.
– Какой необычный подарок, – заметил Артур. – Она ручная? А можно ее погладить?
– Нет, нет, не стоит этого делать! – вырвалось у меня, но Артур уже наклонился и потрепал Ружку по голове. С нее вполне сталось бы куснуть его за такую дерзость, но, видимо, она была настолько поражена его фамильярностью, что даже не зашипела.
– Извините, – проговорил Артур, лучась улыбкой, – просто я никогда не гладил рысь!
Опомнившись, Ружка издала недовольное ворчание и удалилась в угол, на свою подстилку.
– У вас очень уютная квартира, – сказал Артур. Взгляд его задержался на столике с фотографиями, который стоял в простенке между окнами. – Боже мой! Это цветные фотографии? Я только читал о них, но еще не видел… Какие потрясающие цвета!
Только сейчас я заметила, что одна пластинка – та, где я была запечатлена на фоне замка – опрокинулась на столик изображением вниз.
– Неужели разбилась? – простонала я, поднимая ее. – Господи, только не это!
Отец нахмурился.
– Наверное, ночной гость задел столик, и пластинка упала, – произнес он.
– Ночной гость? – повторил Артур, поднимая брови.
– Да, к нам пытался ночью забраться вор, – сказала я, в полном расстройстве глядя на пластинку и проводя пальцем по трещине, которая теперь бежала вертикально в дюйме от края снимка примерно до его середины.
Отец попытался меня утешить.
– Ну, не так уж страшно, пострадал только фон, – проговорил он.
– При чем тут это, – возмутилась я, – это был единственный кадр, понимаешь, единственный! Второго такого нет!
– Настя, милая, это всего лишь пластинка, – терпеливо повторил отец. – Могло быть гораздо хуже.
– Что, меня зарезали бы в своей постели? Благодарю покорно!
Отец нахмурился и взглядом призвал меня к порядку.
– Простите, ради бога, – сказала я, оборачиваясь к Артуру. – Просто для меня эти фотографии много значили. Было всего несколько пластинок, и мой друг… он снял замок, меня и Минну… это жена управляющего…
– Кристиан тоже снялся?
– Нет, он приехал, уже когда мы заканчивали съемки. Очень жаль, но у меня нет ни одного его изображения, – добавила я.
За ужином беседа продолжилась, но уже в более спокойном ключе. Видя, что я все еще расстроена из-за испорченной фотографии, отец сам направлял разговор и среди прочего спросил о здоровье нашего гостя.
– Я слышал, что вы были простужены, – добавил отец.
– Да, немного. Но оказалось, что в Либаве прекрасные доктора. – Артур старался говорить серьезно, но его глаза смеялись. – Правда, первый, которого ко мне пригласили, оказался бессердечным сухарем. Когда я сказал, что переел мороженого, он объявил: «Ну, от этого вы не умрете», – прописал уйму всяких рецептов и ушел. Тут я не утерпел и попросил позвать другого доктора. Он осмотрел меня и спрашивает: что у вас? Я говорю: воспаление легких. Он: прекрасно, прекрасно! И как вы себя чувствуете? Я: очень плохо, просто ужасно. Он: прекрасно, прекрасно! Я сказал, что мне нужен месяц постельного режима и чтобы никто меня не беспокоил. Доктор посмотрел на меня поверх очков, объявил, что месяц – это чересчур, но две недели он мне гарантирует, и вообще у меня сильнейший бронхит. Выписал мне один-единственный рецепт, предписал пить побольше горячего и удалился. После этого начинаешь ценить врачей, по крайней мере, некоторых, – добавил он с улыбкой.
– Значит, сейчас вы не сидите за нашим столом, а лежите в постели? – шутливо спросила я.
– О да! То есть я некоторым образом и там, и тут… Конечно, на самом деле я должен сейчас находиться в Митаве и подписывать бумаги о продаже замка, но…
– Замка? Какого замка?
– Фирвиндена, конечно.
– Но я думала, что Фирвинден – майорат и он не продается, – удивленно сказала я.
– Так оно и было, но сейчас все изменилось. Уже мой брат захотел, ну, вы понимаете, сделать так, чтобы Фирвинден стал просто замком. Кристиан начал процедуру изменения статуса имения. Там много всяких сложностей, потому что нельзя просто так объявить майорат обычным владением. Впрочем, после недавних событий и череды бунтов в Курляндии… вы знаете, кстати, что замок был захвачен?
– Какой ужас! – вырвалось у меня. – А Креслеры, что с ними стало?
– К счастью, они сумели бежать до того, как крестьяне ворвались в замок. Управляющий, его жена и слуги добрались до пастора Тромберга и укрылись у него. Через некоторое время Рудольф Креслер уволился и вместе с женой и сыном уехал в Германию.
– А! Так он и Минна…
– Да, они стали родителями.
– Замок сильно пострадал? – спросил отец.
– Не очень, – с расстановкой промолвил Артур. – Понимаете, когда в Фирвиндене нашли клад, в округе об этом узнали и стали судачить, что, мол, в замке могут быть и другие клады… Когда в Курляндии начались волнения, его захватили чуть ли не первым. Восставшие выпили все вино из погребов и растащили серебряные ложки, но на большее их не хватило, потому что ночью они увидели призраков и в ужасе бежали.
– Хм, – раздумчиво промолвил отец, играя чайной ложечкой, – ну, если выпить вино, которому несколько столетий, то, наверное, можно увидеть не только призраков, но и какую угодно чертовщину…
– Я тоже так подумал, – серьезно ответил Артур, – но воображаемые это были призраки или реальные, они спасли замок от полного разграбления. Я сам долго колебался, оставлять ли Фирвинден майоратом или сделать так, как хотел мой брат, но когда стало ясно, что отныне там небезопасно…
