Я был против, но, увы, не знал, как понятно выразить свое нежелание видеть задницу этого самого Илгара. А пришлось на нее смотреть! Нет, ну я так‑то не против хорошей порнушки, очень даже – за! Особенно когда смотришь ее вместе с красивой любовницей. Или женой. Но этот здоровенный бычара, пыхтящий как паровоз, не вызывал у меня никаких чувств, кроме отвращения.
Обычный солдафон, вояка, каких и на Земле более чем достаточно – вся разница с земными аватарами в том, что на нем была надета кольчуга с нашитыми на ней стальными пластинами, а на голове торчал островерхий шлем. (Я такие видел только в кино! Прикольная вещица!) На широком поясе, украшенном серебряными бляхами, висели штук пять приспособлений, глядя на которые легко было представить, как они разрушают структуру головного мозга, даже если его укрывает от злобных посягательств такой вот раритетный шлем.
Кинжал, дубинка, кастет (!!!), нож, а самое главное – здоровенный, широкий, с руку длиной меч в потертых, видавших виды ножнах. Крепкий парень. Мускулы на его спине так и перекатывались, когда он лежал на моей новой знакомой и методично, тупо буравил ее довольно‑таки симпатичное естество, скрытое до того забавными кружевными панталончиками, доходящими почти до колен хозяйки.
Колдунья же в своем постельном деле ничем не отличалась от обычных женщин – никаких тебе магических финтов, полетов по воздуху в приступе оргастического забвения, падающих с полок предметов, когда достигала пика наслаждения, – обычные вздохи, стоны, судорожные сотрясения тела, и пальцы, впившиеся в задницу оседлавшего ее «жеребца». Все как обычно, если забыть, что происходило это в ином мире, а женщина, повизгивающая под мужланом, была ведьмой, по найму клиентов напускающей порчу на честных и не очень подданных империи.
Кстати сказать, я так и не понял, как она могла длительное время заниматься своим бизнесом и не попасть на очистительный «мангал», который ждет всех коварных ведьм, злоумышляющих против добропорядочных горожан? Почему она до сих пор не поджарилась на костре инквизиции, активно и практически в открытую продавая свои гадкие услуги, строго‑настрого запрещенные властями? Даже через посредника она должна была давно попасться и закончить свою жизнь бурно и весело, с огоньком, лижущим ее красивые ноги! (Красивые, да. И грудь красивая! И задница… очень даже! Был бы человеком – точно не отказался бы. Ага – «бы» мешает! )
Я смотрел на эти любовные игрища и с тоской думал о том, что теперь вряд ли когда‑нибудь вот так возьму красивую женщину за круглую попку своими человеческими руками, и… м‑да. Мечтатель!
– Он меня бесит! – хриплым басом бросил покрытый потом мужчина, отлепляясь от партнерши и откидываясь на смятые простыни. – У него такая рожа, будто, гад, все понимает и меня терпеть не может! Тьфу на тебя, морда твоя усатая! Пшел отсюда, извращенец! Мне все время кажется, что этот полосатый подонок вот‑вот вцепится мне в яйца! Ненавижу котов!
– Мяу‑у‑у‑у… мяв! Мяв‑мяв! (Да пошел ты! … Дебил! ) – сказал я с чувством, и мужчина тут же отреагировал на мои высказывания, нутром почуяв смысл «мявов»:
– Гля чего! Он еще меня и материт! Пошел отсюда! Щас я в него запущу чем‑нибудь…
Он потянулся за брошенным возле постели сапогом, но колдунья удержала его мускулистую руку. (Всегда мечтал быть таким брутальным качком! Только вот лень. Если бы можно было сидеть у компа, глумиться над сетевыми собеседниками и одновременно качаться! Увы, только не на Земле… не на этом свете.)
– Не трогай моего котейку! Перестань! – Ее голос тоже был хриплым, она задыхалась, и высокая грудь с коричневыми большими сосками судорожно вздымалась, пропуская воздух в тело, содрогающееся от последних судорог оргазма. – Ты вообще знаешь, что всем людям после их смерти воздастся по заслугам? Например, ты нагрешил, при жизни не любил котов, старался их обидеть… как ты думаешь, в кого ты попадешь при переселении души?
– В императора, конечно! – не задумываясь ответил мужчина и захохотал, глядя на слегка растерянное лицо партнерши. – А в кого же еще? Только не говори, что в такого вот поганца! Не настолько я нагрешил, чтобы боги со мной ТАК обошлись! Хе‑хе‑хе… не настолько! Это надо было бы быть совершенным подонком, дебилом и скотом! А я не такой!
Я уныло мысленно прошелся по своим прегрешениям – какое из них было настолько ужасно, чтобы после смерти я обрел это лохмато‑полосатое тело? Вроде бы не такой уж и пропащий был! Ну да… бывали моменты, когда мне было стыдно за свои поступки, но в сравнении с тем, что творили другие, вокруг меня – я просто‑таки «ангел злат венец», как говорила моя бабушка. Ну да, вытворял иногда непотребное, но ведь не убийца, не маньяк какой‑нибудь!
И тут же прикусил язык – интересно, а куда, в кого тогда попадают маньяки?! Страшно и подумать! Может, в глистов, живущих в заднице такого вот тупого средневекового мужлана? Хе‑хе‑хе…
Я фыркнул от смеха, но мой гомерический хохот вылился в мяуканье и фырчание, не более того. И было это воспринято вполне адекватно:
– Выгони его на улицу, а? Он щас нагадит, а я терпеть не могу кошачьего дерьма! Меня от него блевать уже тянет! – Мужчина неодобрительно помотал головой и показал мне какой‑то знак, очень похожий на тот, который у нас называют «дуля». – Пошел на хрен отсюда, демон поганый! Вон! Иди, обгадь соседский дом! Можешь прямо в тарелку Мусану‑лавочнику нагадить, я разрешаю!
Мужчина захохотал, закидывая руки на затылок, колдунья же медленно сползла с постели, подхватила меня на руки, поглаживая по голове, и, неодобрительно косясь на любовника, пошла из спальни вниз, по лестнице, к выходу.
Прижатый к голой груди вспотевшей красотки, я вдыхал запах пота и мускуса, думая о том, что нет худшего наказания, чем голодному видеть плод и не мочь его сорвать.
А еще думал о том, какими это средствами местные женщины так умело выводят волосы со своего тела – могли бы на Земле зарабатывать большие бабки, окучивая дамочек, не желающих выращивать буйные джунгли в зоне бикини. (Дебильное название! Тот, кто его придумал – полный осел !)
И зачем этой цивилизации идти по той же дороге, что и Земля, когда и без технического прогресса они очень даже здорово живут, – магические светильники сияют, как неоновые лампы, одежда не хуже нашей, притом экологически чистая, как и еда. Зубы у всех белые, будто нейлоновые, и кто там говорил о том, что в Средневековье все страдали мерзким кариесом и воняли, как ходячие кладбища бифштексов?
Все женщины, с которыми я общался, были эталонами красоты и здоровья! И тут же вдруг сообразил – да с кем из женщин я общался‑то? С двумя, если не считать толстую повариху, у которой попер кусок мяса! А разве можно по двум женщинам, одной из высшего общества и другой – колдунье, магине, судить обо всех бабах параллельного мира?! Только слепой дурак станет рассуждать о том, как выглядит слон, потрогав его хобот, или… хм‑м… другую часть тела. Нет, нужно вначале посмотреть на мир, на людей, а уж потом делать выводы.
