Ну да, не все, кто испытал страдания, становятся бессердечными, жестокими, злыми. Не все – но становятся. Жизнь ломает, иногда без возможности восстановления. Так бывает, и нередко.
Узнал я, как колдунья сумела удержаться на своем месте так долго. Судя по ее репликам – много лет. Власть имущие, конечно. Им нужна была черная колдунья. Официально – черных колдунов сжигают на кострах. Неофициально – власть имущие пользуются их услугами, и не только частным образом. Тайная служба – куда же без нее?
Кот тем и хорош, что он может выслушать, но не может предать, рассказать кому‑либо об услышанном. О том, как глава тайной службы мало платит, ограничиваясь лишь благодарностью и словами о том, что она должна быть довольна тем, что не сгорела на медленном огне еще двадцать лет назад. О том, как она вынуждена принимать заказы от тех, кого презирает больше всего на свете, – от власть имущих, которых колдунья считала ответственными за все самые отвратительные преступления этого мира. Ведь с их молчаливого согласия и при их активном участии совершаются самые гадкие преступления, от которых у нормального человека кровь стынет в жилах!
Как она выразилась: «Если бы ты знал, котенька, что творят эти гады! Любой грабитель с большого тракта – дитя в сравнении с бароном или графом, приближенным к главному злодею – императору! »
Потом Лемма рассказала о паре особо гадких деяний, в которых участвовала, и я был вынужден признать – точно, отвратительно! Конечно, колдунью не оправдывал тот факт, что если бы она отказалась выполнить заказ, отступницу убили бы мучительной смертью. Кто мешал скрыться в глухих краях, где ее никто не знает? Кто мешал сбежать даже за пределы империи, в другую страну, где ее точно никто и никогда не узнает?
Не хотелось уезжать из столицы, средоточия денег, комфорта и самого что ни на есть мразотного зла. Понятно, очень даже понятно. Сам такой. Сгорит Москва, а я еще год на угольях буду сидеть, но никуда не уеду! «За МКАДом для нас земли нет !» – как выразился мой одноклассник, новоиспеченный бизнесмен, которого папаша поставил на клевую должность в государственной корпорации, тихонько распиливающей бюджетные деньги.
Обычная ситуация, чего уж там… любим мы наш город и никуда из него не поедем. Даже за абсолютно бесплатным гектаром на Дальнем Востоке, хотя так иногда хочется бросить все и забиться в глухой медвежий угол, где до ближайшего населенного пункта сорок километров по лесовозной дороге, условно‑проходимой только для дизельных «Уралов».
Впрочем, это патологическое желание быстро проходит, когда вспоминаешь, что от твоего дома до метро пешком всего пять минут, что зарплата у тебя сто пятьдесят тысяч и скоро будет больше, что ты привык вкусно питаться, ездить на хорошей машине и не любишь, когда голодный дальневосточный медведь ест твою задницу.
Кесарю – кесарево, а слесарю – слесарево. Чеканный афоризм, однако! Люди – они во всех мирах люди. И ничего человеческое им не чуждо. Квартирный вопрос всех портит, ага.
Искомый объект появился уже вечером, когда я перестал ждать и приготовился к длительной засаде. Возможно, на несколько дней.
Как и раньше, завопила «сигнализация», колдунья пошла к двери, а я быстро шмыгнул под кушетку, стоявшую в углу кухни, и затаился, надеясь, что супостат меня не заметит. Весь обратился в слух.
– Ну что, закончил дело?
– Закончил. Скорее всего – да.
– Дурак!
– Почему – дурак? Сама сказала – дело верное. Оно так и вышло. Девка лежит, воняет, вокруг нее суетятся лекари, только ничего у них не получается! Хорошо сработал! Хороший метод! Возьму его на вооружение!
– Дурак! Я же тебе сказала – это опасно! А если она догадается? Если сумеет отразить удар? Если достанет портрет? Тогда как? Там ведь твоя кровь, идиот! Она сотворит с тобой все, что захочет!
– Это я сотворю с ней все, что захочу. Потому, что могу. Потому, что умею. А она не умеет. У нее же не было такой великолепной учительницы!
– Льстивая рожа. И дурак. Я за всю свою жизнь ни разу не применила этого колдовства. Ни разу! Потому, что умная. И потому, что не такая дрянь, как ты!
– Или потому, что не умеешь рисовать? – Тихий смешок. – А я умею! Почему не воспользоваться хорошим заклятием, если можешь?
– Послушай, мне плевать на тебя, но я хорошо делаю свою работу. И я тебя предупредила – если девчонка сумеет достать портрет из гроба, тебе конец. Обратится к какому‑нибудь черному колдуну и направит заклинание вспять! В конце концов, она сможет обратиться за помощью ко мне – если сумеет узнать о моем существовании. И ты умрешь – страшно умрешь! Ты даже не представляешь, что такое гнить заживо! Нет, все‑таки ты совсем пропащий парень. Ты плохо кончишь!
– Хорошо я кончу. Как обычно! (Смешок. ) Дамы не жалуются. Молоденькие девочки тоже. И… ты что, будешь колдовать против меня, если девчонка к тебе обратится? Против своего ученика?
– Буду, даже не сомневайся. Если она заплатит как следует!
– И потеряешь ежемесячную кругленькую сумму?
– Да мне плевать. Если бы не… сам знаешь кто, я бы тебя и на порог не пустила! Это он настоятельно рекомендовал тебя обучать!
– После того, как ты отказалась выполнить несколько его заказов. Ты выказала непокорность и неблагонадежность. Ему нужно, чтобы кто‑то верный иногда делал грязные делишки, от которых ты воротишь лицо. Ты сильнее меня, без сомнения, много сильнее. Но – пока! И это ты понимаешь. И ненавидишь меня, зная, что когда‑то я тебя превзойду. И выгнать не можешь, и убить. Во‑первых, я плачу хорошие деньги, во‑вторых, тебе запретили меня трогать под страхом смерти. Так давай не будем строить из себя тех, кем мы не являемся, хорошо? Лучше обучи меня получше. Тот, о ком ты упомянула, настоятельно требовал не пренебрегать советами и напомнил, что твоя судьба висит на волоске. И он всегда может этот волосок обрезать.
Молчание, долгое, прерываемое лишь яростным сопением и скрежетом зубов. Мне не видно, но чьи это зубы стирают свою белую эмаль – понятно. Не убийцы с лицом ангелочка.
– Пошел на хрен отсюда! Вон! Вон пошел!
– Понял. Сегодня ты не в духе и не можешь меня учить. Я завтра приду. Мы остановились на третьем параграфе Черной Книги, раздел «Наведенные болезни». У меня никак не получается сопряжение равных на расстоянии более ста шагов. Расскажешь мне методику сродства.
– Вон отсюда, пока я тебе башку не расшибла!
– Слушаю и повинуюсь, моя учительница. До завтра! Спокойных снов!
Дверь хлопнула, закрываясь за гостем, и с минуту в доме было тихо. Потом мелодичный голос выдал серию ругательств, среди которых единственными литературными словами были «дерьмо», «говнюк», «жопа» и «трахнутый».
Колдунья виртуозно ругалась минут пять, прерываясь лишь для того, чтобы перевести дух и выпить глоток воды. Когда наконец остановила словоизвержение, глубоко вздохнула и совершенно несчастным голосом сказала:
