Я засомневался, что эта фарфоровая куколка могла бы кого‑либо порвать, кроме мух и тараканов, но выхода у меня не было. Нужно решать сейчас, пока не поздно. И плевать на «котомафию» – отобьемся! Фашистов победили, а уж котам точно не сдадимся! Да и должны же понять эти кошки: в конце‑то концов, бывают такие обстоятельства, что… хм‑м… да плевать!
Подошел к Элене, ткнул ее лапой в подъем голой ноги. От маленькой девушки пахло притираниями, тонкими духами и чем‑то странным, нечеловеческим, будто сейчас я сидел не возле миниатюрной ножки эксцентричной студентки, а у ствола какого‑то экзотического ароматного дерева, раскинувшего ветви возле лесного ручья.
Вблизи, когда присмотрелся, стало видно, что на ее ногах нет ни одного волоска, даже намека на волосы – как и на интимных частях ее тела, кои та любезно предоставила для осмотра в тот день, когда я впервые ее увидел.
Странная раса, точно. Внешне – девушка, только маленькая. Присмотришься внимательнее, ближе – и разрез глаз немного не такой, как у обычных людей, и уши другие, маленькие и слегка вытянутые, и пальцы слишком длинные. Конечно, в первую очередь в голову приходит мысль об эльфах, но вот только никто и никогда их такими не изображал. И уж точно я не предполагал, что девица из эльфов, которой положено быть светочем нравственности и вообще – холодной красавицей, окажется веселой, жизнерадостной шлюшкой, старающейся взять от жизни все, что можно и что нельзя.
– Ну что скажешь, полосатик? – устало спросила девушка, открывая огромные глаза с нереально длинными ресницами (Ночные жители? Лемуры, черт подери… ). – Похоже, что потеряем мы нашу подругу. Эх, Ами, Ами… мечтала ты побывать в Серебряном Лесу! Мечтала искупаться в Серебряном Водопаде! И вот чем все закончилось… ну какие гады эти люди, а, полосатик? Ну не твари ли? Ну что она им сделала? Ну не дала этому придурку, и что? Убью его! Пойду и прямо сейчас убью! Но вначале попытаю – как он ее проклял! Выпотрошу гада, как прудового карася! Только вот дождусь, когда она…
Элена вдруг всхлипнула, закашлялась и долго кашляла в кружевной платочек, появившийся в ее руке. Только через минуту я понял, что она не кашляет, а рыдает, оплакивая Амалию. И тогда решился. Как в воду прыгнул!
– Эй, хватит ныть! Дело давай делать! Колдунов искоренять!
– Да, знаю – не время плакать! – Элена промокнула глаза и выдохнула, потом непроизвольно зажала нос. – Ужасно пахнет, тебе не кажется? И за что Создатель ее так наказал? Ведь девка на самом деле – просто ангелочек! Вином не баловалась, мужчин не водила, девственница, демон ее задери! Ты представляешь?! С такими сиськами, с такой задницей – девственница! Училась, по гостиницам с любовниками не шастала – ну вот за что наказана? Несправедливо! Вот никогда я человеческих богов не любила! Несправедливые они!
– Да заткнись ты! – мяукнул я, и Элена покачала головой:
– Жаль, что ты не умеешь разговаривать! Я понимаю, что ты можешь сказать, дар такой у меня, чувствую настроение, эмоции, но кошачьего языка не знаю, увы… и никто не знает. Потому что нет его, кошачьего‑то языка. М‑да…
– Ну как, как мне тебе сказать? – яростно выдохнул я (М‑м‑мя‑яуэ‑э‑ээа‑а‑а! Мяв! Мяв‑мяв !). – Как наладить с тобой общение, кукла ты пустоголовая!
– Что‑то хочешь мне сообщить? Или какать просишься? Иди, сходи, покакай! Или покушать? Сейчас посмотрю, что у нее в холодильном шкафе имеется…
Элена сделала попытку подняться, но я сильно ударил ее лапой по лодыжке:
– Сидеть, черт тебя подери! Сидеть и думать! Ну?! Думай, кукла ты шлюховатая, включи башку!
Я был в ярости. Меня просто трясло. Ну что делать, когда ничего не можешь сделать? И когда ты единственный, кто на самом деле может сделать? Зашипел, выгнув спину, уставился в глаза «собеседницы».
– Хм‑м… интересно. – Элена распахнула свои фиолетовые глаза, уставилась на меня с еще большим интересом. – А вообще‑то, как ты в комнату попал? Я что‑то не заметила. Через вентиляционное отверстие? Да? Не важно… Ты как будто на самом деле хочешь мне что‑то сообщить! Вот знать бы язык кошек, а?! Погоди, я немного подумаю… как же с тобой поговорить… Я слышала кое‑что о разумных кошках, были такие глупые россказни, но может, и не глупые, а?
У меня перехватило дыхание – вот оно как! Значит, все‑таки информация о разумных кошках просачивалась в широкие массы колдовского сообщества! Так какого черта тогда они мне мозги крутили, пугали карой за распространение секретной информации? Кошаны эти?!
Вот же сволочи! Как всегда, как и везде – обман! Верить можно только себе, и то – не в понедельник утром, когда так не хочется идти на работу и ты убеждаешь себя, что тяжко болен проказой и не можешь сидеть в офисе!
– Итак, мы вот как поступим, – очнулась Элена. – Если ты меня понимаешь, то мяукнешь один раз. И если нет, то и так будет понятно, ведь ты промолчишь… Давай – ты меня понимаешь?
– Мяв! – с готовностью отреагировал я, невольно оглянувшись на отверстие воздуховода, не высовывается ли оттуда черная башка?
– Вот это да! – Элена напряглась, прижала руки к груди и несколько секунд молчала, разглядывая меня так, будто вместо глаз у нее был встроенный в череп рентгеновский аппарат. – Нет, не может быть! Это совпадение! Еще раз – ты меня понимаешь?
– Да! – мяукнул я, укоризненно помотал головой. – Ну что ты время тянешь, черт тебя подери! Спрашивай!
– Точно, понимает! – пробормотала девушка. – Значит, легенды не врут! Сказки не врут! О Создатель… Может, ты и правда демон?
– Мяв‑мяв!
– Не демон?
– Нет, дура! Тьфу! Видишь, что ты со мной делаешь? Я интеллигентный человек. Вынужден выражаться как гопник! А все из‑за тебя! Быстрее решай!
– Ты знаешь, что случилось с Амалией?! – Элена запнулась и повторила еще раз: – Ты знаешь, что у нее за болезнь?!
– Да!
– Знаешь, кто навел порчу?!
– Да!
– Где он живет – знаешь?!
– Да!
– За мной! – Элена порывисто встала с кресла, одним быстрым, текучим движением. – Пойдем ко мне! Я переоденусь, а ты покажешь мне, где живет черный колдун. Покажешь?
– Да!
Мы выскочили из комнаты, не оглядываясь на несчастную Амалию, и понеслись по коридору. Впереди бежала Элена, легко отмеряя метры своими довольно‑таки длинными (для ее роста, конечно!) ногами. Следом бежал я, готовый в любой момент скрыться в подпространстве, и размышлял о том, что предстояло сделать.
И то, что предстояло делать, мне очень не нравилось. Так не нравилось, что даже сердце защемило.
Предательство или нет? Ненавижу предателей! Нет для предательства срока давности, и правильно! А если предательство ради спасения жизни хорошего человека?
