– Не знаю. Я же пока неизвестная, – хохотнула Ветка. – Делаю вид, что у меня амнезия.
– Умно придумала.
– Да уж как получилось. Но думаю, что завтра уже можно «вспомнить», надоело здесь. И страшно – умирают рядом постоянно, сегодня вот двое… – Она передернула худыми плечами, не прикрытыми простыней. – Старая я стала, трупов боюсь.
– Брось, жмуров все боятся, хоть и редко признаются.
– Гриша, ты бы ехал домой, а? – Виола снова погладила его по щеке. – Вдруг кто-то из персонала заинтересуется, чего ради около меня батюшка всю ночь просидел?
– Да они спать ушли, на посту только какая-то соплюха сидит. Но ты права, поеду. – Он поднялся и поцеловал Ветку в лоб. – Завтра Бармалей будет, пошуршит, палату нормальную сделает. На первое время, а там посмотрим. Спросят – скажешь, брат.
– Не дай бог, – пробормотала она.
– Другого пока не придумали. Спокойной ночи, Ветуля.
Он снова поцеловал ее и ушел, подметая полами рясы больничный пол. Ветка проводила его взглядом и выдохнула с облегчением. Больше всего она боялась, что Гришка не поверит в версию с пластическим хирургом или станет задавать вопросы, на которые у нее не найдется ответов. Но все обошлось.
Теперь ее интересовало, осмелится ли Дмитрий на подобный шаг, придет ли навестить ее. Он здорово разозлился, когда понял, что оказался в аэропорту не по своей воле. Но в такси ничего не сказал, наоборот, держал ее руку в своих и смотрел влюбленными глазами. Ветка знала, как привязать к себе мужчину, чем удержать рядом, и с генералом ей это вполне удалось, раз он вспомнил о ней через столько лет и решил вернуться. Но теперь, после аварии, было непонятно, захочет ли он видеть ее, вернее, осмелится ли. Из обрывочных разговоров медсестер она поняла, что о ДТП стало известно во всем городе и что Дмитрий здесь же, в больнице. Как он себя поведет, Ветка предсказать не могла, хотя очень хотела, чтобы он пришел.
Не зря ждала. Через несколько минут после ухода Гришки дверь в палату открылась и появился Дмитрий с загипсованной рукой на перевязи, в спортивном костюме и какой-то осунувшийся. Закрыл дверь, сел на край кровати, неловко нагнулся – мешала рука, – поцеловал Ветку:
– Милая, как ты? Как же тебя помяло!..
– Ничего, нормально, – прошелестела она. – Так странно, Митя… Все повторяется. Когда-то давно я точно так же попала в аварию после встречи с тобой…
– Наверное, я приношу тебе несчастья, – печально улыбнулся он, но Ветка, вцепившись пальцами в его здоровую руку, забормотала:
– Нет, не говори так! Ты единственное светлое пятно в моей жизни. И мне плевать на аварии и травмы. Мне важно, чтобы ты был со мной. – Сама того не замечая, она перешла на свой обычный журчащий тембр, от которого у собеседника начинала кружиться голова и мутиться сознание. – Ты ведь не бросишь меня, правда?
– Да, – отозвался генерал вяло.
– Мы всегда будем вместе. Мы должны всегда быть вместе.
– Да, милая, мы будем вместе…
– Ты ведь любишь меня, правда? Ты любишь только меня.
– Да, милая, ты моя единственная женщина…
– И я люблю тебя, родной мой. Мы всегда будем вместе…
Она чувствовала, что сейчас не самый подходящий момент для подобных упражнений, – у нее сразу заболела голова, и с трудом удалось закончить начатое, но отказать себе в возможности лишний раз внушить ему эти мысли Ветка не могла. Проделывая эту манипуляцию впервые, она очень боялась, что у Дмитрия окажется такая же железная воля, как у его сестры, и он не подчинится ей, но ошиблась. Генерал хоть и был мужчиной, но к подобным вещам оказался восприимчив, и Ветка поняла, что может пользоваться этим безнаказанно.
Вот и сейчас, глядя в его чуть помутневшие глаза, она понимала, что все удалось. Он немного помучается завтра от головной боли, но помнить будет только то, что навещал в реанимации единственную женщину, которую любит и с которой хочет быть вместе. Это Виоле и нужно.
Она осторожно погладила его по щеке, пробежала тонкими пальцами по губам, по шее, наслаждаясь беспомощностью любовника, и резко хлопнула в ладоши. Дмитрий вздрогнул и очнулся.
– С тобой все в порядке? – Он озабоченно смотрел на нее.
– Да, голова только немного болит. Но у меня же сотрясение…
– Вот и у меня, – пожаловался Дмитрий, потирая затылок здоровой рукой. – Как котел пустой. Меня завтра выписывают, но я распоряжусь, чтобы тебе создали здесь нормальные условия.
– Не нужно, Митенька, – попросила она, смекнув, что подобное внимание кандидата в мэры к ее персоне сейчас совершенно неуместно и даже опасно. – Я очень прошу тебя этого не делать. Сам подумай, начнутся вопросы, журналисты станут копать… Нам пока нельзя афишировать нашу связь, понимаешь?
– Нет, не понимаю. Я свободный человек, ты вдова, что нам мешает?
«Эх, какая жалость, что вдова я ненастоящая», – подумала Ветка, но вслух сказала:
– Пожалуйста, милый, послушай меня. Тебе в твоем положении скандал не нужен, ведь ты не для того сюда ехал, чтобы проиграть выборы из-за женщины, верно? Нам ничего не помешает встречаться тайком, когда я встану на ноги и выйду отсюда. Пока, – уточнила она, заметив, что генерал собрался возразить, – пока мы не должны это афишировать. А вот когда ты выиграешь выборы, а я в этом уверена, мы сможем жить так, как захотим. Я же хочу избавить тебя от неприятностей, от необходимости оправдываться, понимаешь? Я хочу, чтобы у тебя все было в порядке, чтобы моя любовь не доставляла тебе проблем.
Говорилось это все в расчете на то, что генерал, поняв смысл, оценит ее тактичность и преданность, ее заботу о его репутации – а для будущей жены мэра это очень важные качества. Ветка все продумала, все рассчитала, знала, как и чьими руками уберет с пути дорогого супруга Григория, как устроит свою жизнь дальше. И если для этого нужно сейчас играть покорную и преданную любовницу, что ж, ей эта игра вполне по силам. Главное – результат.
Дмитрий смотрел на нее с обожанием, то и дело поправлял белокурые локоны, небрежно рассыпавшиеся по подушке. Угрызений совести Ветка не испытывала: выйдя замуж за генерала, она действительно изменится, остепенится, станет примерной матерью и женой, будет поддерживать Дмитрия и дарить ему всю любовь, на какую способна. Но к женитьбе его нужно привести, и она это сделает. Слишком многое она поставила на карту, чтобы обращать внимание на мораль и принципы.
– Митенька, как твоя рука? – Она легко коснулась пальцем гипса.
– Побаливает, но вполне терпимо. Можно было вообще сразу домой уезжать. Но врач настоял…
– И правильно. Пусть понаблюдают.
– Меня больше ты беспокоишь. Не хочется бросать тебя здесь совсем одну. Может быть, нанять тебе сиделку?
– Еще чего не хватало, – фыркнула Ветка. – Я не собираюсь остаток жизни лежать на вытяжении, закончится это когда-нибудь.
