Корабль взмыл в небо, и Ампридатвир остался далеко внизу кучкой переливчатых бледных кристаллов в свете звезд. В неярком свечении приборной панели Юлан Дхор сложил две таблички вместе. Значки слились, превратились в письмена, и на прозрачном материале проступили слова древнего мага:
«Вероломные дети мои! Рогол Домедонфорс умер и тем самым обрел жизнь вечную в Ампридатвире, который любил всей душой и которому служил верой и правдой! Когда разум и добрая воля вновь возродят в городе порядок или же насилие и кровопролития научат неразумных обуздывать доверчивость и страсть, а в живых не останется никого, кроме самых стойких, тогда эти таблички будут прочитаны. Пусть тот, кто читает эти слова, отправится в башню Судьбы с желтым куполом, поднимется на самый верхний этаж, покажет красное левому глазу Рогола Домедонфорса, желтое — правому, а затем голубое — обеим сразу, и тогда он разделит могущество Рогола Домедонфорса».
— Где эта башня Судьбы? — спросил Юлан Дхор.
Элаи покачала головой.
— У нас есть башня Родейла, Красная башня, башня Кричащего призрака, башня Трубы, Птичья башня и башня Гаунсов, а о башне Судьбы мне ничего не известно.
— У какой из башен желтый купол?
— Не знаю.
— Утром отправимся на поиски.
— Утром, — согласилась она, сонно приникая к нему.
— Утром… — повторил Юлан Дхор, гладя ее по желтым волосам.
Когда взошло дряхлое красное солнце, они отправились на летучем корабле обратно к городу и обнаружили, что ампридатвирцы пробудились раньше их и жаждут крови.
Драки и убийства происходили не столь стихийно, как накануне ночью. Теперь горожане вели себя более хитроумно. Мужчины сбивались в группки и подкарауливали какого-нибудь одинокого прохожего или же вламывались в дома и душили женщин и детей.
— Скоро в Ампридатвире некого будет спасать, — пробормотал Юлан Дхор. — К чему тогда могущество Рогола Домедонфорса? — Он обернулся к Элаи. — У тебя есть родня?
Она покачала головой.
— Я всю жизнь жила со скучным тираном дядей.
Юлан Дхор отвернулся. Взгляд его упал на желтый купол, другого похожего нигде поблизости видно не было. Башня Судьбы.
Он махнул рукой и направил корабль вниз. Они посадили машину на одном из верхних уровней и двинулись по пыльным коридорам, отыскали антигравитационную шахту и поднялись на последний этаж. Там нашли небольшую комнатку, украшенную яркой настенной росписью. Она изображала придворное собрание в древнем Ампридатвире. Мужчины и женщины в цветных шелках беседовали и пировали, а в центре панно склонялись в почтительном поклоне перед мудрым правителем с выдающимся подбородком, горящими глазами и седой бородой. Он был облачен в черную с пурпуром мантию и восседал на резном троне.
— Рогол Домедонфорс! — прошептала Элаи.
Их дыхание колыхало воздух, который никто не тревожил уже многие века, а нарисованные глаза глядели, казалось, прямо в душу…
— Красное левому глазу, желтое правому, а затем голубое обоим сразу, — произнес Юлан Дхор. — В коридоре есть голубые изразцы, а на мне красная куртка.
Они отыскали голубой и желтый изразцы, затем Юлан Дхор отрезал лоскут ткани от края куртки.
Красное — левому глазу, желтое — правому. Голубое — обоим. Щелчок, скрежет, гул, похожий на жужжание тысячи пчелиных роев. Стена разверзлась, открыв лестничный пролет. Юлан Дхор вошел и первым зашагал по ступеням, Элаи, тяжело дыша, — за ним. Они вышли на ослепительный свет и очутились под куполом башни. В центре на пьедестале возвышался блестящий черный цилиндр со скругленным верхом. Гул перерос в пронзительный вой. Цилиндр задрожал, начал размягчаться, стал почти прозрачным, слегка оплыл. В центре его висела какая-то мясистая беловатая масса. Мозг? Цилиндр жил своей жизнью. Он оброс ложноножками, которые принялись колыхаться в воздухе.
Юлан Дхор и Элаи смотрели на происходящее как завороженные, прижавшись друг к другу. Одно черное щупальце обрело форму глаза, другое превратилось в рот. Глаз внимательно оглядел их.
— Приветствую вас из прошлого, приветствую. Значит, вы наконец-то явились пробудить старого Рогола Домедонфорса от сна? Что ж, я спал долго и крепко, но, кажется, чересчур увлекся. Сколько же я проспал? Двадцать лет? Пятьдесят? Дайте-ка поглядеть, — раздался веселый голос.
Глаз обратился к трубке в стене, на четверть заполненной серым порошком.
— Энергия почти исчерпалась! Сколько же я спал? Если период полураспада составляет тысячу двести лет… выходит, больше пяти тысячелетий! — Око вновь обратилось на Юлана Дхора с Элаи. — Кто вы? И где мои вздорные подданные, почитатели Пансиу и Каздала? Они все-таки перебили друг друга многие тысячелетия назад?! — послышалось удивленное восклицание.
— Нет, — криво усмехнулся Юлан Дхор. — Они до сих пор дерутся на улицах.
Щупальце, увенчанное глазом, проворно вытянулось, высунулось из окна и обозрело город. Студенистая масса внутри цилиндра пульсировала, наливаясь оранжевым огнем. Голос раздался снова, но на этот раз в нем звучал пугающий гнев. У Юлана Дхора по спине побежали мурашки, и он почувствовал, как пальцы Элаи впились в его руку.
— Пять тысячелетий! — вскричал голос. — Пять тысячелетий прошло, а эти никчемные негодяи до сих пор грызутся друг с другом? Время так ничему их и не научило? Значит, придется прибегнуть к сильнодействующим средствам. Рогол Домедонфорс выбьет из них дурь. Зрите же!
Снизу послышался оглушительный грохот, тысяча пронзительных залпов. Юлан Дхор с Элаи поспешили к окну и выглянули вниз. Взорам их открылось ошеломляющее зрелище.
Десятифутовые вестибюли, ведущие под город, распахнулись. В каждом из них показалось гигантское щупальце черной и прозрачной студенистой массы, похожей на вещество, из которого были сделаны бегущие дорожки.
Щупальца взвились в воздухе и распались на сотни ветвей, которые принялись хватать спасающихся бегством ампридатвирцев и стаскивать с них серые и зеленые одеяния, после чего подбрасывали их вверх и швыряли на центральную площадь. Все население Ампридатвира вперемешку сбилось голышом в кучу на прохладном утреннем воздухе, и ни один человек не смог бы отличить серого от зеленого.
— Теперь у Рогола Домедонфорса длинные руки, — прогремел оглушительный голос, — сильные, точно луна, всевидящие, точно воздух.
Голос звучал повсюду и ниоткуда.
— Я — Рогол Домедонфорс, последний правитель Ампридатвира. Значит, вот до чего вы докатились? Ютитесь в лачугах, питаетесь отбросами? Смотрите же — за единый миг я верну городу былое великолепие, утраченное за пять предыдущих тысячелетий!
Щупальца ощетинились тысячей отростков: твердыми костяными резцами, соплами, изрыгавшими голубое пламя, громадными совками, каждый отросток венчал стебельчатый глаз. Трудолюбивые щупальца ринулись прочесывать город и, обнаружив признаки запустения или следы времени, принимались выкапывать, искоренять, изничтожать и выжигать их, после чего начинали заполнять освободившееся место другими материалами, оставляя за собой новехонькие сверкающие постройки.
