— Разумеется, — продолжала Ивонна, — мне известно, что для вас он больше, чем просто знакомый, — я видела в утренних газетах объявление о вашей помолвке.
— Да, — с трудом произнесла Рейн, — понимаю.
— Но боюсь, что не могу поздравить вас с этим, мадемуазель.
Рейн впилась зубами в нижнюю губу.
— Вы говорите загадками, мадам Триболь. А Арман знает, что вы здесь?
Ивонна расхохоталась наглым, вызывающим смехом и стряхнула пепел со своей сигареты в пепельницу из оникса, стоявшую на столике рядом с ней.
— О нет, что вы — для него это был бы неприятный сюрприз.
— Тогда могу я спросить, зачем вы пришли и что именно вам от меня нужно?
— Мадемуазель, я та женщина, на которой он должен был жениться, если бы поступил честно и достойно.
Мозг Рейн, и без того переутомленный и смущенный, не смог до конца оценить значение этого заявления. Однако она сразу почувствовала, что с этой нежданной гостьей надо быть крайне осторожной. Девушка вытянулась в струнку, распрямила плечи и гордо вздернула подбородок:
— Мадам Триболь, я не знаю, что вы хотите этим сказать или какие цели преследуете, делая такое заявление, но боюсь, я буду не очень благодарным слушателем. При иных обстоятельствах, как друг Армана, вы были бы желанной гостьей в этом доме. Но после подобных заявлений я должна просить вас удалиться, и немедленно.
Ивонна вынула изо рта мундштук и уставилась в юное бледное лицо Рейн с неподдельным изумлением:
— Но, мадемуазель, вы не поняли… вы обманываетесь, если воображаете, что месье де Ружман честный человек. Он дурной человек. Так же как и вы, я его любила, доверяла ему, но все кончилось тем, что я была обманута самым коварным образом: он решил, что женитьба на вас будет более выгодной, и…
— Мадам, я ничего не желаю слушать, — отрезала Рейн, однако сердце у нее проваливалось куда-то вниз, и на Минуту она закрыла глаза в приступе боли и отчаяния, которые сотрясли все ее существо.
Неужели это правда? Неужели она, Рейн, должна пережить еще одно разочарование в мужчинах… и ей придется поверить, что Арман поступил нечестно с этой раскрашенной вульгарной особой? Для нее это был сокрушительный удар… Рейн считала, что хотя бы Арману можно доверять безоговорочно, что он не такой, как остальные мужчины. Она поставила его на пьедестал, относилась к нему как к человеку благородному, который имеет право критиковать грехи других — допустим, Клиффорда.
Прежде чем Рейн успела ответить, Ивонна вскочила и разразилась тирадой самых черных обвинений в адрес Армана. Он ее соблазнил… обманул и не женился… она улетела в Париж, нашла там приют у доброго человека, который взял ее за себя; Арман и там ее нашел — названивал ей, умолял вернуться в Канны… И вот, она вернулась, а он ей вдруг заявляет, что решил жениться на англичанке, наследнице Канделлы.
— И разумеется, он сказал, что больше не хочет меня видеть, потому что с вами у него уже все решилось, — злобно выкрикивала Ивонна, — но он валялся у меня в ногах, просил, чтобы я осталась в Каннах и продолжала с ним встречаться. Он знает, что я могу дать ему страсть и тепло, которых трудно ожидать от благовоспитанной англичанки, такой, как вы, и…
— Мадам, умоляю!.. — горячо запротестовала Рейн, ей было тошно и противно.
Но Ивонна не унималась:
— Увы! Я решила: несправедливо дозволить вам выйти за него замуж, не рассказав, каков он на самом деле. Просто обидно — вы такая юная, такая милая. Скоро, очень скоро вы узнаете, какой он двуличный…
Ее визгливый голос, проклинающей Армана по-французски, довел Рейн до состояния истерики. В конце концов она закрыла уши руками и в бешенстве заорала:
— Убирайтесь вон! Вы ужасная женщина! Вон из моего дома!
— Но пощадите меня, мадемуазель, — притворно взмолилась та, — я ведь так люблю Армана! И я уверена — он тоже все еще любит меня. Вы же не станете выходить за него замуж, зная об атом.
Никогда в жизни Рейн еще не участвовала в такой унизительной сцене. Она с ужасом и отвращением смотрела на женщину, рыдающую перед ней. Она не вынесла бы больше ни одного ее слова.
Девушка не верила и половине того, что наговорила Ивонна, и в то же время в ее сознание просачивался тот неумолимый факт, что Ивонне удалось все же подорвать ее абсолютное доверие к Арману. Ведь дыма без огня не бывает… Значит, во всей этой крайне неприглядной истории есть доля правды. Значит, какие-то отношения все же связывали эту женщину с Арманом.
Рейн чуть не рассмеялась от безысходности. А Клиффорда еще называют охотником за приданым! Что, если Арман как раз из таких? Однако она готова была поручиться головой, что он любит ее совершенно искренне и бескорыстно.
— Прошу вас, уйдите, мадам Триболь, — хрипло сказала девушка. — Уверяю вас, я учту все, что вы мне сказали. К тому же хочу вам сообщить, что моя помолвка с месье де Ружманом все равно расстроилась, впрочем, по совсем другим причинам. А теперь вы должны уйти. Мне нехорошо, и я не желаю c вами больше говорить.
Ивонна утерла слезы, аккуратно промокнув платочком густо накрашенные ресницы. Она чувствовала, что все ее наговоры на Армана прошли мимо цели. Это ее одновременно озадачило и заинтриговало. Интересно, почему они расторгли помолвку? Может быть, эта английская мисс поссорилась с Арманом? Но не из-за нее, не из-за Ивонны, — из-за чего-то другого. Ну что ж, это тоже ей на руку — возможно, в конце концов у нее все-таки есть шанс вернуть себе Армана. Она снова начала что-то говорить, но Рейн подошла к двери и открыла ее.
— Прощайте, мадам, — сказала она ледяным голосом.
— Надеюсь, вы меня простите, мадемуазель, — заикаясь, принялась бормотать Ивонна, чувствуя себя совершенно не в своей тарелке.
И все же этот разговор оказал на Рейн свое действие. Не отвечая на расспросы матери, она зашла к бабушке пожелать спокойной ночи, после чего заперлась у себя в спальне.
В голове у нее вихрился ураган мыслей. Она видела перед собой презрительное лицо мадам Триболь, слышала ее визгливый голос, поносящий Армана. В горле у Рейн застрял комок. Ивонна Триболь появилась как змея, которая выплюнула свой яд, и не важное правда ли было то, что она рассказала, или нет — в любом случае она запятнала сияющую страницу, на которой Рейн вывела имя Армана как непогрешимого шевалье.
Будучи молодой, Рейн, тем не менее, знала жизнь; она понимала, что одинокого молодого человека, живущего во Франции, можно извинить, если он завел романтические отношения с девушкой без серьезных намерений. И потом, несправедливо осуждать Армана, не спросив прежде у него самого про мадам Триболь и не выслушав его версии. Рейн сохранила достаточно веры в него, чтобы надеяться, что он все сможет объяснить. И уж разумеется, ничто не заставит ее поверить, что он мог вести интрижку с Ивонной, в то время когда ухаживал за ней.
Однако от прихода Ивонны в душе Рейн остался неприятный осадок.
