Она хотела, чтобы он продолжал заниматься любимым делом, но в то же время ей надо было, чтобы он всегда был при ней. Лара постоянно думала о тех часах, которые они провели вдвоем, о его ласках, доброте и нежности. Она и представить себе не могла, что будет способна так сильно кого-нибудь любить. Филип звонил ей каждый день, но почему-то эти звонки делали ее еще более одинокой.
– Ты где, дорогой?
– Все еще в Токио.
– Как проходит турне?
– Прекрасно. Только скучаю по тебе.
– Я тоже по тебе скучаю.
– Завтра я уезжаю в Гонконг, а затем…
– Скорей бы ты возвращался!
– Ты же знаешь – я не могу.
– Да, конечно.
Они проговорили с полчаса, и когда Лара положила трубку, ей стало совсем тоскливо. Да еще эта разница во времени действовала ей на нервы: иной раз у нее был вторник, а у него уже среда; то он звонил среди ночи, а то – ни свет ни заря.
– Как Филип? – спросил однажды Келлер.
– Отлично. Скажи, Говард, зачем ему все это?
– Что «все это»?
– Ну, эти его поездки. Он не должен это делать. Я имею в виду, ему не нужны деньги.
– Хо! Конечно же, он делает это не ради денег. Это его призвание, Лара.
Вот то же самое говорил ей и Филип. Умом она это понимала, но сердцем отказывалась смириться.
– Лара, – сказал Келлер, – вы ведь только его жена, а не хозяйка.
– Я и не хочу быть его хозяйкой. Я просто надеялась, что стану для него важнее, чем… Она замолчала на полуслове.
– Ерунда какая. Я и сама понимаю, что веду себя глупо.
* * *
Она позвонила Уильяму Эллерби.
– Не могли бы вы сегодня пообедать со мной?
– Конечно, я отложу другие дела, – сказал Эллерби. – Что-нибудь случилось?
– Нет-нет. Просто хотела с вами поговорить. Они встретились в ресторане «Ле сирк».
– Вы в последние дни разговаривали с Филипом? – спросил Эллерби.
– Он звонит мне каждый день.
– Его гастроли проходят с грандиозным успехом. – Да, я знаю.
– Сказать откровенно, я никак не ожидал, что Филип женится. Он ведь как священник – всего себя отдает своему делу.
– Это верно. – Лара помолчала. – Но вам не кажется, что он слишком много времени проводит в разъездах?
– Не понимаю.
– Теперь у Филипа есть дом. Ему нет нужды мотаться по всему свету. – Она заметила, как Эллерби начал меняться в лице. – О, я вовсе не хочу сказать, что он должен все время торчать в Нью-Йорке. Уверена, вы могли бы организовать для него выступления в Бостоне, Чикаго или Лос-Анджелесе. Ну, в общем, так…, чтобы ему не приходилось уезжать слишком далеко от дома…
– А вы обсуждали этот вопрос с Филипом? – осторожно поинтересовался Эллерби.
– Нет. Я хотела сначала поговорить с вами. Ведь вы могли бы это устроить, не так ли? Я хочу сказать, что Филипу больше уже не нужны деньги.
– Миссис Адлер, Филип получает пять тысяч долларов за концерт. В прошлом году он провел в гастрольных поездках сорок недель.
– Это я знаю, однако…
– Вы хоть понимаете, что таких вершин достигают лишь единицы и для того им приходится выдерживать острейшую конкурентную борьбу? Тысячи пианистов до крови заигрывают свои пальцы, но настоящих суперзвезд в мире только четыре или пять. И ваш супруг – один из них. Вы просто не имеете представления об этой «кухне». Конкуренция смертельная. Порой вы можете во время концерта увидеть на сцене одетого во фрак солиста, который выглядит вполне преуспевающим, но вы даже не подозреваете, что после концерта он едва может заплатить за свое жилье и позволить себе приличный ужин.
От Филипа потребовались годы упорного труда, чтобы стать пианистом мирового класса. И теперь вы просите меня лишить его всего этого.
– Да нет же! Я просто предлагаю…
– То, что вы предлагаете, положит конец его карьере. Вы ведь и сами этого не хотите, правда?
– Конечно, не хочу, – согласилась Лара и, помолчав, добавила:
– Насколько мне известно, от заработанных Филипом денег вы получаете пятнадцать процентов.
– Да, это так.
– Я бы не хотела, чтобы вы понесли убытки, если Филип будет реже выступать, – тщательно подбирая слова, проговорила она. – Я с удовольствием готова компенсировать вам разницу и…
– Миссис Адлер, – перебил ее Эллерби, – мне кажется, это вопрос, который вы прежде всего должны обсудить с Филипом.
Глава 27
Газетная статья Лиз Смит начиналась словами:
«СКОРО ЖЕЛЕЗНОЙ БАБОЧКЕ ПОДРЕЖУТ КРЫЛЫШКИ… Не рухнет ли крыша пентхауса очаровательного строительного магната, когда она узнает, что ее бывшая служащая написала о ней книгу, которая готовится к выходу в свет в издательстве „Кендллайт пресс“? Эта книга обещает стать сенсацией! Настоящей сенсацией!»
Скомкав газету, Лара швырнула ее на пол. Гертруда Микс, уволенная секретарша! Лара вызвала к себе Джерри Таунсенда.
– Вы видели статью Лиз Смит в сегодняшней газете?
– Да, только что прочитал. Честно говоря, босс, едва ли мы можем что-либо с этим поделать. Если вы…
– Мы еще очень многое можем сделать. Все мои сотрудники подписывают специальное соглашение, в соответствии с которым они обязуются не разглашать информацию, связанную с деятельностью моей компании. Так что и Гертруда Микс не имеет права это делать. Я подам на издателя в суд.
Джерри Таунсенд покачал головой:
– Я бы не стал.
– Почему?
– Потому что это создаст вам дурную славу. Если вы оставите выход книги без внимания, конечно, какое-то время подует ветерок, но он очень скоро стихнет. Если же вы попытаетесь помешать ее изданию, поднимется ураган.
На Лару слова Таунсенда не произвели большого впечатления.
– Выясните, кому принадлежит это издательство, – приказала она.
Час спустя Лара уже говорила по телефону с владельцем «Кендллайт пресс» Генри Зайнфельдом.
– Это Лара Камерон. Как я понимаю, вы намерены издать книгу обо мне.
– Прочитали статейку Лиз Смит, а? Да, это так, мисс Камерон.
– Я хочу вас предупредить, что, если вы все-таки выпустите эту книгу, я подам на вас в суд за вмешательство в частную жизнь.
– Думаю, – проговорил голос на другом конце линии, – вам следует посоветоваться со своим адвокатом. Вы, мисс Камерон, общественный деятель. У вас нет права на частную жизнь. А если верить рукописи Гертруды Микс, вы еще и весьма колоритная фигура.
