— Я знала, что тебе удастся убедить его! Я знала!
Высоким каблуком туфли она зацепилась за потертый ковер и неловко упала на грудь Фрэнка. Тяжелое кресло, потеряв равновесие, стало медленно, но неумолимо крениться назад. Марджори пыталась освободиться от объятий, но было уже поздно — одна ее рука застряла между шеей Фрэнка и спинкой кресла, другая беспомощно лежала у него на груди.
Звук падения эхом разнесся по комнате.
— Благодарю за доверие, — произнес Фрэнк. — Но… — Он тяжело дышал, словно неудачное положение Марджори мешало воздуху проникать ему в легкие. Да и сама она вдруг стала испытывать недостаток кислорода.
Дверь кабинета резко распахнулась, и на пороге появилась секретарша.
— Фрэнк, что тут у вас делается… — Она остановилась и заглянула под стол. Марджори заметила изумление у нее в глазах.
Рука Марджори оказалась прижатой плечом Фрэнка, что не давало ей возможности освободиться и подняться. Она чувствовала, что подол юбки задрался, туфлю она потеряла при падении. Ворот рубахи Фрэнка был распахнут, и щекой она уткнулась в густую растительность на его груди. Она смутно вспомнила, что при падении слышала треск разрываемой материи.
— Прошу прощения, — чопорно произнесла секретарша и удалилась.
Марджори тихо выругалась и попыталась подняться, но рука Фрэнка остановила ее.
— Помнишь, я как раз об этом и начал говорить, дорогая Марджори, — прошептал он ей в ухо. — Я понятия не имел, что тебе на самом деле захочется попробовать это на ковре. Почему ты, черт возьми, сразу мне не сказала?
За все свои двадцать семь лет жизни Марджори еще не приходилось занимать более недостойного положения.
Но… Дыхание Фрэнка ласкало ей ухо. Его руки сомкнулись у нее на спине, она чувствовала их успокаивающее тепло, и вместе с тем они, словно непреодолимый груз, прижимали ее к его телу. Она постаралась, насколько это было возможно, приподнять голову. Ей не удалось заглянуть ему в глаза, она увидела лишь появившуюся на его подбородке щетину, малозаметную издали.
Откуда вдруг появилось это нестерпимое желание дотронуться кончиком пальца до крохотных волосков на подбородке, припасть губами к его щеке или просто, расслабившись, прижаться к нему всем телом; в чем причина этих глупых фантазий?..
Все дело в естественной гормональной реакции организма, объяснила себе адвокат Марджори Стоун. Подобное испытала бы любая женщина, оказавшись в таком положении. И чем быстрее я изменю его, тем лучше.
— Подъемного крана я в твоем офисе не заметила, — сердито сказала Марджори, — у тебя есть предложение, как нам выпутаться из этого положения?
— Ты хочешь сказать, что не прочь подняться? А я-то как раз пытался устроиться поудобнее. — Однако руки Фрэнка ослабили нажим, позволив Марджори изменить положение тела, затем без видимых усилий он одной рукой приподнял ее, давая возможность высвободить ноги и встать.
Она боялась взглянуть на него. Пока Фрэнк поднимался, Марджори поспешила надеть соскочившую туфлю и одновременно постаралась поправить юбку. В таком положении она рисковала потерять равновесие, и только поддержавшая ее рука Фрэнка не позволила ей вновь упасть.
— Извини, — пробормотала она. — У меня немного кружится голова.
— Да ну? У меня от тебя тоже головокружение.
Марджори посмотрела на него.
— Должно быть, я здорово ударилась.
— Наверняка, — произнес Фрэнк. Он поднял тяжелое кресло и, поставив его, с осторожностью сел, держась руками за край стола на случай нового падения. — С креслом, кажется, все в порядке, так что, по-моему, особого ущерба не нанесено.
Ущерб? — подумала Марджори. Возможно, креслу мы не причинили вреда. Но с этого момента ей вдруг стало ясно, что она перестала быть прежней Марджори.
— Это кресло, — язвительно заметила она вслух, — лет десять как умоляет о ремонте. А то и все двадцать.
— Но ты не можешь отрицать, что оно добавляет моему офису определенный шарм. Не этого ли всегда пытаются добиться дизайнеры интерьеров? Так о чем мы говорили до того, как ты попыталась разломать мое кресло?
С какой стати он намекает, что она проделала все это нарочно? Собрав остатки достоинства, она сказала:
— Я забыла.
Марджори с опаской присела на край стула, уже несклонная доверять находящимся в офисе предметам с ножками.
А также и Фрэнку, подумала она. Ему, похоже, весьма понравилось лежать, притворяясь, что он едва способен шевелиться, а стоило ей запротестовать — он без труда поднялся.
— Ну а я не забыл, — сказал Фрэнк. — Ты поздравляла меня, и мне показалось, что ты нашла весьма оригинальный способ выразить свою благодарность. Теперь, думаю, пришло время поговорить о выигранном на пари обеде.
— Я не должна тебе никакого обеда. Но уверена, что ты будешь дуться и ворчать…
— Я никогда не ворчу и не дуюсь.
— А еще хуже того, начнешь угрожать мне судебным преследованием, если я откажусь…
Фрэнк утвердительно кивнул.
— Ты правильно понимаешь. Это именно мой стиль. Так как насчет нашего соглашения?
— Никакого соглашения не было, но я заплачу за твой обед. Куда бы ты хотел пойти?
— В «Эдем».
— Но это же… — Марджори умолкла. Почему бы ей не пойти с Фрэнком в «Эдем»? Пока он не начал настаивать на какой-нибудь забегаловке, где она будет чувствовать себя не в своей тарелке.
— Либо он, либо бар «У Валентайна», — добавил он. — Обстановка там попроще, зато бифштексы и гамбургеры не хуже.
Другими словами, это забегаловка, подумала Марджори.
— Я никогда не слышала об этом баре.
— Неужели? Ну да, конечно, он находится в Далласе, но…
— Тогда пусть будет «Эдем», — сказала Марджори. — Потому, что я обещала вечером заехать в клинику и не успею вовремя вернуться из Далласа.
Фрэнк поднял брови.
— Что еще за клиника? Думаешь, тебе потребуется промывание желудка?
— После обеда в «Эдеме»? Типун тебе на язык.
Марджори старалась не смотреть, как он застегивает рубашку, опускает рукава, вставляет запонки в манжеты и завязывает галстук. В его четких движениях не было ничего лишнего, и вместе с тем их отличала чувственность. Марджори была уверена, что он не отдает себе отчета, как плавно скользят его пальцы по тонкой материи, но от каждого движения сладостная дрожь пробирала ее, словно он прикасался к ее коже, возвращая ее к тому моменту, когда она, лежа на нем, ощущала тепло его тела. Ну что за фантазии, сказала она себе.
— К счастью, — тихо произнес Фрэнк, поправляя галстук, — под галстуком не видно вырванных тобой пуговиц. Ах, Марджори, как же тебе не стыдно!
Он надел пиджак и открыл перед нею дверь. Секретарши в приемной не оказалось, и свет там не горел.
