Она вбежала в кабинет, закрыла дверь и повернула задвижку. Нужно прийти в себя, успокоиться, а потом…
А что потом? Отец, конечно, будет огорчен, но он поймет. Фрэнсис, вероятно, предпочтет вернуться в Детройт. Хотя кто знает, он уже получил некоторую известность, обзавелся знакомствами, наладил контакты.
Как быстро один человек привыкает к другому, впускает его в свою жизнь, начинает связывать с ним планы, надежды, а потом все рушится, и он остается один среди обломков! Шеннон прожила с Фрэнсисом меньше недели, но уже успела оценить его надежность и юмор, работоспособность и умение ладить с людьми. Ей нравилось просыпаться, зная, что он где-то рядом, нравилось возвращаться домой вместе с ним, готовить для него, думать о нем.
В кабинете было тихо. Никто не звонил, никто не стучал в дверь. Ты никому не нужна, сказала она себе. Даже если тебя не станет, в мире ничего не изменится. Никто не заметит твоего отсутствия.
Тишина становилась невыносимой. Шеннон поднялась, взяла сумочку и, перед тем как выйти, стянула с пальца кольцо. Может быть, Фрэнсис покупал его вовсе даже не для нее, а для далекой Кристины Гронинг. Интересно было бы взглянуть на ее обручальное кольцо.
Стоп, хватит. Не заводись.
Выйдя на улицу, Шеннон быстро поймала такси и уже через двадцать минут подъехала к дому.
В квартире стояла тишина, но, едва переступив порог, Шеннон поняла, что Фрэнсис здесь. Наверное, он был в комнате для гостей — она не хотела называть ее его спальней, — и собирал вещи. Оставив сумочку в холле, Шеннон прошла в кухню.
Чайник уже закипал, когда появился Фрэнсис.
— Слава Богу, ты здесь. Я уже начал беспокоиться.
Ее так и подмывало ответить что-нибудь резкое, сказать, что теперь его не должно беспокоить, где она и чем занимается. Но что толку затевать ссору, уж лучше расстаться по-доброму, без обидных слов, взаимных упреков и обвинений.
— Собирайся. Я не стану мешать.
— Шен…
— Мы строили карточный домик, который рано или поздно должен был рассыпаться. — Она положила в кружку пакетик с чаем и налила горячей воды.
Фрэнсис не двинулся с места. Не понимает намеков? Что ж, пусть не обижается на резкость.
— Я тебя не задерживаю.
— Почему ты решила, что я укладываю вещи? Вообще, что происходит?
Она едва не уронила кружку.
— Ты ведь разговаривал утром с моим отцом, не так ли? Думаю, он велел тебе убираться поскорее и никогда больше не показываться в «Сазерленд Билдинг». От себя добавлю: забудь дорогу в этот дом.
Странно, но даже это не произвело должного эффекта.
— Ты ошибаешься. Патрик напомнил мне, что мы — ты, он и я — заключили некое соглашение.
Впервые за время разговора Шеннон посмотрела Фрэнсису в глаза.
— Не смеши меня. Отец не может удержать тебя, если ты хочешь уйти. Он не стал бы даже пытаться, потому что бизнес не строится на принуждении. Если ты останешься, от этого будет только хуже. И компании, и отцу, и тебе. — Она помолчала. — И мне. Всем.
— Но ведь вчера вечером ты говорила совсем другое. Что случилось, Шен?
Она поспешно поднесла кружку к губам и сделала глоток. Черт, горячо!
— Не понимаю, о чем ты.
Фрэнсис покачал головой.
— Не увиливай. Вчера ты сказала, что теперь я получил все, чего хотел. Что ты имела в виду?
Шеннон пожала плечами.
— А разве непонятно? У тебя есть возможность заниматься любимым делом, претворять в жизнь все свои замыслы, распоряжаться компанией, которая в скором времени перейдет в твои руки. Ты можешь гордиться собой.
— Вот оно что. Получается, прошлой ночью ты добавила к пакету то, чего не хватало. Себя.
— Но тебе это не нужно, да? Ты ведь не хочешь меня? — Она протянула ему кольцо. — Возьми, Фрэнсис. И уходи.
Он сунул руки в карманы.
— Почему ты думаешь, что я не хочу тебя?
Как глухо и напряженно прозвучал его голос, подумала Шеннон, бросая кольцо на стол. Оно откатилось к чайнику.
— Хорошо, возможно, мне следовало сформулировать вопрос немного иначе. Хотя это и не имеет особого значения. Меня интересует только одно. Скажи, это обручальное кольцо изначально предназначалось мне? Или ты купил его для нее?
Брови Фрэнсиса поползли вверх.
— Для нее?
— Для Кристины Гронинг. — Она с гордостью отметила, что сумела произнести это имя почти спокойно. — Помнишь ее? Не забыл? Ты обручился с ней в августе прошлого года.
— Так это из-за нее?
Каков наглец!
— Не только. Тебе не удастся возложить вину на меня. Не я сказала отцу, что хочу аннулировать соглашение.
— Да, мне пришлось это сделать. Но только потому, что ты не оставила мне другого выбора. Я понял все сегодня утром, но… неужели дело только в Кристине?
— Не только, — с вызовом ответила Шеннон. — Но почему ты не рассказал мне о ней? Если у тебя ничего с ней нет, почему утаил? Почему…
— Потому что Кристина здесь ни при чем.
— Неужели? Тогда почему…
— Черт возьми! — взорвался Фрэнсис. — Помолчи, ладно?
Она замолчала с открытым ртом.
— Ты ходишь кругами, Шен. Не надо раздувать из мухи слона. Кристина в Детройте, я — здесь. С какой стати мне рассказывать тебе о ней? Все кончено.
— Все ли? И почему ты с ней порвал? Из-за меня? Или из-за «Сазерленд Билдинг»?
— Нет.
Шеннон ждала, но продолжения не последовало, молчание затягивалось, грозя слиться с вечностью.
— И все? — не выдержала она. — Просто «нет»? Я должна удовольствоваться твоим словом?
— Разве я обманывал тебя в чем-то?
— Здесь совсем другое! — выпалила Шеннон и тут же пожалела — в который уже раз! — о своей несдержанности.
Фрэнсис посмотрел на нее и медленно кивнул.
— Пожалуй, ты права. Теперь все по-другому. Если бы ты была той льдиной, на которой я женился, тебя бы ничуть не тревожила какая-то девушка из Детройта.
Шеннон заметила, что ее начинает бить нервная дрожь.
— Я всего лишь… — Она запнулась, не зная, что сказать. «Я всего лишь не хочу, чтобы ты лгал мне? Я всего лишь не могу жить с мыслью, что в твоей жизни есть другая женщина?» — Ладно, забудем. Ты сказал моему отцу, что хочешь уйти.
— Я хотел избавить тебя от необходимости…
— Перестань, Фрэнсис, не надо изображать передо мной благородного джентльмена, хорошо? Тебе не удастся переложить вину с больной головы…
— Ты это уже говорила. Пойми, я не собираюсь выставлять тебя виноватой.
