— Ну, зато теперь вас просто не узнать. — Перед глазами Тесс снова встал старый моментальный снимок — толстощекое девичье лицо, близорукие глаза за толстыми линзами очков, оплывшая бесформенная фигура…
— Вы мне льстите.
— Нет, в самом деле. И дело не только в том, что вы похудели. Вы избавились от очков…
— Теперь я ношу контактные линзы. Надеюсь, вы о них слышали?
— …и к тому же сменили прическу — в то время у вас над ушами свисали какие-то жалкие крысиные хвостики, выглядевшие так, словно их часами кто-то жевал.
— Послушайте, а вы чего ожидали? Что я всю жизнь буду носить одну и ту же прическу? А вот вы, наверное, не сильно изменились со времен своей юности. У вас одно из тех лиц, над которыми время не властно. Даже когда вам стукнет пятьдесят, люди без особого труда узнают вас по той старой фотографии. Интересно, это у вас наследственное?
— Никогда об этом не думала. Впрочем, да, наверное — по материнской линии. У всех Монаганов, насколько я знаю, пухлые физиономии, которые с возрастом обычно высыхают. Знаете, не так давно я оказалась в центре города и вдруг нос к носу столкнулась с человеком, с которым мы когда-то вместе ходили в четвертый класс. Представляете, он тут же меня узнал. Да еще имел дерзость сказать, что я, мол, ни капельки не изменилась. Не могу сказать, что я почувствовала себя польщенной.
— А зря, — отрезала Джекки, смерив Тесс неодобрительным взглядом. — Вы просто не понимаете, как вам повезло. Иметь лицо, которое люди узнают и через много лет — это же счастье!
— Интересное замечание. Особенно со стороны женщины, которая, удрав от семьи, изменила буквально все — имя, прическу, фигуру, иначе говоря, только что пластическую операцию не сделала, и все только ради того, чтобы ее невозможно было узнать.
Джекки предпочла промолчать. Только пальцы ее нервным движением стиснули стакан.
— Ну что — пошли?
— Да. Конечно.
Снаружи стояла какая-то вязкая тишина, словно из воздуха вдруг откачали весь кислород. Атмосфера сгустилась, превратившись в какой-то липкий кисель, и Тесс подумала, уж не собирается ли гроза. Они медленно брели по Коллингтон-стрит, когда вдруг появившаяся неизвестно откуда худая, как скелет, женщина с коляской бросилась к ним с криком:
— Послушайте, леди, может, у вас завалялось немного мелочи? Моему малышу нужно купить лекарство, а пособие нам нынче задержали, уж и не знаю, когда получу! Доктор говорит, дескать, маленькому очень нужно лекарство. А мой муж… он, значит, нынче в Джорджию умотал, на заработки, пишет, мол, работы нигде нет…
Сама женщина выглядела так, словно не ела по меньшей мере неделю. Рядом с ней пухлый, розовощекий малыш казался на удивление здоровым.
Джекки, остановившись, принялась копаться в сумочке, но Тесс решительным жестом взяла ее под локоть.
— Нам самим придется положить зубы на полку, пока не пришлют пособие, — вежливо, но твердо сказала она нищенке. — Так что извини.
Женщина смерила их угрюмым взглядом, что-то неразборчиво буркнула себе под нос и покатила коляску дальше, явно направляясь к стоявшей на углу компании.
— У нее же ребенок, — возмутилась Джекки. — Послушайте, эта женщина не похожа ни на алкоголичку, ни на наркоманку, которая таскает с собой ребенка, лишь бы выпросить несколько монет.
— Это не ее ребенок. И сама она — алкоголичка и наркоманка.
— Откуда вы знаете?
— А это, так сказать, местная знаменитость. Постоянно болтается в этом квартале, так что ее тут все уже знают. Раньше люди пытались ей помочь, устроить ее в какой-нибудь приют, чтобы у бедняжки была хотя бы крыша над головой. А потом выяснилось, что эта хитрюга нанимается сидеть с чужими детьми и, пока родителей нет, использует их, чтобы разжалобить прохожих. «Блайт» как-то раз даже посвятила ей целую статью. Как это часто бывает, ее выдали всякие мелочи. Видите ли, когда обманываешь, нужно тщательнее продумывать все детали, на этом она и прокололась. Люди ведь часто давали ей деньги, только чтобы не слышать ее воплей. Кстати, она из тех, кого называют «бродилками».
— Кем?!
— Не слышали? Так называют тех, кто часами кружит по городу, разговаривая сам с собой. Потерянные души Балтимора… Я их часто встречаю — то на автобусе, то на берегу, даже иногда в торговом центре «Ротонда». Кто-то из них попрошайничает, кто-то нет. Было время… не так давно… когда я боялась, что стану одной из таких вот «бродилок».
— Дерьмо, — выругалась Джекки.
— Что?
— Я сказала — дерьмо! Вы бы никогда не скатились до такого! У вас есть родители, семья… иначе говоря, возле вас всегда есть кто-то, кто протянет руку и не позволит вам скатиться на самое дно.
Тесс уже открыла было рот, собираясь спорить, но тут же захлопнула его, сообразив, что Джекки права. Не стоит лицемерить. Джекки раскусила ее — точно так же, как сама Тесс — ту мнимую нищенку с ребенком. О да, конечно, она могла сколько угодно лукавить, слезливо уверяя себя, что вот-вот окажется на самом дне, но при этом прекрасно знала, что за спиной у нее — семья, которая ни за что на свете не позволит ей этого. Да чего далеко ходить — когда она потеряла работу, тетя Китти и дядюшка Дональд с ног сбились, стараясь найти ей новое место. А не будь у нее дурацкой привычки вечно задирать нос, ее отец наверняка выбил бы ей из городского бюджета солидное пособие.
— Вы правы… За мной действительно всегда стояла семья. В отличие от вас, верно?
— Был один человек… Ну, а теперь не осталось ни одного. Я сама — единственное, что у меня есть.
Тесс едва не ввязалась в спор. Ей страшно хотелось сказать, что это не так… но она понимала, что Джекки права. Мать ее давно умерла, единственная дочь называет мамой какую-то другую женщину. Джекки Вейр была одна как перст.
Глава 17
На следующий день Тесс настроилась прямо с утра отправиться в офис Тайнера, но выяснилось, что сегодня ее очередь везти бабулю Вайнштейн к парикмахеру. Этот визит стал уже чем-то вроде ритуала, и бабуля с удовольствием включилась в эту игру, демонстрируя свою зависимость от детей и внуков. В отличие от многих своих сверстников, которые цепляются за руль, даже когда это уже переходит все границы разумного, бабуля Вайнштейн уже на свой шестидесятый юбилей торжественно заявила, что не собирается больше водить машину. Видимо, она считала само собой разумеющимся, что ее муж, а после его кончины — многочисленные дети и внуки с радостью возьмут на себя обязанности ее личного водителя.
Естественно, на этот счет существовало нечто вроде графика дежурств, но, несмотря на все старания, он часто давал сбои. Вот и теперь, поставив машину на стоянке возле многоквартирного дома, где теперь жила бабуля, Тесс почти сразу же увидела свою мать, вылезающую из своего голубого «сатурна».
«Да здравствует свобода!» — мысленно возопила она, с радостью прикинув, что еще успеет съездить к Тайнеру — узнать, что нового слышно о деле Била. Тесс уже поставила ногу на педаль газа, собираясь незаметно улизнуть. Но что-то в лице матери удержало ее от этого намерения — возможно, глубокие складки, сбегающие от углов рта к подбородку, а может, озабоченный взгляд. Как бы там ни было, Тесс вдруг вспомнила, что уже давно собиралась заглянуть к Джудит.
